Невидимая смерть - Евгений Федоровский

Линде не терпелось узнать, какую информацию дал «Павлин» в этот раз. Дома, наскоро перекусив, Юстин той же жидкостью во флаконе из-под валерьянки проявил написанное. Убористый текст заполнял всю тетрадь. Уже с первых страниц они поняли, что в их руках оказался материал, которому не было цепы. Агент писал по-русски, чтобы не ошибиться в специфических терминах. Он сообщал о предварительных результатах выполнения плана народного хозяйства за 1940 год, о росте темпов промышленного производства, о 33-процентном по сравнению с прошлым годом приросте продукции оборонной промышленности, озабоченности советских хозяйственников из-за крайне недостаточного развития производства вольфрама, молибдена, олова и кобальта, отставания в добыче нефти, крушений на железнодорожных путях. В отдельной подглавке «Павлин» указывал на срыв поставок бронебойно-трассируюцих снарядов, ссылаясь на письмо заместителя наркома обороны маршала Кулика Сталину. Он же докладывал об усилении военной пропаганды, цитируя письмо начальника Главного управления политической пропаганды Красной армии Запорожца: «…При разъяснении внешней политики Советского правительства многие пропагандисты и органы печати исходят из упрощенного тезиса о том, что мы сильны, капиталисты побоятся на нас напасть, сами же мы нападать ни на кого не собираемся. Замалчивается леннинско-сталинский тезис о неизбежности войн между Советским Союзом и капиталистическими странами, о том, что такие войны и более жестокие, чем предыдущие, неизбежны…»

Теперь надо было все записи перевести на немецкий, зашифровать и переслать Пикенброку. Располагая относительно свободным временем, не ходя на службу, они затратили на эту, в общем-то, техническую работу три дня. Как, когда сумел выполнить такой объемный труд «Павлин»?

– Очевидно, у него колоссальная работоспособность, – решил Юстин, сжигая тетрадь в газовой колонке ванны.

В очередном задании он поставил еще ряд вопросов, попросил уточнить некоторые детали. Иногда Линда сама ездила на встречи, иногда пользовалась «почтовым ящиком» в Востряково, а потом и другим – в самом городе рядом с отцовскими банями.

Через два месяца, уже зимой, «Павлин» передал исчерпывающую информацию о танке Т-34. Ее Юстин Пикенброку не послал. Следовало отработать должок Фердинанду Порше.

В начале мая 1941 года Юстин подучил от Хаусхофера пространное письмо. Карл благодарил за активное сотрудничество, поскольку Юстин помимо разведывательной работы успевал давать обзоры положения в России почти в каждый номер «Цейтшрифт фюр геополитик». Далее он намекал, что времена меняются, дельных сотрудников в Берлнне мало, неплохо, если бы Юстин согласился занять официальный пост заместителя главного редактора.

Юстин понял: пора уезжать. Линда занялась сборами. Когда был упакован багаж, она встретилась с «Павлином», взяла свежую информацию, проинструктировала его на будущее.

– Когда понадобитесь, мы найдем вас сами, – проговорила Линда торопливо.

– Если война, меня могут направить на фронт, – он уже чувствовал, что с Линдой расстается надолго, возможно, навсегда.

– Оставьте адрес на квартире и в ваших «почтовых ящиках», – она протянула ему руку и добавила чуть теплей – Не оставляйте надежду, дорогой Александр Александрович. Ждите нас.

На другой день после приезда в Берлин Юстин появился в редакции. Шефа там не оказалось. Хаусхофер прихварывал и просил прийти на квартиру.

Одетый в махровый до пят халат, генерал сидел в просторном кресле, безвольно выбросив длинные руки на подлокотники. Под глазами набрякли синие мешки. Только что ушел доктор, его старый друг. Что он мог посоветовать? От прогрессирующей старости нет лекарств. Строгая диета, больше свежей растительной пищи, меньше волнений… Юстина он усадил напротив себя в такое же древнее кресло, обитое красной баварской кожей, приказал служанке принести кофе.

– Вы поняли, почему я столь поспешно отозвал вас из России? – спросил Карл.

– В Москве догадался, а когда переехал границу, убедился доподлинно.

– Неужели так заметны наши приготовления?

– Все станции польского губернаторства забиты войсками и техникой. Это достаточно понятно.

– Как вы расцениваете внутреннее состояние России?

– К ней нельзя подходить однозначно. Вы же сами, генерал, учили меня отыскивать взаимосвязи между событиями, скрытую логику исторического процесса. Пусть не покажется вам парадоксальным, но я наградил бы Сталина Железным крестом за то, что он уничтожил в России все здоровые силы, способные вступить в противоборство с Германией. Он истребил активную часть крестьянства. Изуверские лозунги сплошной коллективизации и уничтожение кулака как класса обрекли миллионы людей на смерть от голода. В самом урожайном тридцать третьем году погибло больше, чем умерло от голода в Поволжье после Гражданской войны. Он сослал в тюрьмы, ссылку, рудники сотни тысяч людей технической и творческой квалификации, расстрелял почти всех командиров Красной армии от маршалов до полковников.

– Вы как будто осуждаете сталинский террор, – усмехнулся Карл.

– Я излагаю факты, – не принял колкости Юстин. – Я не умозрительно, а наяву ощутил пресс страха, который сдавил русский народ.

– Много ли в России изгоев?

– Точной цифры назвать не могу. Все открытые публикации – сплошное вранье. Могу лишь предположить. После всех расстрелянных и погибших на этапах – миллионов двадцать находится в концлагерях, еще столько же так называемые ЧСВН – члены семей врагов народа, их положение не лучше кацетников. Да больше сорока миллионов крестьян без паспорта, то есть прикованных к своим колхозам, как рабы к галерам. Они получают разовые справки, если есть уважительная причина съездить в районный центр.

– Это же чудовищный геноцид?

– И он нам на руку.

– А вы не находите аналогий с нашей империей? – задал неожиданный вопрос генерал, искоса взглянув па Юстина.

– Кое в чем нахожу, – тот смело посмотрел в глаза Карла. – Ленин создал большевистскую партию и поставил ее во главе государства, разогнав все другие партии. Однопартийная система оказалась столь привлекательной, что ею воспользовались сначала дуче в Италии, затем фюрер в Германии. Так что верными ленинцами можно скорее назвать Муссолини и Гитлера, чем Сталина.

Юстин жадно отхлебнул кофе, продолжал:

– Любые войны всегда заканчивались пиром. Но есть война, которой не будет конца. Она извечна. Это война между людьми яркого ума и тупицами, пионерами и консерваторами, подвижниками и подлецами, мыслителями и фельдфебелями, совестливыми и бесчестными. Счастье для народа, если им руководят первые. Горе – если к власти доберутся вторые. Сталин дал раздолье вторым. Ему не нужны люди с оригинальным мышлением, способностями, умом. Он создал систему угодливости перед вышестоящими, слепого послушания, всепоглощающей лжи. Эта система поощряет самое отвратительное, что дремлет в человеке, как вирус: доносительство, предательство, отказ от друзей, родителей, своих убеждений. Не скрою, тут есть некоторые аналогии с нашей системой. Но наши тоталитарные порядки временные. Я в это верю, как верю в стремление фюрера осчастливить немецкий народ. У русских же пороки уже всосались в кровь на много поколений вперед.