Крестоносец. За Гроб Господень - Пол Догерти

Элеонора изумленно уставилась через стол на Теодора. Ее жизнь предавали в руки этого человека. Она доверяла ему, однако по-настоящему не знала его. Элеонора посмотрела на Гуго, который ответил ей суровым и решительным взглядом.

— Это — жертва, — тихо произнес Боэмунд, — которую вы и ваши спутники принесете от имени всех нас. Нам нужны свои люди по ту сторону крепостных стен. Смелые и сообразительные люди, которые изыщут любую возможность и обратят ее на пользу «Армии Господа».

Боэмунд придвинулся к Элеоноре, и при свете тоненькой свечи она хорошо рассмотрела его лицо: волевое и жестокое, с седеющими усами и бородой и шелушащейся кожей. Однако глаза его горели непреодолимой страстью. Элеонора узнала этот взгляд: такое же выражение лица часто бывало и у ее брата. Она взглянула на Готфрида, который до сих пор сидел, уставившись в свой бокал. Симеон беспокойно заерзал.

— Тебе не надо будет со мной идти, — прошептала Элеонора.

— Нет-нет, госпожа сестра, с вами я буду в безопасности.

Губы Боэмунда слегка искривились в подобии улыбки.

— Прекрасно сказано Симеон, — заявил он. — Элеонора де Пейен — твоя надежная защита. Если она оставит тебя здесь, то те люди в лагере, которым не нравится твое присутствие, могут приступить к решительным действиям. Тем более, что ты нам нужен в Антиохии. Ты знаком с обычаями и традициями противника, знаешь его язык. Твои услуги могут здорово пригодиться.

— А что, если, — спросила Элеонора, — что, если мы пройдем через ворота Антиохии, и нас тут же арестуют и приволокут на парапет крепостной стены? Теодора и Симеона казнят. Меня изнасилуют, зарежут, а наши головы забросят катапультами в лагерь? Такой риск есть.

— Конечно же есть, — согласился Боэмунд. — Как и риск, скажем, того, что сегодня ночью турецкая легкая кавалерия совершит набег на лагерь и вас постигнет такая же судьба. — Он постучал своими сильными толстыми пальцами по столику, стоящему перед ним. — Подумайте хорошенько, Элеонора! Турки не должны причинить вам зла. С какой стати? Если дезертиров из нашей армии жестоко казнят, то это разохотит остальных. Люди уже начинают убегать, а наемники продают свои мечи тому, кто даст больше денег. Потому какой им смысл казнить вас и Теодора? Наоборот! Они будут хвастаться тем, что вы перешли к ним. Кто знает, — пошутил Боэмунд, — может, судьба улыбнется вам. К вам отнесутся как к почетным гостям, вас разместят в роскошных покоях, будут подавать отличную еду и напитки, вы сможете вымыться и будете жить в чистоте и тепле, вдали от этого смрадного промозглого лагеря. — Он помолчал. Полог шатра качнулся, и внутрь просочился холодный сырой воздух.

— Есть еще одно обстоятельство, — начал было Гуго.

— Но мой господин! — прервала его Элеонора. — Мы подчиняемся Раймунду Тулузскому. Он знает об этих планах?

— Знает и одобряет, — заявил Гуго. Наклонившись над столом, он крепко взял сестру за руку. — Если ты не хочешь, то можешь не идти. Мы не подумаем о тебе плохо. Граф Раймунд тоже считает, что хитрость и предательство — это единственный способ завладеть Антиохией. А для этого нам нужен тот, кому мы доверяем.

— Ты сказал, что есть еще одно обстоятельство. Какое?

Гуго отпустил ее руку и, обернувшись, взглянул на полог.

— Прислушайся, Элеонора.

Она прислушалась. Снаружи долетали далекие слабые звуки: где-то неистово визжала женщина и раздавались мужские проклятья.

— Епископ Адемар считает, — тихо сказал Гуго, — что одной из причин наших трудностей является то, что «Армия Господа» сбилась с пути истинного. Ей нужно очиститься и раскаяться в совершенных грехах. Он убедил наших предводителей в том, что все женщины должны покинуть лагерь. Женщин вроде тебя и Имогены отправят под охраной в порт Святого Симеона, где они будут ждать дальнейшего развития событий. Проституток же и прибившихся к лагерю показательно изгонят прочь.

Элеонора ахнула от удивления.

— Да, это жесткая мера, но абсолютно необходимая, — вмешался Боэмунд. — Ради Бога, Элеонора, мы вроде бы «Армия Господа», но в наших рядах полно ремесленников, шутов, всяких сумасбродов, трубадуров, проституток и содомитов. Епископ Адемар прав! Наш лагерь следует подвергнуть очищению, армия должна очиститься, покаяться в грехах и получить их отпущение. Мы не говорим о женщинах вроде вас, а о других. От них нет никакой пользы, они лишь едят, пьют и мешают нам. В течение недели они будут изгнаны из лагеря.

— А как же Имогена? — спросила Элеонора. — Вы назвали ее моей служанкой.

Гуго взглянул на Боэмунда, и тот слегка кивнул в знак согласия.

— Имогена должна пойти с вами.

— А она знает?

— Нет. Просто скажите, что она должна пойти с вами, и все. Имогене не следует знать о нашем разговоре, иначе она может о нем кому-то проболтаться. — Гуго на мгновение умолк, переводя дух от волнения. — Вполне естественно, Элеонора, что у тебя должна быть служанка. И ее нельзя оставлять в лагере одну, ибо своей болтовней она может посеять сомнения в искренности твоего желания дезертировать.

— Между прочим, — сказал Готфрид, — это может тебя подставить под удар.

— А Бельтран?

— Он ничего не знает и не узнает. О наших планах известно лишь графу Раймунду и его ближайшему окружению. Так будет лучше.

— Видите ли, — подхватил Боэмунд нить разговора, — нам нужно, чтобы вы не только проникли в Антиохию и нашли предателя в рядах ее защитников, но также и по возможности выявили турецких шпионов в наших рядах. В настоящее время мы знаем, что это — торговцы-армяне. — Боэмунд поднял руку, как бы извиняясь перед Симеоном. — Но кажется, среди нас есть еще кто-то, кто имеет выход на военный совет и сразу же сообщает Яги-Сиану о наших планах. Я выезжаю на заготовку провизии и попадаю в засаду. В то же самое время, как раз в мое отсутствие, лагерь подвергается нападению турецкой конницы. Совпадение или заговор? Мне кажется, что среди нас есть предатель.

— А что случится, — спросил Симеон, — если мы потерпим неудачу, если кто-то нас предаст и нас схватят?

Боэмунд прикусил губу, избегая взгляда Элеоноры.

— Если это случится и мы об этом узнаем, то постараемся вас выкупить. Если же у нас ничего не получится, то я прикажу отслужить мессы за упокой ваших душ.

— А что будет, если вы потрепите неудачу? — спросила Элеонора. — Если «Армия Господа» уйдет к побережью, чтобы захватить корабли и вернуться в Европу?

Боэмунд указал пальцем на Теодора.

— Он знает, где в нашем лагере спрятаны золото, серебро и рекомендательные письма. Если «Армия Господа» отступит, Теодор воспользуется этой возможностью, чтобы уйти отсюда как можно быстрее. В самом деле, если Антиохия никогда не станет нашей, то зачем в ней оставаться?

Элеонора заметила легкую перемену в его интонации. Боэмунд чуть было не сказал «моей». Он усмехнулся, словно поняв, что чуть не допустил оплошность.