Чаша гнева - Александр Борисович Михайловский

возможное для того, чтобы защитить и уберечь от бед русское государство, будь это древние княжества Рюриковичей, московское царство времен Смуты, различные варианты империи Романовых или первое в мире государство рабочих и крестьян. Здесь, в нашем мире, он ставит своей задачей сохранение и всемерное укрепление Советской России, считая это первым этапом неизбежной мировой революции. Но при этом для товарища Серегина неприемлемо разрушение до основания государственной машины, предоставление самостоятельности национальным окраинам, революционный террор против представителей бывших эксплуататорских классов и вызванная этими явлениями гражданская война с многомиллионными жертвами, в первую очередь среди трудового народа. И точно так же, хоть и по другим основаниям, для него неприемлемо ни «однородное социалистическое правительство», за которое вы агитировали нас так недавно, ни коллегиальное управление партией большевиков, превратившее наше ЦК из коллектива единомышленников, где каждый отвечает за свой участок работы, в сборище токующих глухарей. И таковы тут далеко не все, но очень многие.

- Да, - подтвердил Ленин, - когда Володя из четырнадцатого года первый раз зашел ко мне в гости, то он назвал наш ЦК серпентарием, в котором каждая гадюка тянет одеяло на себя. Ну что же, теперь я вижу, что он был полностью прав, при этом некоторые такие гады, категорические воспротивившиеся плану товарища Серегина по радикальному укреплению Советской России, даже не пытаются на нас шипеть, а намереваются расползтись по темным углам, чтобы потом жалить нас исподтишка. А это архинеприемлемо. Есть сведения, что это может закончиться для партии большевиков и советского государства очень большими безобразиями. Сидите-сидите, товарищи, сейчас вы увидите небо в алмазах, потому что я пригласил поучаствовать в нашем заседании центральный комитет партии большевиков из тысяча девятьсот четырнадцатого года в полном составе. Прошу, как говорится, любить и жаловать.

После этих слов вождя революции рядом с его столом раскрылся портал и первым через него вошел... правильно, еще один товарищ Ленин, потом еще один Коба, Серго Орджоникидзе, умерший в шестнадцатом году Сурен Спандарян, Михаил Калинин, Степан Шаумян и еще одна Елена Стасова (после процедур у Лилии и мисс Зул суровая и прекрасная, будто сама богиня правосудия). Следом за товарищем Стасовой вошли четверо в военной форме: мужчина весьма сурового вида, с прямым мечом на бедре вместо обычной сабли и с бело-голубым нимбом святого над головой, женщина-брюнетка с нимбом алого цвета, вооруженная старинным ятаганом-махайрой, еще одна молодая женщина с седой косой до пояса и, наконец, еще один мужчина. Весь Центральный Комитет партии большевиков образца четырнадцатого года в сборе.

- Здравствуйте, товарищи. Ну что, не ждали? - сказал Ленин из прошлого, глядя на застывших от удивления участников совещания, после чего засмеялся мелким дробным «ленинским» смешком.

- Здравствуй, Володя, - ответил ему хозяин кабинета. - Но скажи мне, чего ты так веселишься?

- Да ты только посмотри на этих деятелей, которых ты набрал себе в помощники, - ответил его брат-близнец. - Они уже поняли, что ты специально заманил их в западню, и теперь отчаянно паникуют, при этом понимая, что бежать некуда, да и бесполезно. И мирный договор с Германией, который им как серпом по бубенчикам - это еще цветочки. Старая жизнь, при которой они что-то значили, закончилась безвозвратно. Теперь и я, и ты знаем, чего стоит эта публика, и ни за какие коврижки не доверим им мало-мальски значимого поста.

- Да, - подтвердил Ленин из восемнадцатого года, - теперь мы это не только знаем, как говорится, теоретически, но и видим собственными глазами. Товарищи Каменев, Зиновьев и Бухарин -это вообще просто восхитительная мерзость. Место им в выгребной яме истории, а не в руководстве партии большевиков.

- Да что же это делается, товарищи?! - округлив глаза, воскликнула Александра Коллонтай. -Это бонапартистский заговор, и теперь вы, товарищ Ленин, отправите всех нас в тюрьму, чтобы руководить партией единолично?

- А как же иначе, товарищ Коллонтай, - пожал плечами местный товарищ Ленин. - Взяв власть, мы, большевики, взвалили на себя огромную ответственность за страну, когда нужно принимать быстрые, единственно верные и точно выверенные решения, а потом молниеносно приводить их в исполнение. Советская власть победоносно прошагала по стране из края в край, но этот триумф пока что зиждется на жиденьком песочке, и для того, чтобы он не начал расползаться у нас под ногами, нам следует немедленно укрепить свой авторитет в массах, проводя в их интересах коренные преобразования. И тут выясняется, что при применении к суровой действительности коренные постулаты марксизма, до того ни разу не проверенные на практике, либо не работают, либо дают какой-то совершенно непредсказуемый результат. Необходимо срочно что-то делать, менять теорию или создавать совершенно новую, но как же этого добиться, когда у каждого члена ЦК по любому вопросу имеется свое мнение, которое он будет отстаивать до хрипоты. И, более того, выяснилось, что у некоторых из наших товарищей в революции имеется и своя цель, отличная от цели партии и интересов народа, оказавшего нам доверие. А это, как я уже говорил, архинеприемлемо. Еще немного, и товарищи Бухарины, Зиновьевы, Каменевы, а также им сочувствующие затянут нас в такую кровавую трясину, которая измажет нашу партию дерьмом с ног до головы.

- Ну что же, - вздохнула Коллонтай, - в тюрьму так в тюрьму. Не ожидала только, что посадят меня туда мои же товарищи по партии.

- Не надо отправлять в тюрьму товарища Коллонтай, - прищурившись, сказала брюнетка с ята-ганом-махайрой на поясе и алым нимбом над головой, - потому что я беру ее на поруки. Думаю, что после некоторой воспитательной работы мы с ней вполне споемся.

- Это товарищ Кобра, - пояснил Ильич из четырнадцатого года, - снайпер по военной специальности, а также Адепт Хаоса и маг Огня высшей категории. Происхождение у нее чисто пролетарское, а характер тяжелый и горячий, как расплавленная лава. Едва она завидит, что где-то обижают слабую женщину, она тут же извлекает свой меч и без лишних слов лезет драться. Сам наблюдал такое. Пятнадцать секунд - вжик, вжик, вжик, вжик - и готовы три трупа городских робингудов, разделанные как на бойне, а несчастная спасенная оказывается в безопасном месте. Если она говорит, что берет тебя на поруки, то это более чем серьезно.

- Да, - сказала Елена Стасова из четырнадцатого года, - товарищ Кобра - это товарищ что надо. Она дурного не посоветует.

- Ну хорошо, товарищи, - вздохнула Коллонтай, - на поруки - это лучше, чем в тюрьму. Хоть