Возгарка I - Ксения Ахметшина

и мы стали взбираться вверх, на холм, где горели огни, освещавшие баронский замок.

Бароны, графы, герцоги… Не таким представляла себе светлый мир будущего Первородная полтора тысячелетия назад. Но я рад, что построить чистую теократию у неё не вышло.

После Утра Скорби, когда пепел сгоревших отпрысков осел на землю, она удалилась от мирской суеты вместе с ближайшими приверженцами: жрицами, которые окружали и почитали её ещё в смертной жизни. Эти дамочки основали первый храм ночи, вокруг которого выросло поселение, ныне превратившееся в Энду — столичный город Тиблирии. Тогда Первородная повелела не кусать смертных, но пить их кровь из жертвенной чаши, чтобы не заражать всех подряд.

Она не учла только одного: уничтожение лишних вампиров не избавило от заражения людей, которых они успели покусать. Эти счастливчики растворились в человеческих массах, многие бежали на север — подальше от кошмара, случившегося на родине. Дотянуться до них и повелевать Первородная не могла, поскольку убила их хозяев, оборвав ментальные связи. Это как цепь: вынимаешь звено, и она распадается надвое.

После смерти эти зараженцы выбирались из могил и наводили ужас на соплеменников. Народ начал вырабатывать способы борьбы с ранее небывалой бедой: от демонстративного поедания чеснока на общинных сходах до вбивания кола в сердца подозрительных трупов. Та эпоха породила колоссальный фольклорный пласт, который и по сей день накладывает отпечаток на воззрения посельчан.

Несмотря на попытки истребить упырей и выявить всех заражённых, некоторым удалось избежать расправы и даже возвыситься над смертными. Они обращали других, сколачивали банды и терроризировали местное население не только ради крови, но и в целях обогащения.

Постепенно такие ребята заняли позиции законных властителей тех земель, которые им удалось захватить и удержать. Между ними шли бесконечные стычки за территорию, но письменных свидетельств беспредела, творившегося в Тёмные века, сохранилось мало. Сами же венценосные особы, дожившие до наших дней, не всегда готовы изливать душу летописцам.

Так минуло несколько веков. Тиблирия той порой отстроилась и возродилась, её торговые и культурные связи вновь захватывали прежний ареал. И со всех сторон света Первородной шли донесения о том, что там уже есть местный правитель и он вампир.

Усмирив негодование, наша праматерь разослала миссионеров к этим нежеланным отпрыскам-язычникам, дабы привести их в лоно верного служения истинной вере. Разумеется, местечковые короли и князья слыхом не слыхивали ни о тёмной богине, ни о её посланнице, ни о дне великого затмения. Борьба предстояла серьёзная и весьма затяжная — благо у вампира в запасе вечность.

Распри между удельными владетелями сыграли Первородной на руку. Она начала предоставлять военную помощь правителям, которые принимали от неё посвящение в веру. И первым среди них стал Сигизмунд, объединивший благодаря такой поддержке сотни альхардских племён, а позже расширивший своё влияние на половину Вельнамирского континента. Неверных становилось всё меньше, шло постепенное оформление современных границ Священной империи.

Но не везде миссионерская деятельность шла с равным успехом. Ярким примером тому просторы Самаха, куда идея тёмной богини успела проникнуть в силу географической близости непосредственно после Чёрного Солнца. Ну, или бытовала испокон веков, если верить самим караитам. Там сложился собственный культ и жречество, оказывающее решающее влияние на мурадского султана и великого визиря, так что попытка установления тиблирийского патронажа провалилась.

В какой-то мере праматери удалось воплотить свою задумку. Священная империя именуется так лишь потому, что на её территории установлено единое вероисповедание. Высшее жречество полностью состоит из её отпрысков, и каждый храм ночи регулярно посылает в Энду десятину. Таким образом, власть Первородной пронизывает всё тело империи.

Но в то же время, реально под её управлением находится лишь Тиблирия. Каждое королевство и великое герцогство — самостоятельное государственное образование. Великие дома выказывают уважение праматери, но далеко не всегда подчиняются её воле.

По сути, она лишь первая среди равных.

Раньше, всего век назад, это было очевидно далеко не всем, поскольку её власть поддерживалась Сигизмундом — нашим первым и единственным императором. Первородная лично возложила корону на его голову, таким образом, разделив власть светскую и духовную. Ей пришлось так поступить, поскольку этот конунг успел отхватить слишком существенную часть континента — при её же поддержке.

Первородная и император были двумя столпами, поддерживавшими свод совместно выстроенной империи.

Но вот, три могущественных герцога восстали против собственного создателя и развеяли его прах. Альхарда развалилась на куски, а Первородная осталась одна. Вероятно, даже порадовалась этому, решив, что теперь ничто не помешает ей править всеми землями Священной империи самостоятельно, нужно только грамотно разыграть доставшиеся карты.

И она совершила ошибку.

Военные успехи традиционно связываются с божественным покровительством. Однако наша праматерь отказалась помазать Вальдемара и двух других триумфаторов собственной святой кровью и возвести в королевские титулы.

Свержение и убийство Сигизмунда она объявила святотатством и потребовала смыть этот позор, замолить грехи. Ну, а, как известно, ничто не может умилостивить божество лучше, чем хорошее пожертвование.

Первородная направила каждому герцогу послание, в котором указала, что треть их новообретённых земель должна быть передана храмам ночи. Помню, как смеялся тогда дядюшка… Никогда прежде, да и после мне не доводилось слышать от него подобного хохота: искреннего, злого и самодовольного одновременно.

Ни Вальдемар, ни остальные адресаты не пошли на условия первой вампирши. Предпочли остаться в герцогских коронах, но сохранить все земли и власть, да посмотреть, как поступит Первородная. Прямого конфликта так и не последовало. Однако авторитет её святейшества остался подорван.

Но я отвлёкся, мы уже добрались до баронского замка.

* * *

В гостевой зале полыхал камин, перед ним в кресле с мягкой обивкой сидел ухоженный молодой мужчина с золотистыми локонами, в достаточно богатой одежде, хотя и без лишней