Предварительно обречен - Тьяна Левич

Скупыми движениями я одну за другой расстегиваю пуговицы на рубашке и сдергиваю ее с плеч. Артем не мешает, покорно поднимает руки, чтобы я занялась манжетами, — одной, другой. Рубашка падает к ногам.

Я берусь за ремень, но теперь Артем перехватывает запястья и больно сжимает. Это его предупреждение перед омутом, в который я толкаю нас обоих.

Больно, но руки не выдергиваю. Это мой ответ на его по-прежнему трусливо не заданный вопрос. Тогда Артем быстро развязывает пояс, и халат накрывает рубашку.

Подхватив за талию, Артем поднимает и сажает меня на стол. Холод камня жжет кожу ягодиц. Горячая ладонь с нажимом следует от копчика вверх, к затылку. Намотав волосы на кулак, Артем намеренно медленно тянет к себе и мягко, будто пытаясь снова распробовать, целует. Когда нежность затягивается, я стискиваю его волосы руками и сжимаю кулаки. Ему больно. Он стонет мне в рот. Тогда я оттягиваю его голову от себя и, не разрывая поцелуя, перехватываю инициативу. Его тело ощутимо напрягается. А следом крошатся долго выстраиваемые границы.

Я чувствую его возбуждение животом. Артем отстраняется, цокает пряжка ремня. Пока он занят брюками, я припадаю к его груди, ведя по ней языком. Прихватываю зубами сосок. Артем прижимает мою голову теснее, его дыхание учащается.

Он отрывает меня от груди, снова добираясь до рта.

Он жаден, нетерпелив и так искренен, что я готова отдать ему эту маленькую пиррову победу. И я отдаю. Победу и себя.

17

Зыбкий рай растворяется в утреннем одиночестве. Постель словно после тайфуна, воздух отчетливо пахнет мужчиной и ночью. Я аккуратно тянусь руками и ногами и охаю — натруженные мышцы стонут от боли — чтобы встать, нужна крепкая сила воли. Частыми шажками перебираюсь в душ, а уже оттуда, наконец окончательно разбуженная, добывать кофе. На кухне чисто, а ведь оставили мы ее другой — с разбитыми случайно бокалами, опрокинутой бутылкой и пролитым вином. На столе пухнет квадрат сложенного халата.

Умилившись мимоходом неожиданной заботе, я впускаю через окно город и, глубоко подышав свежестью, принимаюсь за кофе. В черной ажурной гуще вскипают узоры прошлой ночи. Задор умер, и меня обливает виной перед Норкой — закончить одно мытарство и тут же угодить в другое. Изловленная стыдом, я переливаю кофе в кружку.

Горечь пожирает горло и желудок. Мысли бегут шустрее, и когда я добираюсь до крупяной кашицы, могу отодвинуть ночное происшествие за пределы воспаленных впечатлений. Артем отдавался откровенно, не жалел себя. В его глазах проносились искры узнавания и азарта, граничащего с безумием, пока темнота не забрала всех, одну за другой, оставив пустоту и умиротворение. Вино сделало то, чего опасался он сам, — перерезало путы, которыми он так долго оплетал себя, и бегство подтвердило — в утреннем похмелье виноват не только алкоголь. Теперь Артему предстоит самому себе объяснить этот внезапный порыв. В том, что он будет раскаиваться, — я не сомневалась, только вот думать ему следует совсем о другом.

Вчера я так и не сказала Артему о словах До Шэнли. Не упомянула и то, что узнал мой друг. Ночь не дала нам возможности говорить больше, чем мы уже сказали, но сегодняшний день накрывают мысли далекие от романтики. Для Артема новости будут ударом, который нанесу именно я. Как бы он ни противился, ему придется меня слушать, ведь в этот раз убегать я не намерена. Наоборот, я с удовольствием приму участие — пусть и косвенно, произошедшее меня тоже касается.

Рассеянно проверяю телефон — внутри инстинктивно теплится ожидание, что Артем написал, но там пусто. Выбирая одежду, я возвращаюсь мыслями к директору До. Зачем он это затеял? Я думала, что дело во мне, но острие его меча оказалось направленным на другого человека. Он явно радовался, представляя, как Артем коснется дна. Но ведь Артем ему не враг, наоборот, к удивлению, как раз он подставил вторую щеку. Если директора До уволили, то Артем для него — отличный трамплин вернуть утраченное. Ни один китаец не упустит возможность, если нет другой, более интересной выгоды. Вероятно, у него она есть. Только в чем?

Одевшись, я открываю браузер и вбиваю в поисковую строку запрос. Интернет об увольнении директора До ничего не знает. В редких новостях, чаще всего на порталах, посвященных востоку, мелькает название «Кайсан». В одной из статей о развитии китайских компаний в России вижу знакомую фамилию. Значит, директор по развитию Фэн Муян тоже работает в той фирме. Дата свежая. Захожу на официальный сайт «Кайсан» и выбираю раздел «Контакты». Буду надеяться, что господин Фэн сегодня в Москве.

Следить за человеком оказывается сложно и утомительно.

Приехав по адресу, я нахожу лавочку, которая оказывается на самом солнцепеке, но самоотверженно сижу и посматриваю на крутящуюся дверь в бизнес-центр. Вскоре меня спасают пригнанные ветром облака, и ждать становится легче.

Первый час испаряется, наступает другой. Солнце то возвращается, то снова сменяется облачной передышкой. Я вяло переписываюсь с коллегами, радуя всех вестью, что в понедельник возвращаюсь. От Артема по-прежнему ни слова, и это начинает напрягать. В тоске ожидания слегка очерчивается порыв написать первой, но я с ужасом вымарываю его из мыслей: никакого повторения прошлых ошибок. Этот зарок я не имею права нарушить повторно. Расстроенная этим с первого взгляда пустячным желанием я промакиваю со лба пот и с остервенением погружаюсь в восстановление текущих дел, которые с непривычки кажутся чужими и непонятными.

Время подступает к обеду, лавочка наконец переходит в полную власть тени от здания. Я изнываю от нетерпения — когда же китайская натура проявит себя, и директор Фэн отправится на обязательный обед в какое-либо из ближайших кафе. К сожалению, ничего китайского поблизости не оказывается, поэтому остается надеяться, что он не любитель доставок в офис или не балуется быстрорастворимой лапшой в кабинете. Несмотря на его статус, такое тоже возможно.

Ближе к трем после большого кофе с сэндвичем из кофейни на колесах и двух убогих попыток со мной познакомиться я наконец вижу знакомую фигуру. Высокий мясистый Фэн немного опал, видимо, русская еда совсем не по вкусу. Он не один, рядом тонкая светловолосая девушка в деловом костюме жадно прикуривает сигарету. Они проходят неподалеку, увлеченно болтая. До меня доносятся обрывки речи на русском, переливчатой женской и ломаной мужской, из которой следует, что Фэн со спутницей не только работает.

Размяв затекшее тело, я иду за ними.

Через двести метров они сворачивают в кафе и я, выждав минут пятнадцать, следую туда