World of WarCraft. Рождение Орды - Ричард Кнаак

Чернорук глянул в мелкие хитрые глазки Гул'дана и усмехнулся. Шаману он не доверял ни на йоту и подозревал: шаман столь же доверяет ему. Но не важно, ведь оба хотели одного и того же — власти. Чернорук знал: ему самому недоступны умения и таланты, нужные для власти, которой добивается Гул'дан. А тому вовсе не нужны были те власть и сила, которых желал Чернорук.

Они не были конкурентами, но дополняли друг друга и поэтому могли оставаться союзниками.

Чернорук подумал о семье: о жене Урукале, сыновьях Ренде и Мэйме, дочери Гризельде. Конечно, так не сходил с ума по ним, как слабак Дуротан по своей Дреке, но ведь заботился и любил по-своему. Хотел видеть жену усыпанной драгоценностями, сыновей и дочь — почитаемыми, как подобает детям Чернорука. Краем глаза заметил движение — Нер'зул, когда-то уважаемый, а теперь ненужный и бесполезный, выскользнул из шатра.

— А с ним как?

Гул'дан пожал плечами.

— С ним… он теперь — пустое место. Прекрасный господин не желает его смерти. Похоже, он придумал нечто… особое для него. А пока он — удобная кукла, орки привыкли почитать Нер'зула, поэтому неразумно избавляться от него сейчас. Но не бойся, он для нас — не угроза.

— Ты сказал — научишь моих шаманов новой магии? Той, какую сам изучал? Сделаешь их непобедимыми?

— Я стану обучать их сам, и если они преуспеют в обучении — займут достойное место среди моих новых учеников-чернокнижников. Чернокнижники… вот какое имя у новых шаманов. Зловещее, сильное слово. Должно быть, соответствующее новым чарам. Чернокнижники. И шаманы клана Черной Горы станут первыми среди них.

— Чернорук, вождь клана Черной Горы, что скажешь ты мне в ответ?

Тот медленно повернулся к Гул'дану.

— Скажу: да здравствует Орда! И ее Совет Теней.

У подножия священной горы собралось множество рассерженных орков. Дуротан разослал письма тем, кому доверял, и получил подтверждение: да, стихии оставили всех шаманов. Особо неприятное известие пришло из клана Костеглодов: весь их отряд погиб в бою против дренеев, почему так случилось, поняли лишь через несколько дней, когда оставшийся шаман захотел вылечить больного ребенка. Теперь разъяренные вожди кланов и их шаманы съезжались к Ошу'гун, чтобы потребовать у Нер'зула объяснений.

Тот явился приветствовать, замахал руками, прося тишины.

— Я знаю, почему вы пришли, — сказал тихо, но его услышали все.

Дуротан нахмурился: Нер'зул стоял так далеко, что казался лишь пятнышком на горном склоне, но голос его доносился отчетливо. Раньше и Дуротан проделывал подобное, приказывая ветру разносить слова. Но если стихии отказались повиноваться шаманам, как это возможно? Переглянулся с Дрекой — но оба смолчали.

— В самом деле, стихии больше не отвечают призывам шаманов…

Дальше слова Нер'зула утонули в сердитых выкриках. Старший шаман замолк, опустив устало голову. Как же он постарел — истончал, осунулся, — настолько подавленным и потерянным Дуротан его никогда не видел. Почему-то это вовсе не удивило.

Через пару минут крики улеглись — собравшиеся сердились, но не настолько, чтобы гнев победил любопытство. Всем хотелось узнать, в чем дело.

— Обнаружив непокорство стихий, некоторые из вас заключили поспешно о неверности нашего общего пути. Но они ошиблись! Сейчас мы достигаем могущества, никогда прежде невиданного, открываем новую силу. Мой ученик Гул'дан изучил эту силу, и я позволяю ему отвечать на все ваши вопросы.

С тем Нер'зул, тяжело опираясь на посох, отошел в сторону. Гул'дан земно поклонился учителю — тот, кажется, и не заметил. Стал, закрыв глаза, — ветхий, немощный.

Гул'дан же попросту лучился здоровьем, силой, энергией — Дуротан прежде не видел его таким.

Спокойная уверенность, звучащая в каждом слове, горделивая осанка, властные жесты.

— То, что я собираюсь поведать вам, многим будет трудно принять. — Зычный, ясный его голос раскатился над толпой. — Но я верю — мой народ не отвернется близоруко от возможности улучшить себя. Для нас поразительным откровением стало явление могучих существ, не похожих ни на предков, ни на духов стихий. Другим таким же откровением стало знание: кроме заклинания стихий есть и другие пути владения магией. Новую магию не нужно выпрашивать у стихий, моля их о милости. Это магия сильных, способных приказать и заставить колдовскую силу явить себя. Этой магией можем управлять мы, а не стихии. Эта сила подчиняется нам, покорна нашей воле, она — наша слуга, а не наоборот.

Гул'дан сделал паузу, давая время сказанному осесть в умах, глянул свысока на собравшихся.

— Это возможно? — спросил Дуротан у Дрек'Тара.

Тот беспомощно пожал плечами, полностью сбитый с толку Гул'дановым откровением.

— Не знаю и не понимаю… но скажу одно: если шаманы исполняли волю предков, как стихии могли отказать нам? Почему предки позволили такое? — вопросил Дрек'Тар с горечью, обуянный злостью и стыдом.

Дуротан понимал: шаман чувствовал себя как воин, потянувшийся в пылу битвы за проверенной секирой и обнаруживший, что секира эта растеклась дымом прямо в пальцах. А ведь ее даровал верный друг, и для доброго, освященного дела.

— Да, да, я вижу: вы понимаете значение предлагаемого мн… Великим и Прекрасным, взявшим нас под покровительство, — объявил Гул'дан, кивая. — Я учился у этого Великого существа — как и вот эти благородные шаманы.

Отошел, и вперед выступили несколько шаманов, одетых в прекраснейшие, искусно сделанные доспехи из ткани — лучшие из когда-либо виденных Дуротаном.

— Они все — из Черной Горы, — пробормотала Дрека, нахмурившись.

— Изученное ими сможет узнать каждый пожелавший шаман — в этом я клянусь вам. Следуйте же за мной к равнине, где мы издавна праздновали Кош'харг, и они по моей воле покажут вам свое устрашающее мастерство!

Непонятно почему, но Дуротан почувствовал себя очень скверно. Дрека заметила неожиданную бледность, стиснула его руку, ободряя.

— Что с тобой, муж мой? — спросила вполголоса, когда вместе со всеми пошли к месту праздника.

— Не знаю, — ответил так же тихо. — Вот только… мне показалось: сейчас свершится ужасное и непоправимое.

— Я это чувствую уже очень давно.

Дуротан усилием воли придал лицу равнодушное выражение. Вождь ответственен за свой клан, а вождь Северных Волков и так был на не слишком хорошем счету у Нер'зула, а теперь, наверное, и у Гул'дана. Сейчас опорочить и вождя, и его клан стало куда легче, чем в прошлом. Все озабочены единством. Изгнание, изоляция клана Северного Волка будет означать лишь быстрое вымирание. Пусть и не нравится, куда все катится, но что поделаешь? Переступишь черту, протестуя, и пострадает множество доверившихся ему. Этого нельзя допустить.