В поисках защитника - Харриет Уилсон

– Мне надо было бы тогда повернуться и уехать. Я доверял этим людям, их интуиции. Если они говорили, что дело подозрительное, мне следовало им поверить.

– И одной из них была Микаэла? – Лиз даже сама удивилась, каким ровным был ее голос.

– Да. Она хотела, чтобы я все бросил и уехал, но те, кто похитил Доулиша, грозились убить его, если не будет выплачен выкуп. Я сказал себе, что мне поручено дело и я не могу просто так взять и не выполнить его. Бросить Доулиша.

– Да, это мне понятно.

– Но это было еще не все. Если бы я смог выполнить свою миссию, это бы повысило престиж пославшей меня организации. К тому же я и сам хотел остаться и победить. Поэтому, когда эта группа наконец пошла на контакт, я решил действовать. Микаэла понимала, что я рискую, и заручилась поддержкой местных партизан. А потом, в последний момент, когда уже было поздно что-либо менять, я узнал, что она пойдет с нами.

– Как вы думаете, почему она на это решилась? Кроме того, что она хотела быть с вами?

– Она сказала, что должна увидеть своими глазами, кто были эти люди и можно ли иметь с ними дело. Я предположил, что Ксавьер просто нанял дополнительные силы, но она набросилась на меня чуть ли не с кулаками. В первый раз мы с ней были готовы поссориться. Она все время повторяла: «Он этого никогда не сделает».

Опустив глаза, Лиз уставилась на чистый лист бумаги.

– В результате все обернулось трагедией, – с горечью произнес он. – Начало было плохим, а продолжение – еще хуже. Нервы у всех были на пределе, а дорога просто ужасной. Через пару часов нам пришлось бросить джипы и идти пешком. – На щеке Джуда заходили желваки. – И тогда они на нас напали…

– Без всякого предупреждения?

– Вдруг стало очень тихо. Даже птицы умолкли. А потом прогремел выстрел, и я увидел, как упал наш проводник. Дальше все произошло как при замедленной съемке. Они вышли из джунглей с обеих сторон, все в камуфляжной форме, и наставили на нас автоматы. Микаэла шла сзади. Я мог только крикнуть: «Беги!» Она побежала, но пуля настигла ее, и я увидел, как она упала. Двое парней, что были с ней рядом, тоже были сражены наповал.

Голос Джуда стал хриплым, напряженным.

– А потом они меня схватили и надели на голову мешок. Пока меня уводили, я слышал выстрелы и крики раненых. И вдруг опять наступила тишина – страшная тишина.

На лбу Джуда выступила испарина. Он закрыл лицо руками.

Лиз сидела окаменев. Вот это ей и было нужно – эмоции, которых не было до сих пор. Но почему это не доставляет ей удовлетворения? Почему она чувствует себя так, словно вторгается туда, куда нельзя вторгаться?

Она с трудом сдерживалась, чтобы не броситься к нему, не прижать его голову к своей груди и не утешить его.

Минуты тянулись бесконечно. Наконец он выпрямился. Даже под загаром было видно, как он бледен, но лицо его было спокойным.

Интуиция подсказала ей, что надо продолжать задавать следующий вопрос.

– И Ксавьер все это допустил? Почему?

– Я сам все время себя об этом спрашивал. Но единственное, что приходило мне в голову, так это то, что он устал разыгрывать из себя великого благородного вождя сопротивления и решил, что можно добиться большего, если стать таким же жестоким и продажным, как Моралес. И тогда я понял, что это я виноват в смерти Микаэлы и многих храбрых воинов. – Он ударил кулаком в ладонь другой руки. – Я не хотел их слушать. А их всех хладнокровно расстреляли лишь потому, что я поставил себе целью вызволить Доулиша из плена живым и невредимым.

– Но вы ведь вызволили его? Это у вас получилось!

– Нет.

– Но если бы не вы, его бы тоже расстреляли. Еще одной загубленной жизнью стало бы больше.

– Эти аргументы я и сам себе приводил. Но они не помогали. К тому же я давно понял, что Льюис Доулиш не стоит таких жертв.

– Но… он делает много добра… по-своему, я так думаю.

– Значит, и вы его не любите?

Она пожала плечами:

– Мое отношение к нему двойственно. Для того чтобы по-настоящему его не любить, я недостаточно его знаю. С другой стороны, я думаю, что есть люди, которые делают не меньше, но не купаются в лучах славы, как он. А его имя, когда его взяли в заложники, снова замелькало в заголовках газет. – Поколебавшись, она добавила: – Вам известно, что на телевидении собираются делать о нем передачу?

– Меня даже пригласили принять в ней участие, – брезгливо скривился Джуд.

– И вы согласились?

– Это будет зависеть от нескольких факторов. Я пока еще не решил. – Он встал. – Не хотите немного бренди?

– Нет. Я хочу, чтобы голова оставалась ясной.

– Вот это деловой подход, – насмешливо фыркнул он, наливая себе кофе.

– По-моему, мы именно об этом и договаривались.

– Нет, я сказал, что мы не можем работать как друзья.

– Не вижу причины, почему это невозможно.

– Это доказывает только то, что у вас плохая память, моя прекрасная Бет. – Он снова сел напротив нее, заставив посмотреть ему в глаза и почувствовать, что совершенно другие эмоции вдруг передались от него к ней. – А вот я, напротив, не забыл ничего. Я помню тепло вашей кожи, ваш запах… и вкус.

– Не надо…

– Почему? Вы тоже начали вспоминать?

– Нет. Вы… вы поступаете нечестно.

– При чем тут честность? Или нечестность? Или даже порядочность? Иногда на тебя что-то находит средь бела дня или ночью, чему ты не можешь противиться. И не говорите мне, что с вами такого не случалось. Мы почувствовали это уже при нашей первой встрече у моря.

Внутри у Лиз все дрожало. Но ей удалось совладать с собой, и она сказала ровным голосом:

– Мы здесь не для того, чтобы обсуждать это. Нельзя ли вернуться к нашему интервью, пожалуйста?

Она сразу же поняла, что последнее слово было лишним: уж слишком оно было похоже на мольбу. Джуд это понял и усмехнулся:

– По-моему, сегодня мы поработали достаточно. И у меня есть свои вопросы, на которые я хотел бы получить ответы.

Он встал и, обойдя столик, рывком поднял ее с дивана. Он так крепко прижал ее к себе, что она услышала громкое биение его сердца.

– Вы не выпили бренди, – в отчаянии пробормотала она.

– Я предпочитаю другое стимулирующее средство. – Его взгляд остановился на ее дрожащих полуоткрытых губах.

– Джуд… мы не за этим сюда приехали.

– Неужели? – Его руки скользнули по бугоркам сосков, по талии, по округлостям бедер, вызывая в ней мучительный трепет.

Он наклонил голову, чуть коснувшись ее губ.