Безымянное семейство - Жюль Верн

В Канаде, как известно, плодовитость браков поистине уникальна. Семьи с двенадцатью и четырнадцатью детьми там обычное дело. Двадцать детей — тоже не редкость. Называют и такие, в которых более двадцати пяти. Это даже уже не семьи, а целые племена, развивающиеся по законам патриархальных нравов.

Если старый пионер Измаил Буш — одно из действующих лиц романа Фенимора Купера «Прерия», мог с гордостью указать на семерых своих сыновей, не считая дочерей, происшедших от его брака с мощной Эсфирью, то какое чувство превосходства над ним испытал бы Том Арше — отец двадцати шести детей, живущих и здравствующих на ферме «Шипоган»!

Пятнадцать сыновей и одиннадцать дочерей всех возрастов, от трехнедельного до тридцатилетнего. Из пятнадцати сыновей — четверо женатых. Из одиннадцати дочерей — две замужних. И от этих браков — семнадцать внуков, что в общей сложности, если прибавить сюда матерей и отцов последних, составляло пятьдесят два члена семейства Арше по прямой линии.

Пятеро старших сыновей уже знакомы читателю. Это они, преданные товарищи Жана, составляли экипаж «Шамплена». Не стоит тратить время на перечисление имен других детей и на подробное описание их. Сыновья и дочери, зятья и невестки никогда не покидали фермы, трудясь на ней под руководством главы семьи. Одни были заняты в поле, и им всегда хватало работы, другие занимались лесным промыслом, трудным ремеслом «лемберменов», и дела у них тоже было много. Двое или трое старших охотились в соседних с «Шипоганом» лесах, и им не составляло особого труда доставлять к столу огромной семьи необходимое количество дичи. В этих местах в самом деле всегда в изобилии водились американские лоси, карибу[161]— разновидность крупных оленей, бизоны, лани, косули, не говоря уж о множестве разнообразной мелкой пушной и пернатой дичи — нырках, диких гусях, утках, куликах, бекасах, куропатках, перепелах и зуйках[162].

Что касается Пьера Арше и его братьев Реми, Мишеля, Тони и Жака, то к тому времени, когда холода вынуждали их покинуть воды реки Св. Лаврентия, они возвращались зимовать на ферму и превращались в охотников на пушных зверей. Братья слыли самыми неустрашимыми скваттерами[163], самыми неутомимыми лесными бродягами и снабжали ценными шкурками рынки Монреаля и Квебека. В те времена бурые медведи, рыси, дикие кошки, куницы, барсуки, норки, лисицы, бобры, горностаи, выдры, кабарги[164]еще не перекочевали в северные страны и скорняжное ремесло было выгодным делом, причем тогда охотникам еще не было необходимости отправляться на поиски удачи на дальние берега Гудзонова залива.

Понятно, что для размещения всего этого семейства — родителей, детей и внуков — едва хватило бы целой казармы. А потому дом и был настоящей казармой, которая тремя своими этажами возвышалась над всеми службами фермы «Шипоган». Кроме того, надо было держать в запасе несколько комнат для гостей, которых время от времени принимал Том Арше, — друзей из графства, соседних фермеров, «проезжих», то есть речников, которые прогоняли бревенчатые плоты по притокам, дабы провести их в главную реку. Наконец, имелись и апартаменты, отведенные для де Водреля и его дочери, посещавших иногда семью фермера.

Вот как раз и сегодня, 5 октября, отец с дочерью прибыли на ферму. Де Водреля с Томом Арше и его домочадцами связывали не только отношения землевладельца с арендатором, но и взаимное расположение, а также дружба — со стороны одного, преданность — со стороны другого, и эти отношения ничто ни разу не омрачило за многие годы. А еще теснее связывало их общее чувство патриотизма! Фермер, как и его хозяин, был всей душой предан делу национального освобождения.

Вся семья была в сборе. Уже три дня как Пьер и его братья, оставив «Шамплен» без оснастки у причала в Лапрери, вернулись зимовать на ферму. Недоставало только приемного сына, которого не меньше других любили все обитатели «Шипогана».

Жана ждали уже целый день. Помешать его присутствию на семейном торжестве могло только одно — если бы он попал в руки агентов Рипа, но тогда весть о его аресте уже распространилась бы по краю.

Дело было в том, что Жану надлежало исполнить семейный Долг, которым он дорожил ничуть не меньше Тома Арше...

Еще не очень далеко в прошлое ушли те времена, когда землевладелец прихода соглашался стать крестным отцом детей своих оброчных крестьян, и число таких крестников доходило иногда до нескольких сот. Де Водрель, правда, имел таковых пока только двоих среди потомства своего фермера. На этот раз крестной матерью его двадцать шестого ребенка собиралась быть Клара, а крестным отцом должен был стать Жан. И девушка радовалась, что по этой причине судьба на короткое время соединит их друг с другом.

Впрочем, торжество на ферме «Шипоган» затевалось по поводу не одних только крестин.

Встретив на пороге дома сыновей, Том Арше сказал им:

— Ну, ребята, добро пожаловать, вы явились очень кстати!

— Как всегда, отец, — ответил Жак.

— Нет, больше, чем всегда. Сегодня мы все собрались ради крещения нашего малютки, завтра состоится конфирмация[165]Клемана и Сесили, а послезавтра — свадьба вашей сестры Розы с Бернаром Микелоном.

— Значит, в семье все в порядке! — ответил на это Тони.

— Да, все путем, ребята, — воскликнул фермер, — и я не поручусь, что на будущий год не соберу вас всех еще на какую-нибудь торжественную церемонию.

И Том Арше расхохотался своим раскатистым смехом, полным добродушного галльского веселья, а Катерина обняла и поцеловала пятерых старшеньких.

Церемония крещения должна была состояться в три часа пополудни, а стало быть, у Жана еще было время добраться до фермы. Все собирались отправиться процессией в находившуюся на расстоянии полумили приходскую церковь, как только он появится.

Томас и его жена, их сыновья, дочери, зятья, невестки и внуки нарядились по такому случаю в свои самые лучшие одежды и собрались ходить в них все три дня. На дочерях были белые блузки и яркие юбки, волосы они распустили по плечам. Мальчики, скинув рабочие куртки и нормандские колпаки, которые обычно носили на голове, надели воскресные костюмы, плащи из черной материи, полосатые пояса и башмаки со сборками из бычьей кожи местного производства.

Де Водрели прибыли накануне. Воспользовавшись лодкой перевозчика, чтобы переправиться через реку Св. Лаврентия возле Лапрери, они увидели на другом берегу Тома Арше, который встречал их со своим «багги», запряженным двумя великолепными рысаками.