Последний властелин Антарктиды Часть 1-я - Александр Зубенко

инопланетянах, предложивших свою помощь при монтаже данной конструкции. Ни одной лампы накаливания, диода или триода!

Павел встал с корточек и отступил на шаг назад.

—Перед вами, коллеги, —произнёс он высокопарно и обвёл рукой стоящие шкафы, —есть, не что иное, как самый настоящий электронный мозг, всех, подключённых к нему агрегатов, включая и генератор энергии, который вы с Якутом запустили, передвинув этот единственный внешний рычаг в рабочее положение. Дальше идёт сплошная электроника, начинка которой мне совершенно незнакома, как не стыдно мне вам в этом признаться. Убедитесь сами…

Павел дотронулся указательным пальцем до какой-то светящейся панели, и она, заиграв тихой музыкой приборов, подала энергию куда-то внутрь шкафа. Раздался щелчок, и боковая створка каркаса отъехала в сторону, обнажив скопление ещё более сложных узлов и соединений, входящих в воронкообразные ячейки.

—Ох! – выдохнул инженер. – Тут и Эйнштейн бы голову сломал.

—Эйнштейн был физиком, а не электронщиком, —попытался пошутить Андрей, явно подбадривая своего друга. Уж если сам Павел – инженер-электрик с двумя высшими образованиями – оказался в смятении перед столь сложной и неизвестной конструкцией, то, что делать ему, обычному биологу и сейсмологу антарктической станции? Тут и Виктор Иванович определённо бессилен, хоть и кандидат нескольких наук. Электроника не по их части.

Платы и панели, казалось, светились сами собой и, излучая мощную энергию, незримыми волнами распространялись вокруг, задев своими лучами даже Сына полка. Полярная птица сначала недовольно заурчала, а затем, в панике начала метаться туда-сюда, натыкаясь на вагонетки, стоящие в тупике перед шлагбаумом.

Первым почувствовал головокружение Павел, так как он находился к приборам ближе всех. Следом недомогание перешло к Виктору Ивановичу и Андрею. Ещё не совсем понимая, что происходит, Андрей, было кинулся на помощь пингвину, но тут же со стоном присел у борта саней. Появились позывы к рвоте, пульс участился и стал похож на дробь отбойного молотка, громом отозвавшимся в висках. Какая-то волна обволокла своей невидимой субстанцией всё близлежащее пространство за несколько секунд. У начальника станции буквально подкосились ноги, и, падая, он схватился за борт саней, пытаясь найти опору. Там уже корчился его младший товарищ. Мышцы Андрея свела судорога, и мутным взглядом он пытался отыскать пингвина, но тот пропал где-то среди вагонеток.

В нескольких метрах от саней на коленях стоял Павел и выворачивал на пол содержимое своего желудка. Боль и оцепенение пронзили инженера, начиная от кончиков пальцев, и кончая стопами, которых он сейчас абсолютно не чувствовал.

Всё произошло настолько быстро и внезапно, что путешественники даже не смогли принять более удобное положение – кто как стоял, тот так и рухнул на пол. Их буквально скосило невероятным по силе излучением, вырвавшимся наружу после того, как Павел коснулся пальцем светящейся панели. Они чувствовали некую могучую силу и возросшее давление внутри тоннеля, хотя, вероятнее всего, дальше площадки генератора оно не распространялось.

—За-щит-ное по-ле! —еле выдавил из себя профессор онемевшими губами. Глаза его, казалось, сейчас вылезут из орбит и лопнут подобно мыльному пузырю. Он пытался дотянуться до Андрея, корчившегося в конвульсиях, но некая невидимая сила, что называется, пригвоздила его к месту, не позволяя сделать ни одного лишнего движения: он мог лишь наблюдать за своим младшим товарищем как того сворачивало «в баранку» и кидало из стороны в сторону. Переведя, безумный от боли взгляд на исторгавшего рвоту Павла, он, растягивая буквы, процедил сквозь зубы:

—Па-ша… отож-ми панель…

Инженера всё ещё выворачивало наизнанку. Повернув голову к своему начальнику, он, как бы извиняясь, развёл руками, и его снова обильно вывернуло.

—Не могу… дотянуться, —чуть не захлебнувшись, с усилием вымолвил он. – Руки не слушаются…

—Отклю-чи это чёр-то-во защит-но-е по-ле! – чуть ли не заорал профессор, проваливаясь в черноту. Нелепость ситуации состояла в том, что он сейчас не мог контролировать свои действия. Ресурсы организма были ему неподвластны. Он оказался бессилен перед этими неведомыми лучами. И Павел тут был не причём. Откуда мог знать инженер технологию будущих времён, заложенную в программы этих загадочных и неизвестных современной науке приборов?

Однако он, всё же дотянувшись до панели управления, смог, наконец, дотронуться до какой-то красной пластины. Нажав её, он тут же рухнул на пол. Пластина бликнула, загудела, и давление сразу пошло на спад. Дышать понемногу стало легче.

Всё это длилось каких-то несколько десятков секунд, и Павел даже не успел, как следует оценить степень опасности, грозящей всем гибелью.

Через полминуты всё прекратилось.

Зловещий гул приборов затих, и путешественники постепенно начали приходить в себя.

Первым появился пингвин, выползший на брюхе из-за вагонеток, и скулящий, как пришибленная палкой собачонка. Сын полка подполз к, приходящему в себя Андрею и, уткнувшись клювом в колени, принялся что-то жалобно причитать на своём пингвиньем языке.

—Вот чего ты боялся, дурашка, когда вынюхивал… воздух… у створок дверей, —закашлявшись, дрожащим голосом произнёс Андрей и погладил испуганную птицу по голове.

—Вы как там? – спросил, поднимаясь и кряхтя, профессор.

—Уже лучше, —отдышался Андрей. – Сын полка напуган, но тоже вроде ничего. Могло быть и хуже.

Павел тоже поднимался и, с каким-то отвращением смотрел на приборы генератора. Дай ему в этот момент молоток в руки, и он бы разнёс эту чёртову махину напрочь.

—Ты как, Паша?

—Нормально, —буркнул тот от досады. – Мог бы и догадаться, что тут всё будет защищено силовым полем. Но, не до такой же степени! – сплюнул он на пол сгусток крови.

—Ничего, —успокоил его профессор. – Твоей вины здесь нет. Я бы и сам без тебя поступил бы так же. Нажимать-то на панель, и подавать энергию нужно было бы в любом случае, если мы намеревались открывать эти двери. Кто ж знал, что защитное поле будет настолько сильным, что свалит нас с ног. Вот тебе и технология БУДУЩЕГО, —сделал он ударение на последнем слове.

—Да. Защитный экран, парализующий всё живое в радиусе нескольких десятков метров. Своеобразный портал для прохода внутрь. Если бы я эту красную пластину не отжал, нас бы расплющило давлением в лепёшки. Из Сына полка получился бы прекрасный ростбиф для шашлыка.

Инженер продолжал виновато оправдываться, но уже слегка пошутил насчёт пингвина.

—Я и нажал-то её, собственно говоря, наобум, руководствуясь красным цветом: раз красный – значит, по всем предполагаемым критериям, это должна быть команда механизму отклонить предыдущие действия. Некий «стоп-кран». Запрет. Отбой.

—Согласен, —кивнул профессор. – Перед этим сработала автоматическая защита этого, как