Созвездие Весов, или Рыцарь падшей королевы - Диана Кирсанова

За полгода этой белковой диеты физиономия зэка Сарыгина залоснилась, сам он округлился в боках и стал видеть цветные сны. В основном – девушек. И в основном – не слишком строгого воспитания. Каждую ночь кокотки порхали вокруг Сашука, шурша цветными платьями, словно бабочки, и, заливаясь колокольчатым смехом, щекотали его, забираясь прохладными ладошками в самые что ни на есть интимные места.

Выйдя за ворота колонии, освободившийся гражданин Сарыгин вспомнил, как трудно приходится здоровому человеку без женского тела.

– Я почему вспомнил? – пояснил он Лине. – Тут недалеко от нас воинская часть стоит, склады охраняет. Солдатики иной раз забегают, когда в увольнительную ходят, цигарку стрельнуть. А я люблю с людями живым словечком перекинуться. Как-то раз во дворе стоял, «такси» свое чинил, тут один такой братишечка подошел – разговорились.

В числе других тем в разговоре со словоохотливым Сашуком солдатик затронул и острейший вопрос сексуально-эротического дефицита.

– Понимаешь, мужик, ну нет у нашего брата в этом смысле никакой возможности, – говорил паренек Сарыгину. – Даже если в увольнительную или самоволку махнуть – бесполезно! Проститутку снять не на что, денег нет. На гуманитарное обслуживание шлюхи не идут, а нормальная девушка с солдатом дела иметь не захочет. Хоть ты лопни!

Вот это самое «хоть ты лопни!» и натолкнуло Александра Сарыгина на неформальную идею. Тем более что после освобождения мысли его были настроены только на одну волну: где бы да как бы сшибить грошей. Тракторный извоз хоть и выручал, но средств на нормальную жизнь все равно отчаянно не хватало.

– Я как раз перед тем разговором в городе был. И в этот, как его, «Интим» заглянул. Из интереса. Ходил, смотрел, как в музее. Бабец этих, – он кивнул на Марусю, – разглядывал. Прикидывал, что будет, если одна такая дура возьмет и под тобой разорвется. Но тогда ниче такого и в голову даже не ударило. А в тот день, как солдатика слушал, – прямо шибануло!

Сашук сообразил, что при помощи ненатуральных, но вполне сексапильных девиц можно раскрутить собственный секс-бизнес. Он затянул в тракторе последний винт и бросился в барак, на ходу вытирая руки о промасленную тряпку, и заколупался в старой сахарнице, вытряхивая на крышку комода свои тощие сбережения «на черный день».

Хлопнув дверью, Сарыгин прямым ходом погнал трактор в секс-шоп и, недолго думая, закупил парочку резиновых женщин. Чопорную блондинку с арбузоподобной грудью и рыженькую бестию с тонкой талией. В тот же вечер трактор нес его в направлении воинской части.

Надувные красотки произвели на служивых потрясающее впечатление. Барышни были безотказны, незлобивы, у них никогда не болела голова, они не клянчили сигаретку, не тянули на себя одеяло и не складывали на тебя ноги. Желающих переспать с резиновыми куклами всего за сто рублей было хоть отбавляй. Первая же ночь принесла кукольному бизнесмену тысячу рублей чистой прибыли!

Фантазия служивых не знала границ. Один раз разгулявшиеся дембеля даже устроили «групповуху». А днем не знающие отдыха девушки обслуживали холостых прапорщиков, заступивших на новые дежурства. Не обошли мамзелей вниманием и любопытные офицеры…

Три месяца личный состав части сбрасывал сексуальное напряжение по полной программе. А на четвертый в голове у довольного Сашука созрело понимание: бизнес надо развивать. Тем более что безотказные работницы начали приходить в негодность: латекс в некоторых местах протерся, краски на лицах потускнели, а на одном из шаров у блондинки кто-то написал синим фломастером «Не забуду мать родную».

И сегодня коллектив публичного дома на колесах пополнился еще одной сотрудницей – Марусей.

* * *

Вот так Лина осталась у Сашука. Он упорно требовал, чтобы она так его и называла – Сашук, хотя ему было уже за пятьдесят и он действительно годился ей в отцы. Она даже один раз поймала его на том, что он долго-долго смотрел на нее и сказал:

– Какая ты еще… совсем маленькая. Ты еще не родилась, а я уже первую свою ходку делал, это же страшно подумать, если вникнуть… Знаешь, почему я с тобой вожусь? Дочку ты мне напоминаешь… Только я ее маленькой совсем помню…

– У вас есть дочка?

– Была. Живая ли сейчас, нет ли – не знаю. А была такая… замечательная девочка. Когда уходил от них – ей как раз полгода исполнилось. А забрали меня аккурат после того, как я свое двадцатипятилетие справил… вот так-то.

– И… и жена? Жена тоже есть?

– До первой ходки и жена была.

– А сколько у вас было… ходок? – решилась спросить Лина.

– Много. Шесть раз по четыре, если в среднем считать. Да ты не бойся, – сказал он, заметив, как испуганно вжалась Лина в угол топчана, – я не убийца какой-нибудь. Все это так… по глупости залетал.

– Шесть раз, и все по глупости? – не поверила она. – Так не бывает.

– Бывает. И такое бывает.

– А все-таки – за что вас?

– Так…

До самого лета они прожили в этой времянке, а когда дороги подсохли и резиновый «гарем» Сашука поизносился до полной непригодности, и из средств, которые мужчина пустил в оборот (в основном закупая в городе дешевый спирт и потом с существенной наценкой продавая его деревенским алкоголикам), составился серьезный капитал, Лина и Сашук стали собираться в дорогу.

Трактор сдали на металлолом, барак-времянку подожгли, купили два билета до Москвы и поехали.

А по приезде в столицу Сашук пристроил Лину в комнате отдыха на вокзале и куда-то исчез. Три дня его не было; она уж думала, что все, закончилось это знакомство, как вдруг он явился – но какой! В таком хорошем костюме и таком галстуке, какие до сих пор она видела только на киноактерах. И в лакированных туфлях, в которые можно было смотреться, как в зеркало. И даже с прической – если, конечно, считать, что почти лысый человек может носить прическу, потому что его отросшие у островка лысины пряди были аккуратнейшим образом подстрижены, точно так же, как и некогда кустистые брови.

Можно было бы сказать, что Сашук явился к ней завидным кавалером, но…

Вся эта красота имела несколько потрепанный вид. Узел галстука был ослаблен и болтался чуть ли не у живота, белоснежная сорочка расстегнута на груди, ворот съехал набок, и из-под него предательски виднелись синие наколки.

– Девочка. – Он поднял на нее блеклые серые глаза, пронизанные красными прожилками, и она с ужасом увидела, что в этих знакомых глазах дрожали самые настоящие слезы!

О боже! У ее сильного, веселого, всегда знающего как поступить покровителя – слезы! И дрожащие губы! И такие опавшие, сникшие щеки – ничего общего с тем круглым волевым подбородком и твердым уверенным взглядом, в которые она была… влюблена… да, влюблена! Теперь Лина понимала это твердо.

– Девочка… все кончено. Все, все! Никакой надежды. Я пришел к ней, но она… она не… впрочем, нет, все к черту! Двадцать пять лет псу под хвост! Хотя я сам виноват… да, я сам виноват…