Правила крови - Барбара Вайн

Тетя погибшей женщины, миссис Доротея Джейн Винсент, чье лицо было почти скрыто вуалью, тихим, едва слышным голосом сообщила суду, что племянница гостила у нее последние две недели.

Она лично отвезла мисс Хендерсон на станцию в Бови, к поезду в 11.14. Миссис Винсент напомнила племяннице, чтобы та села в купе первого класса Большого западного экспресса, отправляющегося из Ньютон Эббот в 11.50, и мисс Хендерсон пообещала, что так и сделает. Миссис Винсет дождалась, когда племянница сядет на местный поезд, а затем поехала к себе домой в Манатон.

Доктор Чарльз Уоррен сообщил, что осмотрел тело. Оно принадлежит здоровой и упитанной молодой женщине в возрасте чуть за двадцать. У него нет сомнений, что смерть наступила от удушения. Он убежден, что мисс Хендерсон была уже мертва, когда ее сбросили с поезда. Все следы на теле, кроме травм на лице и шее, оставлены уже после смерти. Обнаружились также и синяки, но, по мнению врача, они появились несколькими днями раньше. На вопрос коронера, мистера Свитхуна Майлза, назвать время смерти, доктор Уоррен сказал, что сотрудники Большой западной железной дороги дадут более точную оценку, нежели он. Вне всякого сомнения, убийца мисс Хендерсон, совершив свое черное дело, поспешил избавиться от ее тела. Время смерти можно приблизительно определить по тому, когда экспресс проезжал Альфингтон. Со своей стороны, доктор предполагает, что смерть наступила поздним утром в субботу, 20 октября, между полуднем и половиной первого.

(Вне всякого сомнения, доктор провел собственное расследование, поскольку выяснилось, что поезд проходил через Альфингтон в 12.25.)

Только один свидетель подтвердил, что видел мисс Хендерсон в поезде. Мистер Кристофер Моррис, помощник адвоката, проживающий в Эксетере, на Хивитри-роуд, и путешествовавший из Плимута в Эксетер, рассказал, что видел, как молодая женщина в темно-синем костюме садилась в экспресс в Ньютон Эбботе. Она несла маленькую дорожную сумку черного цвета, а рядом с ней, кажется, был носильщик с большим чемоданом, но в этом мистер Моррис не уверен. Он обратил на нее внимание потому, что из двух дюжин пассажиров, ожидавших на перроне, она была единственной женщиной, путешествовавшей без сопровождающего. На вопрос коронера мистер Моррис ответил, что не смотрел, в какой вагон вошла женщина, первого класса или обычный, третьего класса. Больше он ее не видел.

Мистер Фредерик Формби, кондуктор Большой западной железной дороги, сообщил, что среди четырех забытых предметов, обнаруженных на вокзале Паддингтон в поезде после того, как его покинули пассажиры, была маленькая дорожная сумка и большой кожаный чемодан.

Коронер сказал, что это самый ужасный случай, с каким ему пришлось столкнуться за многие годы. Тут не может быть и речи о несчастном случае или felo de se[31], поскольку мисс Хендерсон не могла сама себе нанести подобные травмы, а также удушить себя, случайно выпав из поезда. Во время короткого перегона от Ньютон Эббота до Эксетера какой-то человек вошел в купе, где она, вне всякого сомнения, находилась одна, и сделал свое подлое дело. Присяжные должны составить заключение о том, что произошло.

Жюри совещалось не больше пяти минут и вынесло вердикт о том, что было совершено убийство.

Нам никогда не узнать, какова была реакция Хендерсонов и Генри на смерть Элинор. Отсутствие фактов заменит воображение.

Сэмюэл был заботливым отцом, о чем свидетельствует то обстоятельство, что он встречал поезд, а потом вернулся к следующему, несмотря на уговоры Элинор не делать этого. Мы практически ничего не знаем о жене Сэмюэла Луизе, за исключением ее набожности и частого упоминания «Промысла Божьего», но у нас нет основания сомневаться, что она была любящей матерью. Наверное, все они были — если воспользоваться модным теперь выражением — опустошены. В буквальном смысле. Эти родители, этот брат, эти сестры были опустошены, уничтожены, разбиты. Но даже в самом глубоком горе люди сохраняют гордость, снобизм и тщеславие. Для Хендерсонов Элинор была не просто любимой дочерью и сестрой, а нареченной невестой известного врача, профессора, лейб-медика королевы и богатого (по их меркам) человека. С ее смертью эта надежда угасла. Сэмюэл уже никогда не услышит, как его дочь назовут «ваша светлость». Не будет и визитов в великолепный дом в Сент-Джонс-Вуд, а Элинор не приедет в Блумдесбери в своем экипаже. Шансы найти мужа для ее сестры Эдит и устроить карьеру ее брата тоже потеряны. Сама Эдит, вероятно, меньше всего думала о подобных вещах. Она просто скорбела, потеряв любимую сестру.

А что же Генри? Как он реагировал на смерть девушки, с которой был помолвлен? Его дневник должен дать нам хоть какую-то зацепку, но там ничего нет — или почти ничего. В воскресенье, 21 октября, все очень беспокоились из-за исчезновения Элинор. От Доротеи Винсент пришла телеграмма, что Элинор села на поезд, отправлявшийся в 11.14. Позже, в этот же день, нашли тело. Но только в понедельник, 22 числа, тело было опознано Сэмюэлом. Вот запись в дневнике Генри от 21 октября: «В семь вечера я был дома, на Кемпел-стрит, когда мистер Лайонел Хендерсон принес мне тревожные новости (об обнаружении тела). Я, разумеется, вернулся вместе с ним на Кемпел-стрит». Непонятно, почему он не поехал с будущим тестем в Эксетер. Возможно, у него были неотложные дела в Букингемском дворце или в Университетском госпитале, но разве аудиенцию у королевы или лекцию можно сравнить с убийством невесты?

Как бы то ни было, с этого дня — так говорят при венчании — характер Генри, похоже, снова изменился. Смерть Гамильтона во время катастрофы на мосту через реку Тей сделала его суше и суровее. Теперь записи в дневнике стали еще более бесстрастными и лаконичными. Перед нами предстает непреклонный, целеустремленный и честолюбивый человек, по всей видимости, лишенный родственных чувств, имеющий большое количество знакомых, в число которых входили Хаксли, Дарвин, художник Лоуренс Альма-Тадема, а также каноник Дакуорт и сэр Джозеф Базалгетт, но практически без друзей, за исключением Барнабаса Коуча, Льюиса Феттера и, возможно, семьи Хендерсон. Он обхаживал сэра Джона Бато и его дочь, но затем хладнокровно порвал с ними без всякой видимой причины. От женщины, которая была его любовницей на протяжении девяти лет, он избавился, как только та забеременела. Уилфрид Торп, врач из Стэнфорда, который в 80-х годах был студентом Генри в Университетском госпитале, в письме к будущей жене характеризовал Генри как «пугающе бесстрастного, отталкивающе сурового, без тени остроумия и юмора, способных оживить лекцию и сделать обучение не только трудом, но и удовольствием». То есть неприятный Генри. Бесчувственный Генри. С другой стороны, леди Базалгетт писала дочери, что сэр Джон ужинал с Нантером и нашел его «необыкновенно очаровательным человеком, занятным собеседником и образцом галантности по отношению к нам, дамам».

Тем не менее было бы естественным ожидать, что после смерти Элинор он, соблюдая приличия, придет на похороны, но затем отвернется от Хендерсонов и больше не будет с ними видеться. Однако все произошло с точностью до наоборот. После 21 октября в дневнике Генри два или три раза в неделю появляются такие записи: «Вечером нанес визит мистеру Хендерсону» и «был на Кеппел-стрит, где провел два часа с мистером и миссис Хендерсон». Совершенно очевидно, Генри приходил, чтобы утешить их и, возможно, показать, что со смертью дочери они не лишились того, что она им принесла, — его дружбы. Совсем не похоже на Генри. Занятный собеседник — вполне возможно, однако он не относился к числу людей, которые обращают внимание на чувства других, особенно если это ничтожный адвокат, едва сводящий концы с концами, вкалывая в своей тесной конторе неподалеку от Британского музея. Однако факт остается фактом. Если одни лишь записи в дневнике не могут служить убедительным доказательством, на помощь приходят дальнейшие изменения в характере Генри, а также письмо, отправленное Луизой Хендерсон своей золовке Доротее Винсент в декабре 1883 года. Сохранилась только вторая страница. Миссис Хендерсон, очевидно, пишет о том, что это Рождество в семье выдалось очень печальным.