Солнце против правил - Анна Витальевна Литвинова

Толиков отец подвизался его начальником, продавал металл не для государства, а для себя лично, и сыну в маленьких радостях не отказывал.

Толя хвастался, что уже на семнадцать лет ему подарят машину, и искушал школьных красавиц конфетами из валютного магазина. Но, как ни старался, особой популярности не снискал. Все одноклассники нелегко переживали пубертат, а бедняге Барбашеву не повезло совсем фатально — лицо сплошь в гнойных прыщах (никакие косметологи из института красоты не помогали), волосы сальные, руки потные, подмышки вонючие.

В канун 1988-го Толины родители объявили, что отбывают — предвосхищая моду следующего уже столетия — встречать Новый год в заграничные теплые края. Толик ехать с ними категорически отказался. С пафосом заявил, что предпочитает пальмам свободу. Оставили его в Москве на денное и нощное попечение домработницы. Анатолий всегда демонстрировал задатки бизнесмена и смог со стареющей женщиной договориться: в обмен на норковую шапку она в новогоднюю ночь оставит его без своего попечения. И объявил, что устраивает в квартире грандиозную вечеринку.

Приглашения на party удостоились только самые мажористые парни и наиболее красивые девочки в классе. Василису позвали, «Печорина» Виктора в единственных ветхих брючатах изначально не хотели. Но подруга смогла и за «рабочую косточку» слово замолвить. Толик снизошел — пригласил его тоже.

Домработница погорячилась, когда позволила подопечному встречать Новый год одному. Когда Виктор с Василисой пришли, в квартире уже дым коромыслом. Мешались ароматы мужских Marlboro с девчачьими More, Толик косил под бармена, и когда Василиса увидела, что за этикетки на бутылках, у нее просто глаза на лоб полезли. Парням в толстостенные стаканы хозяин плескал виски, дамам щедро лил мартини, джин и тоник. Японский двухкассетник «Шарп» орал, что «Лайф из лайф». Толиков прихлебатель Сенька громогласно предлагал оторваться на максимум. Тряс облатками белых таблеток, обещал, что в сочетании с алкоголем получится какой-то совсем уж неземной кайф. Василиса увидела название, простодушно спросила:

— Они ж вроде от бронхита?

— Кашлять точно не будешь, — заржал Сеня. — На, держи. Накати для начала штук десять.

Василиса считалась девочкой примерной, но в последний год все кругом только про кайф и говорят. Давно пора попробовать.

Потянулась уже взять облатку, но Виктор оттащил:

— Не смей. Печень можно посадить с первой попытки.

— У тебя все разговоры только про печень, — огрызнулась она.

Встретила потерянный взгляд одноклассника, смутилась:

— Извини.

— Зря я сюда пришел.

Он смотрел непонимающим взглядом на веселых, бездумно хохочущих одноклассников и, конечно, думал только про своего безнадежно больного отца.

Но улизнуть Виктору не дали. Девчонки обступили, начали требовать, чтобы телефоном своего косметолога поделился. Виктор бурчал: «Какой косметолог! Не до глупостей мне!» Девицы визжали:

— Не верим! Ты один из всего класса совсем без прыщей!

А Луизка — мощная, спелая, губастая и очень глупенькая — растолкала прочих претенденток и утащила Виктора танцевать под «Белую ночь» — «Шарп» как раз заиграл томный медляк Виктора Салтыкова.

Василиса — ей чертовски надоело всю жизнь быть пай-девочкой — под шумок побежала к бармену Толику. Смело потребовала мартини, джин, и можно вообще без тоника.

Тот ревниво спросил:

— Что это Луизка с Виктором танцует?

Глаза у одноклассницы всегда словно у куклы, а сегодня совсем оловянные, так что Василиса хихикнула:

— Сенькиных таблеточек, наверно, попробовала, вот крышу и сорвало.

Кубики льда (дома подобного барства и близко не было) зазвенели о хрусталь бокала, мартини (раньше такие бутылки видела только в кино) заискрился золотом. Первый же глоток расцветил краски еще ярче, и Василиса с восторгом ринулась в пучину непривычного ей буржуазного веселья. Танцевала, курила More, играла вместе со всеми в «бутылочку» и даже позволила Сеньке потрогать свою грудь. Но Виктор, зараза, считал, что он за нее в ответе. Где-то на заднем плане постоянно маячил коршуном, поэтому на полную катушку оторваться не получилось. И чудо-таблеток злой сосед попробовать так и не дал. Хотя все девчонки — и особенно Луизка — напробовались до такой степени, что и в луноходика играли, на потеху парням, и целовались с каждым желающим.

Виктор продолжал хмуриться, общего веселья сторонился, все пытался уединяться с сигаретой то в родительской спальне, то на балконе. Остальные мальчишки быстро захмелели, на раскрасневшихся, пьяных лицах подростковые прыщи горели алыми, черными метками, и девчонки дружным коллективом устроили охоту на светлоликого и почти трезвого Печорина. Подливали, прижимались, звали танцевать. Луизка всех расталкивала, кокетничала в первых рядах.

Когда Новый год пришел и в туалете уже развели грязь первые перебравшие, Луиза объявила, что исполнит «лично для Викторусеньки» стриптиз. Собрала в гостиной толпу, включила Уитни Хьюстон, красиво разделась до белья. Мальчишки с предвкушением подвывали, девочки поглядывали завистливо. Но действо не состоялось. В самый драматичный момент вмешался Толик. Сказал, что хозяин здесь все-таки он, поэтому самое сладкое по праву — лично ему. Луизка пусть возмущалась, но в спальню себя сопроводить позволила.

А Виктор — за всю ночь он едва ли выпил бокал мартини — повел изрядно перебравшую Василису на свежий воздух и тем самым спас от позора. Вырвало ее не перед всем классом, а всего-то на глазах у соседа.

Вечеринка завершилась под утро и ущерб нанесла минимальный. Как потом хвастался Толик, домработница — за премию лично от него — и стены перепачканные оттерла, и ковры отчистила, и даже потолок, куда стрельнули шампанским, смогла привести в порядок.

Василисе первый день нового года дался тяжело — впервые в жизни терзало похмелье. Надеялась от Виктора слова поддержки услышать, но тот лишь усмехнулся:

— За красивую жизнь надо платить.

Сам он выглядел свеженьким, но глаза совсем уж печальные. У отца ночью случился приступ, а «Скорая» даже не приехала. Плачущая родительница Виктора жаловалась матери Василисы: муж в отчаянии, хочет себя убить, а сын препятствует. Повторяет: мы, все вместе, выживем. Справимся.

В классе еще долго болтали про Толиков Новый год — крутой, как в Америке.

А в мае школу потрясла роковая новость.

Луиза оказалась на четвертом месяце беременности.

Отцом ребенка был ее одноклассник Виктор Осокин.

Вся школа гадала: как мог умный и всегда печальный Печорин — Виктор — польститься на глупенькую, с полосочкой усов над верхней губой, хохотушку Луизку? И когда они успели?

Только Василиса, на правах давней и преданной подруги, знала истинное положение вещей.

Ни слова о любви. В духе нового времени — обычная взаимовыгодная сделка.

Ровно в день свадьбы Витькиного отца спецбортом «Аэрофлота» увезли в Германию. Счет в онкологической клинике оплатил благотворительный фонд, основанный Толькиным отцом.

Сам Виктор гордился, что смог решить проблему.

А