Десять негритят - Агата Кристи

И вдруг ее осенило: «Да я же могу остаться здесь! Остаться вэтой комнате, никуда из нее не выходить! Бог с ней, с едой! Я могу остатьсяздесь, пока не подоспеет помощь! Надо будет — просижу здесь сутки, а нет, так идвое суток…

Останусь здесь. Так-то оно так, но сможет ли она столькопросидеть взаперти. Час за часом наедине со своими мыслями: ведь ей ипоговорить будет не с кем, и заняться нечем…»

И мысли ее возвратились к Корнуоллу, к Хьюго, к еепоследнему разговору с Сирилом: «Паршивый мальчишка, вечно он ныл и канючил…Мисс Клейторн, почему мне нельзя к скале? Я доплыву. Спорим, что я доплыву?..

Неужели это она ему ответила? Ну, конечно же, Сирил, тыдоплывешь! Какие могут быть сомнения».

«Значит, мне можно поплыть к скале, мисс Клейторн?»

«Видишь ли, Сирил, твоя мама вряд ли это разрешит. Давайсделаем так. Завтра ты поплывешь к скале. Я в это время отвлеку мамуразговором. А когда она тебя хватится, ты уже будешь стоять на скале и махатьей! То-то она обрадуется!»

«Вы молодец, мисс Клейторн! Ой, как здорово!» «Она обещала —завтра. Завтра Хьюго уезжает в Ньюки. К его возвращению все будет кончено…

А что, если все сорвется? Что если события примут другойоборот? Что если Сирила успеют спасти и он скажет: «А мисс Клейторн разрешиламне поплыть к скале!»

Ну и что? Она пойдет на риск. Если худшее и произойдет, онабудет нагло все отрицать: «Как вам не стыдно, Сирил! Я не разрешала вам ничегоподобного». Никто не усомнится в ее словах. Мальчишка любил приврать. Ему неслишком-то верили. Сирил, конечно, будет знать, что она солгала. Ну да Бог сним… Но нет, ничего не сорвется. Она поплывет за ним. Конечно же, не успеет егодогнать. И никто никогда не догадается…

Догадался ли Хьюго? Уж не потому ли он так странно, отчужденноглядел на нее?.. Знал ли Хьюго? Уж не потому ли он уехал сразу же послеследствия?

Она написала ему письмо, но он оставил его без ответа.

Хьюго…

Вера ворочалась с боку на бок. «Нет, нет, она не должнадумать о Хьюго. Это слишком мучительно. Забыть, забыть; забыть о нем навсегда…Поставить на Хьюго крест… Но почему сегодня вечером ей все время кажется, чтоХьюго где-то поблизости?»

Подняв глаза, она увидела посреди потолка большой черныйкрюк. Раньше она его не замечала. С него свешивались водоросли…

Она вздрогнула, вспомнив, как липкая лента коснулась ее шеи.«И откуда он взялся, этот мерзкий крюк?» Черный крюк приковывал, зачаровывалее…

Инспектор в отставке Блор сидел на краю кровати. На мясистомлице настороженно поблескивали налитые кровью воспаленные глаза. Дикого кабана,готового напасть на противника, вот кого он напоминал.

Ему не хотелось спать. Опасность была слишком близка. Из десятерыхв живых осталось всего четверо. Судья погиб так же, как и остальные, а ведь иумен был, и осторожен, и хитер.

Блор яростно засопел. «Как это говорил старикашка? „Мыдолжны быть начеку“.

Самодовольный лицемер, просидел всю жизнь в суде и привыксчитать себя чуть ли не Всемогущим. Но пришла и его очередь… Он всегда былначеку, и много это ему помогло!

Их осталось всего четверо. Девчонка, Ломбард, Армстронг и онсам. Скоро придет черед одного из них… Но кого-кого, только не Уильяма ГенриБлора. Он сумеет о себе позаботиться. (Если б не револьвер… Где револьвер — вотчто не дает ему покоя.)»

Лоб Блора избороздили морщины, глаза сузились щелочками — онвсе не ложился, ломал голову, где может быть револьвер… В тишине было слышно,как внизу бьют часы. Полночь. Напряжение слегка отпустило Блора, он дажеприлег. Но раздеваться не стал.

Лежал, думал. Методически перебирал все события с самогоначала так же тщательно, как в свою бытность в Скотланд-Ярде. Дотошность всегдаокупается.

Свеча догорала. Блор проверил, под рукой ли спички, и задулсвечу. Однако в темноте ему стало не по себе. Казалось, древние, как мир,страхи пробудились и накинулись на него — стремятся им овладеть. Перед ниммаячили лица: лицо судьи, издевательски увенчанное париком из серой шерсти;застывшее, мертвое лицо миссис Роджерс; перекошенное посиневшее лицо Марстона…И еще одно лицо — бледное-пребледное, очки, усики… где-то он его видел, воттолько где? Не здесь, не на острове. Гораздо раньше. Странно, почему он никакне может вспомнить имени этого человека. Кстати говоря, довольно глупое лицо…типичное лицо недотепы.

Ну как же! Его вдруг осенило. Ландор.

Странно, но он начисто забыл его лицо. Ведь только вчера онпытался вспомнить, как тот выглядел, и не смог. А теперь он видит его так жечетко, будто они расстались накануне…

У Ландора была жена — чахлая замухрышка, с вечно озабоченнымлицом. Была и дочка, девчушка лет четырнадцати. Он впервые задумался над тем,что с ними сталось.

(Револьвер. Где может быть револьвер? Вот о чем надо сейчасдумать…) Чем больше он ломал над этим голову, тем меньше понимал, куда могподеваться револьвер… Не иначе, как им завладел кто-то из тех троих.

Пробили часы внизу. Час. Блор насторожился. Сел на кровати.До него донесся шум, еле слышный шум за дверью. По темному дому кто-то ходил.Пот выступил у него на лбу. Кто это тихо, втайне от всех, бродит по коридорам?Кто бы это ни был, ничего хорошего от него ждать не приходится!

Блор сполз с кровати, несмотря на свою грузность, неслышноступая, подошел к двери, прислушался. И на этот раз ничего не услышал. Тем неменее Блор был уверен, что не ошибся. Кто-то прошел совсем рядом с его дверью.Волосы у него встали дыбом. Страх снова завладел им… Кто-то крался в ночи… Онснова прислушался донять ничего не услышал. Им овладело необоримое желание —выйти из комнаты, посмотреть, что происходит там, в коридоре. Узнать, кто этобродит в темноте. Да нет, ничего глупее и придумать нельзя. Тот, в коридоре,только того и ждет. Наверняка он нарочно бродит под дверью, чтобы вынудитьБлора выскочить в коридор.

Блор замер — прислушался. Со всех сторон ему чудилисьшорохи, шумы и загадочный шепот, однако упорный трезвый ум Блора сопротивлялсястрахам: он понимал, что все это лишь плод его разгоряченного воображения.Вдруг он услышал шум, и на этот раз вполне реальный. Приглушенные, осторожныешаги, однако достаточно громкие, чтоб их уловить, особенно, если слушать оченьвнимательно. Шаги проследовали мимо его двери (а ведь комнаты Ломбарда иАрмстронга дальше по коридору). Решительно, уверенно.

Блор больше не колебался. Будь что будет, а он узнает, ктоэто бродит по дому в темноте.

Сейчас шаги доносились с лестницы. Интересно, куда это онинаправляются? Если уж Блор решался действовать, он действовал на редкостьбыстро для такого тяжеловесного и медлительного на вид человека. Он подошел нацыпочках к кровати, сунул в карман коробку спичек, выдернул из розетки шнур,обернул его вокруг хромированной ножки ночника. В случае чего тяжелая лампа сподставкой из эбонита вполне заменит оружие.