Семь чудес и проклятие царя богов - Питер Леранжис

Номер Первый вернулась к нам вместе с Элоизой. Та шла, скрестив на груди руки.

– Элоиза, дорогая, эти трое – Избранные Караи.

– И что? – с вызовом бросила Элоиза.

– Ну, ты в курсе, как хорош Марко в спорте, а Эли так же хороша с компьютерами, – пояснила Номер Первый.

Элоиза уперла руки в бока.

– Можешь создать такой, в котором бы информация передавалась по цепочкам ДНК?

– Никто этого не может! – засмеялась Эли.

– Пфф! – фыркнула Элоиза, разочарованно пожав плечами.

– А Касс – это своего рода человек-гироскоп, – продолжила Номер Первый. – Плюс он может произносить целые предложения наоборот.

– Иксаморв огот алаледс ыт как! – сказал Касс.

Элоиза закатила глаза.

– Ацьлап авд как.

У Касса глаза полезли из орбит.

– Круто, Элоиза! Ты говоришь на наизнанском?

– А кто нет? – резким тоном спросила Элоиза. – Я перестала, когда мне было семь. Дебильная привычка. – Она повернулась к Номеру Первому. – Я могу идти?

Театрально вздохнув, Номер Первый кивнула. Касс, нахмурившись, наблюдал, как Элоиза удаляется вприпрыжку.

– Можно отшлепать эту маленькую занозу Элоизу деревянным молсев?

Что происходит? Кто эта девочка? Кто вообще все эти дети-мутанты?

Марко в компании других детей заносил чудовище через ворота загона. Остальные ребята принялись подпрыгивать высоко в воздух, умудряясь прокрутиться вокруг своей оси три, а то и четыре раза.

– Они не обычные дети, – сказал я.

Номер Первый выдавила из себя слабую улыбку.

– В отличие от Караи мы отбирали детей с геном 7ЧС, когда они были еще совсем-совсем юными. Мы надеялись, что при должных тренировках их организмы достаточно окрепнут, чтобы противостоять смертельным последствиям работы гена.

Прищурившись, я попытался рассмотреть на затылках ребят белую лямбду.

– Но они слишком малы, чтобы быть Избранными. Ни у кого из них еще не проявился знак. Откуда такая уверенность?

– Некоторое время назад к нашей команде присоединился выдающийся генетик, – пояснила Номер Первый. – Кстати говоря, раньше она работала на Караи. Ее революционные разработки касались процесса выявления гена 7ЧС. Благодаря ее анализу генетических маркеров теперь мы можем распознавать этот ген с первого дня жизни ребенка. Лямбда перестала быть показателем.

Я ощутил на себе взгляды Эли и Касса. Мы все знали, что за генетик присоединился к Масса. Я провел с ней первые семь лет своей жизни.

– Некоторое время назад? – небрежным, как мне хотелось, тоном переспросил я. – И как ее зовут?

– Полагаю, вы с ней уже знакомы, – ответила Номер Первый. – Сестра Нэнси.

Я с трудом сглотнул. Как так могло получиться? Чтобы моя родная мама обеспечивала Масса притоком новой крови? Как она могла пойти на это?

Не. Показывай. Вида.

– А-а, да, мы с ней встречались, кажется, – протянул я. – Но если она пришла от Караи, откуда вы знаете, что ей можно доверять?

– Она пришла к нам в панике, – ответила Номер Первый. – Караи приказали ее убить. Из-за разногласий с вашим любимым Профессором Бегадом.

– С Бегадом? – спросил Касс. – Может, он и не был душкой, но точно не был убийцей.

– Так Бегад ничего и не решал, – отозвалась Номер Первый. – Он лишь следовал во всем указаниям Омфалоса. А если кто пытался перечить Омфалосу, тот… исчезал и никогда больше не объявлялся. На вашем месте я бы хорошенько это запомнила на случай, если вы все еще вынашиваете какие-нибудь безумные планы.

Моя голова была готова разорваться. Семь потерянных лет жизни наконец получили ужасное объяснение. Мама исчезла, потому что боялась. Потому что на кону стояла ее жизнь.

– А… эти дети, – с трудом произнес я. – Что станет с ними теперь, когда мы здесь?

– Полагаю, они станут нашей запасной командой, – ответила Номер Первый. – У нас больше нет в запасе нескольких лет, чтобы тренировать их. Твои действия у гептакиклоса, Джек, все изменили. Наши сейсмологи утверждают, что трещина в кальдере горы Оникс расширяется. Если раскол случится до того, как все локули вернутся на положенное им место, Атлантида будет утеряна навсегда.

– Если вы их вернете, – спросила Эли, – это поднимет континент, и мир, который мы знали, навсегда изменится?

– Эвакуировать все прибрежные города сложно, но возможно, – сказала Номер Первый. – Потеря Атлантиды – это преступление против всего человечества. Но, разумеется, вы можете ничего этого не увидеть, потому что, если вы не вернете локули, ваше время быстро закончится. Не хочется показаться жестокой, но вы умрете. Так что, дети мои, похоже, у вас нет иного выбора, кроме как присоединиться к нам. Я могу на вас рассчитывать?

Эли и Касс посмотрели на меня. Как будто я был единственным, кто мог со всем этим разобраться. Я отвел глаза на поле. Марко нигде не было видно.

«Джек, ты тот, кто объединяет всех» – прогремели в моей голове слова Профессора Бегада.

Мы отдалялись от плана. Не было ничего важнее плана.

– Хорошо, – сказал я, – мы с вами.

– Джек! – вскрикнула Эли.

– Но при одном условии, – добавил я. – Если вы вернете нам два локули, мы согласны восстановить третий.

Номер Первый терпеливо улыбнулась.

– Никаких условий. Мы сами его восстановим.

– Вы не Избранные, – возразил я. – Вы не сможете.

– Дай-ка я кое-что тебе скажу, Джек. – Номер Первый подошла ко мне. – Разве я не была пряма и честна с тобой?

– Д-да, наверное, – опешил я.

– И ты осознаешь, что твоя судьба неразрывно связана с этим островом, не так ли, Джек?

Касс и Эли с любопытством посмотрели на меня.

– Э-э… да. – Мне стало неуютно.

– В таком случае зачем ты врешь мне прямо в лицо? – закончила она.

У меня онемели ноги. Я вру? Получается, она знает о плане? Или ей известно, кто моя мама?

– О-о чем вы? – запнулся я.

– Ранее этим утром собранные нами осколки локулуса исчезли из их хранилища, – ответила Номер Первый.

– Исчезли? – взвизгнул Касс. – Кто?..

– Надеюсь, вы мне скажете, – перебила Номер Первый.

– Постойте, – поразилась Эли, – вы думаете, это мы сделали?

– Моя дорогая, никому другому на этом острове это не нужно. – Номер Первый вскинула руку, останавливая наши протесты. – Вы дети. Дети совершают необдуманные поступки. Я это понимаю. Я оставлю вас и позволю вам вернуть их без каких-либо последствий. У вас есть время до наступления ночи.