Острие скальпеля. Истории, раскрывающие сердце и разум кардиохирурга - Стивен Уэстаби

С момента разреза понадобилось менее двух минут, чтобы огромная голова Марка показалась снаружи. Хотя он выглядел очень рассерженным из-за такого обращения, ему хотя бы не пришлось протискиваться сквозь узкий таз, будучи подгоняемым сильнейшими схватками. Когда показался его торс, склизкая пуповина соскользнула с шеи и повисла.

Роды моей жены оказались единственной операцией, во время которой я испытывал эмоции.

Все это время Сара сохраняла поразительное спокойствие. Время от времени она сжимала мою потную ладонь, чтобы подбодрить меня, а затем, когда нашего парня окончательно достали из гнезда, она сказала, что внутри ее живота будто вращается барабан стиральной машины. Какое-то время наш склизкий синий малыш казался безжизненным. Новорожденные младенцы, в чьих легких еще нет воздуха, всегда выглядят грифельно-серыми, но я забыл об этом. С нашего последнего кесарева сечения, проведенного всего несколько недель назад, я запомнил лишь то, что скользкий недоношенный младенец чуть было не упал на пол, после того как перерезали пуповину. В данный момент плацента была источником моих опасений. Пока ребенок соединен с маткой, ему не нужно дышать. К нему продолжает поступать кислород, и синяя кровь, возвращающаяся к сердцу, обходит незаполненные воздухом легкие. Синий цвет насторожил меня, но бригада оставалась спокойной.

Как только пуповину перерезали, Питер унес нашего сына в инкубатор и прочистил ему горло. Затем мы услышали, что он наконец пытается дышать. Как только его легкие впервые наполнились воздухом, послышался рев. Мне он продолжал казаться синим (у меня была паранойя, связанная с синюшными младенцами), но Питер напомнил, что это связано с молекулами гемоглобина плода. После нескольких вдохов его кожа порозовела. Пока врач вычищал плаценту и зашивал матку, Саре подали ее теплого и теперь розового мальчика. Она расплакалась. Я по глупости спросил, почему она плачет, и получил типично женский ответ: «Потому что я так рада!» Двадцать шесть часов болезненных схваток были забыты благодаря чуду рождения.

Знаете, какими были ее следующие слова? Она спросила: «Твой пациент в порядке? Разве тебе не нужно проверить, как он?»

Слова Сары, в которых не было ни капли эгоизма, глубоко меня тронули. В этом заключалась истинная причина, по которой в больнице Сент-Томас ее прозвали Сестрой-красавицей: она обладала прекрасной бескорыстной душой. Что заставило ее выйти за меня, Финеаса Гейджа кардиохирургии? В ту ночь я оставил своих демонов и предался радости. Я снова испытал эмпатию, которая раньше причиняла мне боль. Попытки спасти бедную Меган, сохранить достоинство ее родителей и вовремя успеть к рождению сына – все это стало для меня эмоциональными американскими горками. Стейнбек писал: «Знание о том, что миллион китайцев голодает, начинает иметь смысл лишь тогда, когда мы знакомимся с одним голодающим китайцем».

Я просидел с Сарой в палате около часа, виня себя в том, что не присутствовал в момент рождения Джеммы. Я готов был всю жизнь расплачиваться за это. Затем я подумал о родителях Меган и обо всем, что им пришлось пережить. Я понимал, что если она не выживет, то это будет их вина. Не знаю, из сочувствия ли или сострадания, но я решил отпустить Нила Моата и найти время для разговора с ними, ведь это, возможно, был худший день в их жизни.

Мой ребенок теперь находился в безопасности. Их же дочь, чья температура тела сейчас составляла 30 °C, лежала под охлаждающим одеялом и боролась за жизнь. Скорость метаболизма ее мозга пришлось сократить в два раза, чтобы она могла пережить тяжелую анемию. Однако я чувствовал, что мы побеждаем. Кровотечения не было, и невысокого кровяного давления хватало для производства почками мочи («жидкого золота», как мы ее называем). Ее благодарные родители сказали, что Бог вознаградит меня за мою работу. Я ответил, что он уже это сделал. Мне был послан здоровый маленький мальчик, который появился на свет в конце операции Меган. Они интерпретировали это событие как божественное вмешательство. Доктор Гриббен уже знал о событиях дня и заглянул в отделение интенсивной терапии на пути домой. В ту ночь счастье распространилось по больнице, и моя бригада радовалась и за меня тоже. Тем не менее мне было грустно и немного одиноко наедине со своими демонами.

Я был рядом с родившей женой, и наш ребенок был в безопасности, пока моя девочка-пациентка лежала охлажденной до 30 °C.

После волшебного исцеления Меган свидетели Иеговы организовали кампанию по сбору средств на покупку кровесберегающего аппарата. Я же оперировал свидетелей Иеговы со всей страны, применяя в работе кровоостанавливающий агент апротинин в сочетании с подаренным оборудованием. Один из моих пациентов, свидетель Иеговы с кровоточащей аневризмой аорты, выжил, после того как жена привезла его на машине из Уэльса, так как в других больницах его не принимали.

Сара и Марк вернулись домой через три дня после родов, и я стал спать еще меньше, чем обычно. Брайан Гриббен стал крестным отцом Марка. Добрый неонатолог Питер Хоуп, к сожалению, скончался от рака через пару лет. Мы с Майком организовали программу помощи крошечным недоношенным младенцам: я вскрывал их грудные клетки и закрывал открытый артериальный проток (распространенный дефект между легочной артерией и аортой), не доставая детей из инкубатора. Так их не требовалось переносить из родильного отделения в главные операционные, благодаря чему они не охлаждались. Мы ездили в другие региональные больницы и делали там такие же операции, но вскоре у Майка обнаружили рассеянный склероз, и он ушел с работы. Болезнь не повлияла на его чувство юмора, и он до сих пор держится. Настоящий герой.

Через два года после повторной операции в Оксфорде митральный клапан Меган был инфицирован. Я был за границей, когда ее семья пыталась связаться с мной, и ближайший кардиоцентр отказался делать третью операцию без переливания крови. Она умерла от сепсиса.

Тот холодный зимний день 1988 года изменил мои взгляды на жизнь и, возможно, сделал меня лучшим хирургом. Не в техническом плане, разумеется, а в результате того, что я стал лучше как человек. Любовь приносит радость, но до того дня я боялся признать это.

7

Опасность

Многие инфекционные заболевания передаются через ранки на коже, поэтому купание в крови во время работы с острыми инструментами не лишено опасности. Я ежедневно укалывался иглами, но, как ни удивительно, в большинстве стран пациентов перед операцией не проверяют на передаваемые через кровь вирусы, из-за чего больничный персонал постоянно рискует случайно чем-нибудь заразиться, а затем передать болезнь своей семье. С