Одаренный: князь - Тим Волков

их — дать порталу развернуться полностью, отсечь возможные проблемы. Вот они стараются. Но ничего, сможем завершить ритуал, тогда и с ними проблем не будет — они должны вместе с порталом исчезнуть.

Я прибавил газу и мы вскоре остановились у административного здания. Камеры наблюдения приметили машину и нас уже встречала охрана.

— Мы к Чернову! — произнес я, заходя внутрь. — Охиндо со мной.

Моя решительность заставила охранников отступить, тем более они уже знали кто я.

Чернов находился у себя в кабинете и увидев нас растерялся.

— Александр Федорович?

— Здравствуйте. Мы к вам с неожиданным визитом, извините что без предупреждения.

— Ничего страшного. Я рад вас видеть всегда, — он бросил секретарше: — Принесите нам кофе, да погорячей, гости, пока ехали сюда, изрядно замерзли.

Мы вошли в кабинет.

— Погода у нас нынче не самая лучшая. Вы, Александр Федорович, небось не привыкли к такому? Да я и сам не привык, в этот раз особенно сильно свистит.

— Михаил Михайлович, А что произошло с Оком Тьмы? — спросил я. — Мы по пути сюда видел, что оно изменилось.

Чернов тяжело вздохнул.

— И сами еще не разобрались, Александр Федорович. С вечера такая штука идет. Все линии нарушены. Все наши попытки выровнять их не увенчиваются успехом. Мощная аномальная текучесть наблюдается. Из-за этого даже добычу пришлось остановить — руда идет слабая. Словно что-то высасывает из нее всю мощь.

Мы незаметно переглянулись с Охиндо.

— А может быть, — пожал плечами Чернов. — Жила такая бедная попалась. Сейчас ищем причины.

— Боюсь, причина в другом, — ответил я.

Чернов вопросительно глянул на меня. Доверять ему у меня не было пока повода, нужно соблюдать осторожность. Поэтому я сказал:

— Камчатке угрожает опасность. Вопрос жизни и смерти. Есть определенные факторы, которые способствуют обеднению силы руды.

— Вы имеете в виду то загадочное строение, что появилось в центре города? — спросил Чернов.

— Вам о нем что-то известно? — оживился Охиндо.

— Известно только, что оттуда идут потоки магнитического свойства. Думаю, они напитывают в себя основной объем мощи руды. Но повторюсь, это только мои предположения, чтобы говорить что-то уверенно нужны исследования и замеры.

— Время на которые у нас нет, — добавил я. — Поэтому мы и пришли к вам.

Принесли кофе и мы некоторое время пили его, согревая озябшие пальцы. Потом я сказал, перейдя сразу к делу:

— Нам нужна руда.

Чернов подавился кофе, отставил чашку.

— Александр Федорович, да что же это?! То с вашей администрации идут, чуть ли не с угрозами, то теперь напрямую вы.

— С администрации? — переспросил я.

— Ну да. Боярин Невзоров. Заходил давеча, то миром просил, то потом угрозами начал сыпать. Но я не дал. Ведь подсудное дело.

— Невзоров хотел руду для личных целей, — ответил я. А вы поступили правильно, что отказали. О вашем поступке напишу рапорт и подам наверх с просьбой дать награду.

— Спасибо конечно больше… — засмущался Чернов. — Но это мой долг.

— Сейчас же дело обстоит иначе. Как я уже говорил, опасность зависла над Камчаткой. И если мы не предпримем решительных шагов, то, боюсь, будет поздно. Для этого нам и нужна руда.

Чернов молчал. Он был хмур.

— Я не могу, — после долгой паузы произнес он. — Не могу дать вам руду. Вы же понимаете, что я нарушу тем самым закон?

— В период чрезвычайной ситуации руда может быть использована для целей устранения этой ситуации, — ответил я.

— Верно. Но только та руда, которая поступила в государственный резерв. Последнюю партию мы отправили неделю назад, на складах ее нет. А ту, что мы добыли в эти дни, мы еще не поставили на учет в резерв — из-за погоды и отсутствия связи. Так что если я выдам вам то, что есть — я буду считаться преступником. А это грозит мне пятнадцатью годами тюрьмы, в лучшем случае.

Повисла гнетущая пауза.

— Нам много и не надо! — вступил в разговор Охиндо.

— Даже один грамм руды, выданный мной вне закона, является нарушением. Александр Федорович, поймите меня.

— Тогда давайте сделаем так. Я, как князь Камчатский, оставлю тебе расписку за собственной подписью, где всю ответственность возьму на себя. Поставлю печать, скреплю ее необходимыми конструктами.

— Александр Федорович! — почти заплакал Чернов. — Мне очень лестно, что вы так заботитесь обо мне, но поймите меня! Закон для всех един. Мне едва ли спасет это поручение. К тому же оно еще и вас под удар поставит. Не гневайтесь и не велите мне голову отрубить, но я не могу пойти на этот шаг.

Я хотел сказать Чернову о том, что лично знаком с Императором и вряд ли дело дойдет до того, что нас с Черновым посадят на пятнадцать лет. Да вообще едва ли дело дойдет до суда, едва я объясню Его Величеству Алексею Ивановичу всю ситуацию. Но не стал. Я понимал, что едва ли мои слова покажутся ему правдой. Да я бы и сам едва ли поверил молодому задиристому пареньку, недавно ставшему князем о том, что у него в друзьях целый Император. Выглядит это больше как хвастовство и наглая неприкрытая ложь.

Вновь повисла пауза, теперь еще на дольше. Казалось, ситуация зашла в тупик. Чернов нервничал, он всей душой хотел нам помочь, понимал, что ситуация и в самом деле непростая, но не мог переступить через себя.

— Тогда давай мы тебя ограбим! — предложил Охиндо. — А что? И ты вроде как не при делах. Можем даже ударить тебя для проформы, и связать даже.

— Не надо меня бить и связывать — пробубнил Чернов. — И обкрадывать не надо. Тут кругом камеры, вас уже давно сняли во всех ракурсах как вы заходите. Что я скажу полиции? Что меня князь с шаманом ограбили?

— Что же тогда делать?

— Постойте, — начал я. — Вы сказали, что имеющаяся у вас на складе руда, из-за непогоды, еще не поставлена на государственный резерв?

— Верно, — кивнул Чернов.

— На внутренний учет поставлена?

— Только на предучет, по объемам добычи. Сейчас контроль качества как раз идет.

— Ставь на брак! — воскликнул я.

— Что? — растерялся Чернов.

— Ставь пару килограмм на брак.

— Как это — пару килограмм? — удивился Чернов. — Это много! У нас…

— По другому получить руду мы не сможем! А так и вы под статью не попадаете и мы сможем использовать руду по назначению.

— Александр Федорович…

— Если не сделаем так, то пятнадцать лет строгача уже нам будут не страшны — погибнем все! Михаил Михайлович, да, мы сейчас делаем подлог. И я признаю это, перед свидетелями признаю. но готов пойти на такой шаг, чтобы спасти людей. Всю