Образы России - Роберт Александрович Штильмарк

готовить потом стену под фреску. Задуматься, помедлить тоже нельзя: высохнет штукатурка, не примет стена краску, значит, опять начинай всю подготовку заново… Фреска — требовательное, трудное искусство, и Рублев в нем — мастер непревзойденный. А к тому же здесь, в соборе, его фрески прекрасно гармонировали с прежним иконостасом. Конечно, не с этим вот, — художник кивнул в сторону роскошного золотого иконостаса, типичного для времен Екатерины.

Некогда на месте нынешнего стоял более строгий по своей архитектуре иконостас XV века. Он был разобран в XVIII веке, иконы, написанные Рублевым, переданы другим церквам. Уже после Великой Октябрьской революции эти иконы, писанные на огромных липовых досках, были объявлены всенародным достоянием, доставлены в Третьяковскую галерею и в Русский музей.

Теперь Русский музей гордится иконой с изображением апостола Павла из старого, рублевского иконостаса. Великий художник изобразил апостола не суровым и нетерпимым фанатиком, а мыслителем, книжником, погруженным в глубокую думу. И книга в его руках воспринимается не как собрание мистических суеверий, а как символ знания. Тонкие пальцы рук, босые ноги в сандалиях, живописные складки плаща, легкая фигура — все это производит впечатление изящества, высокой одухотворенности.

Если Успенский собор во Владимире получил мировую славу благодаря рублевским фрескам, то собор Дмитриевский, находящийся неподалеку, может быть по праву назван сокровищницей камнерезного искусства.

Между этими двумя соборами было бездушно втиснуто в конце XVIII века казенное здание Присутственных мест. Своей громадой оно как бы потеснило и придавило Дмитриевский собор — восточный торец казенного здания слишком близко подступает к собору.

Вообще, шагая по кромке приклязьминских высот во Владимире, любуясь зеленой ширью загородных лугов и красивыми петлями реки, видишь, как мало дорожили владимирские купцы и фабриканты красотою исторически сложившегося города. «Его препохабие» капитал поистине затмил очи людям наживы. Чего стоит хотя бы устройство путевого железнодорожного хозяйства на спуске к реке! Железная дорога отсекла от реки высокогорную часть Владимира, его Печерний город, который некогда переходил в клязьминскую набережную. Купцы изуродовали панораму, а ведь все железнодорожное хозяйство могло бы пройти позади Печернего города, вдоль речки Лыбеди. Правда, это стоило бы несколько дороже… И вот в жертву была принесена красота города!

А сколько варварских проектов переделки памятников древнего зодчества вносили не только отцы города, но и сами отцы церкви! Архиепископ владимирский Антоний в 1871 году энергично хлопотал о… сломе Успенского собора! Дескать, чинить дорого, надо разобрать и построить новый. План мракобеса был, к счастью, отвергнут: здание отремонтировали, спасли. Другой епископ, настоятель Боголюбова монастыря, добивался позволения снести церковь Покрова на Нерли! Спасла драгоценный памятник сперва чистая случайность — артель дорого запросила за разборку. А тем временем вмешалась в дело русская общественность, знатоки и ценители искусства, сумевшие защитить народную реликвию.

Городской голова Владимира, купец-толстосум Никитин выдвигал проект превратить Золотые ворота в водонапорную вышку. Но и тут патриотические силы города воспротивились, и главный памятник боевой владимирской славы уцелел.

…Миновав длинное строение Присутственных мест, мы подошли к Дмитриевскому собору. Если нам посчастливилось застать собор открытым — заглянем сначала внутрь!

Белокаменные стены и четыре подкупольных столба восхищают своей чистотой, благородством линий и форм. Когда вы стоите в соборе, вам начинает казаться, что солнечные лучи проникают внутрь здания не только через окна и прорези, но и просвечивают сквозь этот чистый камень. Он кажется теплым и розоватым, насквозь пронизанным светом, как живая ткань. Розовые отсветы и голубоватые тени как у человеческого лица в солнечном луче…

Красота этого светлого интерьера действует так сильно, что даже трудно сосредоточить внимание на здешних древних фресках, очень хороших и редкостных.

Но самая главная и запоминающаяся особенность Дмитриевского собора во Владимире — его удивительные рельефные узоры, его наружные скульптурные украшения. Покрывают они все пространство стен над аркатурным поясом, вплоть до закомарных дуг. Это настоящее каменное кружево, в котором глаз не в силах разобраться сразу.

Духовенство в древней Руси опасливо относилось к искусству ваятелей и не поощряло его: в статуях, изваяниях, барельефах православная церковь видела «языческое идолоподобие». Но, разумеется, в отделке многих древнерусских зданий не мог не сказаться высокий декораторский талант нашего народа.

В своем самодеятельном творчестве русский кустарь-крестьянин проявил много вкуса и умения, когда резал по дереву бесконечно разнообразные, поразительные по силе воображения орнаменты, щедро и пряно расписывал свою домашнюю утварь — от мисок до прялок, находил веселые краски для глиняных и деревянных игрушек. Столь же разнообразны и совершенны работы безыменных русских кружевниц и вышивальщиц, чеканщиков и кузнецов или тех мастеров-каменосечцев, что покрывали архитектурные сооружения Владимира фантастическим белокаменным узорочьем…

Скульптурный наряд Дмитриевского собора — яркий образец древнего декоративного искусства. Собор этот был не городским, а домовым храмом: построенный в 1194–1197 годах по вкусу и заказу князя Всеволода III, он входил в группу дворцовых сооружений и воплощал идею могущества и богатства владимирской державы при «буй-туре» Всеволоде.

Сложные, замысловатые, часто совершенно загадочные рельефы! Поражаешься умению мастеров-камнерезов не затемнить таким обилием украшений самой архитектурной идеи, не отвлечь внимания от красоты форм. Вглядываешься, отходишь назад и убеждаешься: нет, не изменило строителям чувство меры! Весь щедрый узор остается в строгом подчинении у главного, у архитектурного ритма, и лишь помогает подчеркнуть красоту целого, сделать собор праздничным, ликующим. Накинул веселый кудесник на плечи собора парчовую ткань с бахромчатым пояском аркатуры, да так и вросло это покрывало в камень стен!

Трудно передать вкратце, что же изображают изваяния на Дмитриевском соборе. Фантазия ваятелей не знала преград. Она обнаруживает исключительную начитанность авторов — их знакомство и с миром сказки, и с древними библейскими легендами, и апокрифами, даже с греческой мифологией.

Больше всего здесь зверей, птиц, чудищ. Часто они очеловечены: львиные морды похожи на человеческие лица, а хвосты этих полусфинксов оканчиваются пучками странных растений, листьев. Звери танцуют на задних лапах, как геральдические чудовища. Фантастические птицы и земноводные, драконы, сирины, грифоны — все эти существа летают, ползают, яростно сражаются друг с другом — мы видим целый мир окаменевших поверий и волшебных сказаний.

И сколько же их! Ведь лишь по стенам размещено более пятисот резных фигур, не считая аркатурного пояса и трех алтарных абсид.

Исследованиям этих изваяний посвящены интересные работы советских ученых — Ю. Вагнера, В. Лазарева, Н. Воронина. Специалисты пришли к выводу, что собственно христианские мотивы занимают в резном уборе храма небольшое место. Действительно, все эти каменные дива отнюдь не славят творца и заняты не «умилением», а напряженной борьбой. Воплощение местных сказок? Но звери эти слишком диковинны и ничуть не похожи на реальных животных здешних мест — волка,