Под откос - Дмитрий Грунюшкин

– Да ну тебя! – Ольга смущенно засмеялась.

– А чего такого? Видела я твоего – они в тамбуре с Максимом сидели, когда ты вернулась. Нормальный, вроде, мужик, руки-ноги на месте. Крепкий. Простой только какой-то, ну да ты других и не ищешь.

Ольга зарделась. «Твой». От этого слова ей почему-то стало приятно.

– И что мне делать?

– Да ничего, – засмеялась напарница. – Не отталкивай, не мудри. Остальное он сам сделает, если не дурак.

– Все у тебя так просто, – засмеялась Ольга. – Пойду, покурю. Подумаю.

Она накинула спортивную куртку, и вышла в коридор. На душе полегчало. Вроде, ничего не случилось, а прозвучали слова – и из груди словно дым вытянуло.

Навстречу по коридору топали две девочки из старших классов.

– Вы почему еще не спите? – с напускной строгостью нахмурилась учительница.

– Не хочется, – дерзко ответила одна.

А вторая негодующе хмыкнула:

– Совсем как мартышек в зоопарке нас держите! Не бойтесь, не сбежим!

Ольга посмотрела им вслед, и недоуменно пожала плечами.

В тамбуре было почти свежо. Это в обычных вагонах дым чуть ли не в сжиженном состоянии висит. А тут всего пара-тройка окурков в пепельнице. Кто-то из старшеклассников балуется втихаря. И Алексей, наверное, покурил.

– Ой, старуха! С ума сходишь! – покачала головой Ольга, поймав себя на том, что разглядывает окурки, гадая, какой из них оставил Алексей.

А, может, прямо сейчас пойти к нему?

От такой неожиданной мысли сердце учащенно забилось. А что? Просто прийти – и все. Как в омут головой. Не давая себе времени подумать, Ольга дернула дверь. Она не поддалась. Покачала ручку туда-сюда. Нет, ее что-то держало.

Ольга вздохнула со странной смесью облегчения и разочарования. Ладно, утро вечера мудренее. Наверное, проводница дверь заперла. И правильно, так детвора сохранней будет.

Дверь в купе проводников была открыта. Проводница – женщина чуть за тридцать с крашенными в «платину» волосами – возилась с путевыми документами. Ей можно было только посочувствовать, рейс был явно неудачным. Навару с таких пассажиров не поимеешь, зато хлопот полон рот. Одно хорошо – непьющие.

– Доброй ночи, – улыбнулась Ольга. – Вы только не забудьте утром дверь в тамбуре отпереть, хорошо? К нам прийти могут.

Проводница несколько секунд смотрела на нее сонным непонимающим взглядом.

– А что, дверь кто-то запер?

– А теперь докладывай подробнее, – потребовал генерал Трофимов. – Что за ерунда происходит на вверенном нам участке?

Капитан Белов подобрался, напыжился, про себя формулируя доклад.

– Да не тужься ты, – махнул рукой начальник. – Не ровен час – вытужишь чего-нибудь.

– Ситуация такова, – чуть расслабился дежурный офицер. – На связь с управлением ФСБ по телефону вышли неизвестные, назвавшие себя Освободительной армией великого чеченского джамаата. По их словам, дополнительный поезд на Москву захвачен их боевой группой. Пассажиры взяты в заложники. Сейчас пробивается список пассажиров. Через час состав пересечет границу области и будет в нашей зоне ответственности. Поэтому оперативный штаб решено сформировать на базе нашего управления.

Трофимов выразительно посмотрел на потолок.

– Так точно, – кивнул Белов. – Там уже в курсе. Выйдет на связь с минуты на минуту.

– Что еще?

– Террористы утверждают, что в их распоряжении находится портативное ядерное устройство.

Генерал откинулся в кресле, поджав губы. Вот и выплыли «изделия». В совпадения он не верил. Как же ты, Мирон, старый черт, мог такое прозевать? Прямая вина, конечно, на военных, но обеспечение безопасности с ФСБ никто не снимал. Похоже, на днях одним представителем старой гвардии в руководящем звене «конторы» станет меньше. И хорошо, если только должности лишится. Могут и погоны полететь. Вместе с головой.

– Что это еще за Джамаат такой?

– По нашей базе не проходит. В международном списке тоже не значится. Федералы пока молчат.

Трофимов поморщился. Понятия «федералы» и «регионалы» прочно вошли в лексикон. А ведь когда-то «контора» была единым целым, и люди на периферии чувствовали себя неотъемлемой частью огромной машины.

– Как они вышли на связь?

– По телефону, – хмыкнул Белов. – По обычному мобильному телефону. Сейчас работают с номером.

– Из поезда или сообщники в городе?

– Есть странность. Номер обычный, локализован в городе. Но, судя по всему, звонят из самого поезда.

– Чего ж странного, – пожал плечами Геннадий Михайлович. – Банальная переадресация звонка. Что-то вроде коммутатора. Звонят на него из поезда, а тот делает сброс на один из телефонных аппаратов, которых может быть хоть сто. Мы его отслеживаем, находим в багажнике какого-нибудь такси или в мусорном баке. А следующий звонок поступает уже с другого аппарата. А, Евгений?

Майор службы технического обеспечения Евгений Жердев, который возился рядом с аппаратурой, согласно кивнул головой.

– Вполне может быть и так. Проверим.

– Какие требования?

– Пока никаких, хотят говорить с полномочными лицами.

– Ясно, – шумно вздохнул Трофимов. – То есть – ни хрена ничего не ясно.

– Товарищ генерал, «Башня» на связи!

– Давай на «громкую», – распорядился Трофимов.

Позывной «Башня» принадлежал Федеральному оперативному штабу. Геннадий Михайлович поймал себя на том, что машинально подтянулся и расправил плечи.

– Здравствуйте еще раз, – прозвучал из динамиков голос Храмцова.

– Надо было идти не в менты, а в циркачи, – в сердцах выругался Никифоров.

Он высунулся за угол вагона, надеясь хоть там присмотреть что-то, что помогло бы ему спрятаться, и получил в лицо такой мощный удар спрессованного скоростью воздуха, что на несколько секунд ослеп. Ничего полезного там не было, да и быть не могло.

Можно было, конечно, перебраться на боковую стенку, и повиснуть, держась руками за поручни двери, но какой в этом смысл? Оставалось одно – лезть под вагон. Это было настолько невозможно, что ему стало смешно.

– Цирк какой-то! Кино и немцы!

За что бы тут зацепиться? Темно еще, плюс ко всему! Особо и не приглядишься. Леха обратил внимание на какой-то то ли шланг, то ли кабель, который выходил из-под вагона и был прицеплен к стене вагона чем-то, похожим на «пистолет» на бензоколонке. Подергал его. Нет, хлипковатое сооружение, не внушает доверия. Да и к электричеству он с детства питал некую опаску. Даже лампочку выкручивал, побаиваясь, что «дернет».

Он присел, прижимаясь голой спиной к ледяной стенке, и рукой ощупал швеллер, на котором стоял. Замечательно! Приварен он был не сплошняком, а точечно, по-нашенски. Леха быстренько вытянул ремень из джинсов, протолкнул его в щель между швеллером и стенкой, пропустил конец через пряжку, сделав петлю, и затянул ее. Вот и первая точка опоры.