Нежные годы в рассрочку - Анна Богданова

– Гаврилова! Ты чо, дура, что ль?! – на что «дура Гаврилова» смогла только глупо хихикнуть – успокоиться она была не в состоянии, она схватила линейку и принялась ею тыркать подругу в бок. – Больно же! – заныла Ирка и огрела Аврору учебником по голове.

– Сама дура! – отозвалась наша героиня, и в этот миг сидящая позади Шуркина тоже в свою очередь ткнула её в спину то ли ручкой, то ли угольником. – Чо надо?

– Гаврилыч! Тебе записка! – отозвалась та и лукаво улыбнулась.

Аврора схватила свёрнутый несколько раз тетрадный лист, развернула его дрожащими руками... Там было нарисовано сердце почти в его натуральную величину, проткнутое, словно котлета вилкой, длинной стрелой. Под рисунком было предложение сходить после уроков прогуляться, а ещё ниже, совсем уж мелкими буквами, подписано:

«Покажешь мне раён? А то я тут ничего не знаю. Это я тебе пишу – навичок».

«Тоже двоечник, – решила Аврора, исходя из слов «раён» и «навичок», – но это даже и лучше – с двоечниками проще, они не зазнаются и не задирают нос к небу, так, что не видят ничего вокруг. А он, кажется, неплохой, этот «навичок», симпатичный даже!» Авроре больше всего в Косте понравились глаза – они чем-то напоминали лопатинские – такие же большие и голубые.

– Что это такое? Дай! Дай! – Ненашева, подобно коршуну, налетела на записку и, выхватив её из рук подруги, торопливо, с нескрываемым интересом прочла. – Ой! Нежности-то какие! Надо же! Я не могу прямо! – наигранно застонала Ирка. И хоть она изо всех сил пыталась быть весёлой, показывая все своим видом подруге несколько презрительное отношение к любовному посланию: «Ой! Арка! Опять ты всякими глупостями занимаешься!», в душе Ненашевой кипело возмущение. «Да что ж это такое! – говорило всё её существо. – Мне скоро шестнадцать, а у меня ещё не было ни с кем романа! Ни один парень не обратил на меня внимания! На Арку вон уже второй клюёт! А ещё она рассказывала мне о каком-то Ваньке, что ходил за ней повсюду в лагере! Но я этого не видела, ладно! У всех девчонок в классе есть парень! Даже у Шуркиной! У этой страшилищи с длинным носом! Почему у меня-то никого нет?!» – терзалась Ненашева. Её мечта о муже и двух милых ребятишках таяла на глазах, обещая так никогда и не исполниться. – Я с тобой пойду! – уверенно заявила она.

После уроков подруги вышли на улицу – там их уже поджидал Костик.

– Пошли? – спросил он Аврору и посмотрел на неё так, что отказаться было просто невозможно.

– Пошли! – несколько вызывающе согласилась Ирка.

– А я тебя никуда не приглашал! – ухмыльнулся «навичок».

– Ну и что! Я Аркина подруга! Мы с ней всегда везде вместе ходим! – напирала Ненашева.

– А я не хочу с тобой нигде ходить! Третий – он вообще-то лишний! – отрезал Жаклинский – он в отличие от Вадика не церемонился с нагловатой и беззастенчивой Ириной.

– Арка! Скажи ему! Скажи! Или вы пойдёте со мной, или ты с ним вообще никуда не пойдёшь!

– Н-да? – с нескрываемым презрением, с издёвкой спросил Костик и, неожиданно схватив Аврору за руку, потащил её прочь от школы. – Вон, с Осиповым ходи, а к нам не лезь! – успел крикнуть он, смеясь.

Ненашева, оставшись одна с портфелем и холщовым мешком в руке, почувствовала себя одураченной и растоптанной настолько, что захлюпала от жалости к самой себе.

– Ир, не поможешь мне с русским? А то Степанида сказала, если я не принесу работу над ошибками без единой ошибки, она отца вызовет! – Рядом с Иркой стоял Мишка Осипов – маленький, белобрысый, курносый, с огромным портфелем (таким несоразмерным с ним самим, что казался больше Осипова). Он громко шмыгнул носом и почесал затылок.

– Ага! Щас! Разбежался! Больно нужно! – прогремела разъярённая Ненашева и пустилась домой.

Много лет спустя она очень пожалела о своём поступке: «Какая я была дура, что не помогла тогда Осипову! Из него бы получился такой хороший муж!» – сокрушалась она. Нельзя, никак нельзя слишком строго судить своих неприметных, скверно учащихся однокашников. Ведь они вырастут, и неизвестно, какими станут! Взять, к примеру, Мишку. Внешность его выровнялась, он подрос и после армии, превратившись в настоящего красавца-блондина, покорителя женских сердец, поступил на торгово-экономический факультет в Плехановский институт. А потом... потом уехал во Францию и по сей день живёт в Париже – он счастлив в браке, у него двое детей, любимая жена и интересная работа. Что ещё нужно для счастья? А ведь как знать? Вполне возможно, на месте его любимой жены могла бы быть Ненашева, удели она ему в тот день час своего драгоценного времени...

– Куда ты меня тащишь?! И почему ты так с Иркой нехорошо поступил? Она моя лучшая подруга! – возмущалась Аврора.

– Зачем она нам нужна? Будет за нами как тень ходить. Какой от неё прок? Встретишься с ней вечером! И вообще, как она тебе в школе-то ещё не надоела? Мне показалось, она такая противная и зануда вдобавок! – заметил Костик.

– Никакая она не зануда! Если ты будешь так отзываться о моих друзьях, я с тобой никуда не пойду! – взорвалась Гаврилова, но в душе понимала, что Жаклинский абсолютно прав насчёт Ненашевой. Какие муки они с Вадиком испытывали, когда Ирка неотступно следовала за ними – и на каток, и в кино, и в кафе – она действительно превратилась в их тень, тень вечно чем-то недовольную, возмущающуюся и бесцеремонную.

– Не буду, – с лёгкостью пообещал Костик и спросил: – Слушай, Арка, а где тут можно построить голубятню?

– Чего?

– Голубятню построить, говорю. Я живу вон в том доме, – и он указал на старое кирпичное здание, – и хочу, чтобы голубятня была поблизости.

– Ну я даже не знаю, – растерялась она. – Пошли, поищем.

И они до вечера прочёсывали улицы, глухие дворики, и, когда снова вернулись к школе, Костик спросил:

– А что там, за оградой?

– Поле. Пустое поле, – ответила Аврора, а Жаклинский, весело присвистнув, предложил пойти посмотреть, что это за поле такое.

– Вот, Арка, смотри, по-моему, тут подходящее место! Вдали от домов, от проводов. Им будет удобно взлетать и приземляться! – радостно воскликнул Костик.

– А тебе разрешат? А ты сам будешь строить? Но ведь это совсем не близко от твоего дома, – сомневалась Аврора.

– Ерунда! Отличное место! И почему это мне не разрешат? Ещё как разрешат. В Саратове-то у меня была голубятня, значит, и тут будет! Как я без голубей? А строить мы будем с тобой вместе: ты будешь сидеть и смотреть, как я буду молотком стучать.

– Где сидеть?

– Я тебе стул принесу! – Похоже, Костик был в восторге от своей идеи. – Начнём завтра. Ты согласна? Арка, а ты голубей любишь?

– Ну... И голубей, и воробьёв, и кошек, и собак, и диких африканских лошадей, – сказала она, вспомнив чучело зебры в Зоологическом музее, хвост которого до сих пор хранился у неё в большой коробке под кроватью.

– Нет. Воробьи такие же противные, как Ненашева, – они хитрые, изворотливые лицемеры. Кошек я тоже не люблю – они хоть и ловят воробьёв, но голубей-то тоже ловят. К собакам я хорошо отношусь. У нас, когда мы в Саратове жили, была дворняжка, она в будке жила.