Военные истории - Валентина Никитина

А к ним уже спешили люди, они обступили их, а когда узнали, что они потерялись во время войны и только сейчас встретились, стали хлопать в ладоши и поздравлять их. А сквозь толпу, к ним, пробиралась пожилая маленькая женщина — Нюра. Хотя она и изменилась, но Анфиса узнала ее. Позже, уже дома у Анфисы, Нюра рассказала, что ее предупредил свой человек, и они успели убежать в другое село, там фашистов не было, а когда вернулся с войны муж, уехали в город к его сестре. Василинку они удочерили, она еще в детстве увлеклась рисованием, потом окончила школу и институт, а недавно вышла замуж и взяла фамилию мужа. Из ее рассказа Анфиса узнала, что отца Спиридона повесили прямо перед Храмом, а матушку и дочь забрали, не было только Артемия, он видимо, выполнял какое-то поручение, тем и спасся. У Зотовой, на войне погибли все три сына и она, на этой почве, сошла с ума.

ХОРОШО, ЧТО ЖИВЫЕ…

В августе-октябре 1941 г. вся территория Брянской области была оккупирована немецко-фашистскими войсками и почти на два года погрузилась в обстановку мрачного оккупационного режима, где германские устанавливали "новый порядок". Жители подлежали частично уничтожению, частично превращению в покорных рабов. Оккупационные власти действовали в соответствии с директивами и инструкциями, в которых указывалось "по первому же поводу принимать самые жестокие меры, и… любые средства без ограничения, также против женщин и детей".

На окраине поселка возле полуразрушенного дома сидел мальчик, лет десяти, а у него на коленях спала маленькая девочка. К нему подошла женщина и отдала маленький узелок, в котором была нехитрая еда. Погладила его по голове:

— Маманю похоронили возле бабушки. Не беспокойся, все хорошо сделали… — потом помолчав, посмотрела на детей и тихо спросила:.

Как вы теперь жить будете, родных то- нет никого… Может, ты в лес проберешься, найдешь наших, они придумают что-нибудь…-

Мальчик показал на спящую сестру, тяжело вздохнул:

— С ней не дойдешь, да и мала она в лесу жить –

— Я ее могу оставить у себя, прятать буду, а двоих не потяну, прости Бога ради, а здесь оставаться нельзя. Вас в лагерь заберут. Вон там что делается. Бабы рассказывали. На детей даже патроны не тратят гады, окаянные, выстраивают в ряд на краю рва и бьют по головам прикладами винтовок, а потом сталкивают, а грудных головами стукнут друг о друга и в яму…-

Наши пленные от этого зверства с ума сходят, им приходится их полуживых закапывать… -

— Нет, я сестру не брошу, вот отдохну немного, а завтра придумаю что-нибудь-

— Что ты придумаешь… А, знаешь, пока пойдем ко мне, ночь переночуешь на сеновале, только бы Анечка не заплакала, когда немцы с обходом пойдут… Дай я ее понесу, пусть поспит…-

Они пошли к соседней избе, оба, согнувшись, как от тяжелой ноши, один от горя потери и безнадеги, вторая от жалости к несчастным детям. Соседка быстро собрала на стол. Девочка проснулась и стала хныкать, искать маму.

— Мама уехала, а мы завтра пойдем к ней, только если ты не будешь реветь-

Обнимая сестренку, успокаивал ее брат. Соседка тайком вытирала слезы и причитала:

— Господи! Где же ты, почему допускаешь такое? Разве детки малые, в чем провинились? Пресвятая Богородица! Помоги, защити, не допусти греха….,

И подойдя к иконам, украшенным расшитым полотенцем, стала молиться.

Быстро поев, Леня ушел в сарай, на сеновал, Анечка осталась с соседкой.

Ночь быстро окутала поселок тревожной и непроглядной тьмой. Соседка с девочкой уснули, а Лене не спалось, он вспоминал, как все случилось… Анечке пять лет, светлые, почти белые кудряшки, голубые глаза. Таких детей немцы насильно отнимают у родителей, чтобы отправить в Германию. Мама прятала их в подполе, когда фашисты делали обход. Кто-то донес на нее, потому они пришли прямо к ним. Она вышла на крыльцо и стала врать, что детей уже забрали, но фашисты решили обыскать дом. В сенях, на полатях было припрятано охотничье ружье отца. Мать метнулась в сени, быстро его достала и встала на пороге дома. Немцы опешили, отступили назад, а один достал гранату и бросил на крыльцо. От взрыва поднялось черное облако гари и пыли, хорошо, что не обрушилась крыша, и позже Ленька сумел выбраться и вытащить сестру. Они сидели в подвале почти до вечера и не видели, как соседи похоронили то, что осталось от матери. Когда все стихло, он, наконец, решил выйти наружу, да и сестренка совсем замерзла и стала хныкать.

Задумавшись, он услышал тихие шаги, как будто кто-то подошел к сараю. Взглянув через щели, он увидел внизу мужика в гимнастерке, который озираясь, подбирался к избе, чтобы постучать в окно. Леня свистнул и спрыгнул вниз.

— Слушай, малой, я из лагеря, мне бы переодеться и понять куда бежать. Искать не будут, меня закопали живьем, а я выбрался, повезло-

— Как это? Закопали… Давай на сеновал, я сейчас лестницу приставлю, а рассветет, в дом зайдем, там тетка найдет что-нибудь из одежды –

Они забрались на сеновал, солдат растянулся на сене и тут же уснул.

С первыми лучами солнца, которые проникли через щели на сеновал, Ленька проснулся. Он теперь смог рассмотреть мужчину, которого приютил вчера ночью. То ли от взгляда, то ли от солнца, которое попало на его лицо, тот проснулся. Они спустились вниз и вошли в избу. Соседка уже встала и топила печку. Увидев чужого, она испугалась, но солдат тут же сказал, что он русский, зовут Виктором:

— Я попал в плен, потом в здешний концлагерь. Такого ужаса насмотрелся, а тут чуть ума не лишился. Каждый раз руки дрожали, когда закапывали убитых, никак не мог привыкнуть. А тут смотрю, мать крепко прижала к груди маленького мальчика, но пронзенная пулей — упала вниз, а ребеночек то жив, я растерялся, что делать? Звать немца, чтобы его застрелил? А сам машинально засыпаю его землей, а он ручонками разгребает землю и смеется. Потемнело у меня в глазах, я зашатался и упал, что дальше не знаю, только очнулся я