Страх. Трамп в Белом доме - Боб Вудворд

«Вы шутите», — сказал Прибус госсекретарю Тиллерсону, когда тот позвонил в начале марта. Спорная сделка с Ираном, заключенная Обамой, должна пересматриваться каждые 90 дней. У них осталось всего два дня, чтобы продлить ее или аннулировать, сказал Тиллерсон. В феврале Трамп назвал ее «одной из самых дрянных сделок, которые он видел». Будучи кандидатом, он заявил в 2016 г.: «Мой первоочередной приоритет — разрыв катастрофической сделки с Ираном».

Тиллерсон стремился к ее продлению как с практической, так и принципиальной точки зрения. Главным был тот факт, что Иран соблюдал условия сделки, о которых договорились с Обамой. Тиллерсон предложил формулировку заявления о продлении сделки.

«Президент не примет ее, — сказал Прибус. — Вы должны предложить более подходящее заявление. Мягкое, фактически не разрывающее сделку. Нам нужна формулировка, которая реально отражает позицию президента Трампа. А это ему не понравится. Потом, если он увидит все в таком виде, то просто взорвется».

Когда Прибус проинформировал Трампа о предложении Тиллерсона, президент отреагировал резко: «Надеюсь, ты не собираешься заталкивать это мне в глотку!»

Прибус пустился в челночную дипломатию между президентом и госсекретарем.

«Они ничего не нарушают», — сказал Тиллерсон. Разведывательное сообщество и союзники, подписавшие сделку, согласны с тем, что Иран соблюдает условия.

Как выразился Прибус, «такие аргументы не прокатят» с президентом. Тиллерсон стоял на своем. «Тогда у нас будут проблемы», — сказал Прибус. По его мнению, Тиллерсону нужно было напомнить кое о чем: «Решения здесь принимает президент». Прибус постарался избавить себя от неприятностей: «Я вовсе не пытаюсь отговаривать вас».

Тиллерсон отправился к президенту. «Это один из моих ключевых принципов, — сказал Трамп. — Мне не нравится эта сделка. Это самая отвратительная сделка из всех, что мы заключали когда-либо, и вот теперь мы должны продлевать ее». Поскольку это всего на 90 дней, мы ее продлим. «Но в последний раз. Не приходите ко мне и не пытайтесь продлить ее снова. Больше никаких продлений. Это хреновая сделка».

Мэттис нашел дипломатичный, более мирный способ согласиться с Тиллерсоном. «Ну как же, г-н президент, — сказал он, — они, на мой взгляд, обеспечивают техническое соответствие».

Прибус наблюдал за происходящим с восхищением. Мэттис не был послушным, он просто знал, как подойти к Трампу.

Тиллерсон должен был направить письмо спикеру Полу Райану 18 апреля. Первый вариант Трампу не понравился. Он дал указание подчеркнуть в коротком письме, что Иран является «главным спонсором террора» и что Совету национальной безопасности необходимо продумать, стоит ли сохранять приостановку экономических санкций, являющуюся частью сделки.

Когда письмо было опубликовано, телекомментаторы обрушились на Трампа. Это очень расстроило его. Он дал Тиллерсону указание провести пресс-конференцию и выступить с осуждением и сделки, которую только что продлили, и Ирана. Никто не помнил, чтобы когда-нибудь нападки начинались уже через несколько часов после продления знакового дипломатического соглашения.

В пятиминутном выступлении Тиллерсон огласил заранее подготовленный список претензий к Ирану: испытание баллистических ракет, «глобальное лидерство в спонсировании терроризма», угрозы в адрес Израиля, нарушение прав человека, кибератаки, незаконное задержание иностранцев, в том числе граждан США, агрессивные действия в отношении кораблей ВМС США, заключение в тюрьму и казнь политических противников, «шокирующе низкий возрастной порог уголовного преследования несовершеннолетних» и поддержка «жестокого режима Асада в Сирии».

Сделка с Ираном, по словам Тиллерсона, «не обеспечивает отказа Ирана от ядерного оружия. Она только отодвигает сроки его превращения в ядерную державу».

Обама определил сделку как «соглашение, не имеющее обязательной силы», а не как договор, требующий ратификации в сенате. «Пожалуй, — сказал Прибус Трампу, — мы можем заявить, что этот документ необходимо направить в сенат для утверждения. Просто чтобы сбыть его с рук. Отправим его в сенат и скажем: примите его двумя третями голосов и объявите договором».

Трамп вроде бы заинтересовался этим предложением, но быстро понял, что, отправляя документ в сенат, уступает ему свои полномочия. Он согласился с тем, что в настоящий момент они не должны отказываться от сделки. Но только в настоящий момент.

Прибус, Тиллерсон и Макмастер «пометили у себя в календарях», как говорили в Белом доме, когда наступает следующий 90-дневный срок действия сделки.

«Они нарушают условия, — сказал Трамп на совещании накануне истечения срока 17 июля, — и вам нужно продумать формулировку объявления об этом».

Как-то раз Тиллерсон заглянул в столовую рядом с Овальным кабинетом, чтобы встретиться с Трампом и Прибусом и вновь попытаться объяснить президенту, что никаких нарушений не было.

«Они нарушают, — стоял на своем Трамп, — и вы должны обосновать прекращение этого соглашения». Он говорил, что можно подумать о пересмотре условий сделки. «На это мы, возможно, пойдем».

«Господин президент, — сказал Тиллерсон с крайним раздражением, — власть в ваших руках. Вы — президент. Просто скажите, что мне нужно сделать. Вы принимаете решения. Я делаю, что вы говорите».

Еще немного, и он нарушил бы протокол общения с президентом.

Директор ЦРУ Помпео не мог не согласиться с аргументами Тиллерсона по Ирану и реалиями сделки с ним, однако он, как и Мэттис, сообщил об этом президенту более мягко: «Понимаете, г-н президент, именно так, насколько я понимаю, это в принципе работает».

Мэттис по-прежнему видел в Иране главный фактор дестабилизации обстановки в регионе. Он мог проявлять жесткость, но занимал мягкую позицию. Выражайте несогласие, обманывайте, вбивайте клин между русскими и иранцами, но не затевайте войну.

Русские негласно предупредили Мэттиса, что если начнется война со странами Прибалтики, то Россия без колебания применит тактическое ядерное оружие против НАТО. Мэттис по согласованию с Данфордом стал говорить, что Россия представляет реальную угрозу для Соединенных Штатов.

У Мэттиса сложились близкие отношения с Тиллерсоном. Они старались обедать вместе как можно чаще. Дом Мэттиса находился неподалеку от Госдепартамента, и Мэттис неоднократно говорил своим сотрудникам, что «сходит туда, чтобы поздороваться».

Макмастер считал Мэттиса и Тиллерсона «дуэтом», который не стремится к расширению.

В дополнение ко всему Тиллерсон затеял склоку с Белым домом в связи с персоналом Госдепартамента. Прибус собрал совещание с участием Тиллерсона и полудюжиной сотрудников аппарата Белого дома на веранде офиса главы секретариата. Тиллерсон категорически отверг кандидатуру на одну из старших должностей, предложенную Белым домом, и взял своего человека.

Джонни де Стефано, директор кадрового управления Белого дома, возражал. Тиллерсон взорвался: «Никто не будет указывать мне, кого брать, а кого нет. Когда я соглашался на эту работу, мне сказали, что я могу взять своих людей».