Советник президента - Владимир Алексеевич Колганов

никакое серьёзное дело не обходится. Должен тебе сказать, что я сделал ставку, как выяснилось, не на того… Да что уж теперь? Однако ещё есть шанс, и ты можешь довести до конца начатое дело.

– Я всё же не пойму, чего вы от меня хотите.

– Брось! Всё ты понимаешь, и наверняка уже готовишься, – скорчил рожу Березовский. – Однако в твоём плане есть один изъян. Я ведь уже сказал – нужна поддержка в силовых структурах.

Только Березовский это произнёс, как вокруг всё изменилось. Ни парка, ни аллеи… Только откуда-то возник колокольный звон, словно бы возвещавший о грядущих переменах. Не сразу, но Даниил Антонович понял, что звонит будильник.

Наутро Даниил Антонович пытался заново переосмыслить обстоятельства разговора с Березовским. Всё самое ценное, что он услышал, сводилось к одному – надо искать союзников в силовых структурах. Этот совет дорогого стоит! Жаль, что Борис Абрамович не подсказал, как среди силовиков выявлять тех, кто в душе был либералом, но не решался в этом признаваться во избежание проблем. Вот ведь у этих генералов до сих пор в ходу обращение «товарищ». А можно ли представить такое словосочетание – «товарищ либерал»? Бр-р-р!

Даниил Антонович и ещё кое-что для себя уразумел. Ведь Березовский скончался лет пять назад, но даже теперь, как бы из могилы, сеет разумное и доброе. «Если приду к власти, так я ему памятник поставлю!»

Глава 25. Три товарища

А вечером того же дня, когда Даниил Антонович получил наставления от Платова, в гостиной шикарного особняка на окраине Москвы собрались несколько человек. Поначалу их было только двое, они сидели молча, даже не глядели друг на друга. Чувствовалось, что им не о чем говорить – всё уже сказано и пересказано, и не хотелось снова начинать теперь бессмысленные разговоры. Тихо было и за окном – ни пения птичек, ни цикад. Природа словно бы затаилась в ожидании некоего грандиозного события. Однако и ей самой вроде бы ещё не ясно, то ли это будет катастрофа, то ли напротив – избавление…

Наконец, по лестнице, ведущей на второй этаж, спустился сам хозяин дома.

– Господа! Я собрал вас, чтобы вы первыми узнали о моём решении, – Даниил Антонович немного помолчал, видимо, собираясь с духом. – Так вот, в нынешней ситуации я не вижу иного выхода, кроме как исключить Костика из состава будущего правительства.

Аксельборг и Докутович смотрели на премьер-министра. Вряд ли кто-нибудь взял бы на себя смелость описать теперь их чувства. Потому что заглянуть на дно того колодца, где сейчас обитало их сознание, не каждому дано. Впрочем, гораздо в меньшей степени это относилось к Аксельборгу – он на этом деле не так уж много потерял. Конечно, в перспективе было не совсем то, на что рассчитывал, но и тут успел подсуетиться, так что, даже если попытаются ударить по его законным интересам в бизнесе, вряд ли что-нибудь у них получится. Куда хуже могло всё обернуться для Кости Докутовича. Ему уже представлялось дальнейшее развитие событий – вслед за потерей нынешней должности станет неминуемым попадание в «чёрный список», что-то вроде запрета на профессию. В лучшем случае – должность директора в мытищинском НИИ. Ни один из этих вариантов его не привлекал, так что придётся сосредоточиться на бизнесе. Однако удар по самолюбию «государственного человека», каким считал себя в последние годы Докутович, был нанесён сокрушительный, это он готов признать. Одно успокаивало – Неля клятвенно пообещала, что на развод в ближайшие год-два не будет подавать. Видимо, таким путём хотела подогреть его энтузиазм в борьбе за сохранение места на Олимпе. Да только грей, не грей – от этого шансов на победу не прибавится.

Даниил Антонович тоже переживал не лучшие минуты. Сердце буквально кровью обливалось, когда он представлял, чем все эти перестановки могут закончиться для его друзей, для тех, кто поддерживал его в последние годы. Ну что тут поделаешь, если не хватило сил, не сдюжил! Да мог ли он отказаться выполнять приказ? Конечно, очень приятное это занятие – представлять себя спасителем нации, покровителем униженных, эдаким новым Моисеем, ведущим государство к процветанию. Однако наберись он мужества, чтобы президенту возразить, пришлось бы либо уйти в оппозицию и там продолжать свою борьбу, либо отправиться послом куда-нибудь в Зимбабве. Все это прекрасно понимали.

Первым нарушил молчание Аксельборг:

– Даня! Может, всё не так безнадежно, как нам кажется? Может быть, стоит побороться?

– Брось ты, Гектор! Дума за меня не проголосует, если попробую ослушаться его, – Даниил Антонович указал пальцем в потолок.

– Да уж, они на всё способны. У них же в Думе большинство, – присоединился к разговору Докутович.

– Попробую предложить твою кандидатуру на пост главы «Сколково».

– Мне уже всё равно! Хоть «Сколково», хоть РОСНАНО… – промямлил Докутович.

– Даня, погоди! А как же я? – вокликнул Аксельборг. – Ведь «Сколково» это моя вотчина.

– Ну тогда, Костик, попробую пристроить тебя в ВТБ. Вице-президентом пойдёшь?

– Соглашайся, Костик! В банке места всем хватит… И зарплаты тоже, – усмехнулся Аксельборг.

– Да ладно! В банк, так в банк… Только чего мне там делать, Даниил Антонович?

– Глава банка хочет, чтобы ты стал куратором Главкино.

– О господи! – только и смог промолвить Докутович.

Снова помолчали. Даниил Антонович всё думал, как бы осторожно затронуть тему с неудавшимся отстранением Платова от власти – слухи из силовых структур и до него дошли, но хотелось получить информацию из первых рук, чтобы на этом основании сделать кое-какие выводы на будущее. Прежде всего, хотелось бы понять, можно ли в дальнейшем рассчитывать на них, или придётся заново собирать команду.

В свою очередь, Аксельборг с Докутовичем, предчувствуя такой вопрос, так и не решили заранее, о чём можно рассказать. Тут ведь следует иметь в виду, что сам премьер делами почти никогда не занимался, оставаясь в этой должности чем-то вроде младшего брата короля, который имеет право только позировать перед телекамерами во время заседаний правительства и демонстрировать свою заботу о народе. Поэтому его вопрос должен был свестись примерно к следующему: «Где же это вы, голуби мои, так напортачили?»

Наконец, Даниил Антонович решился:

– У меня такое предложение. Давайте отмотаем всё назад, посмотрим, что сделано не так. Тогда будущие поколения, даст бог, смогут избежать наших ошибок.

– Ты уж очень трагично излагаешь, Даня, – не согласился Аксельборг. – Неужели столько ждать?

– Мы с тобой уж точно не дождёмся. Вот Костик – он дождётся, если очень повезёт.

– Да мне без вас и жизнь не в радость, дорогой Даниил Антонович! – зашмыгал носом Докутович.