Военные истории - Валентина Никитина

Анна оцепенела от нахлынувших чувств. Впервые за долгое время она почувствовала, что прикоснулась к чему-то теплому и родному. Внутри что-то защемило, и не понятно было, что она вдруг почувствовала к этому чужому, казалось, человеку.

Их обступили люди, присутствующие при встрече брата и сестры, и начали хлопать в ладоши. Потом их отвели в комнату и оставили одних. Разговаривали на немецком. Аня рассказала, как попала к немцам, а потом в Германию, как жила в приемной семье. Сейчас живет одна с сыном, с бывшим мужем не общается, приемных родителей давно нет. Однако, она счастлива и ни о чем не жалеет, у нее все хорошо, хорошая квартира, работа.

Леонид предложил ей приехать с сыном в Россию, встретиться с племянниками он все устроит, ее восстановят в гражданстве, она вернется домой. Анна покачала головой:

— Мой дом здесь. Я ничего не хочу менять в своей жизни. Потом у нас очень много негативного говорят о России –

— Приедешь, сама все увидишь и сделаешь выводы. Я так долго искал тебя, я расскажу тебе про родителей, какими я их запомнил. Мы же родная кровь, у меня никого нет, роднее тебя. А у твоего сына появятся братья, как и у моих сыновей — брат. Подумай… -

Они простились, надолго ли, никто не знал. Каждый уехал домой со своими мыслями. Леонид, что, наконец, увидел сестру живой, а Анна — с незнакомым чувством удивления, что она кому-то нужна, за нее переживают и любят ее, просто потому, что она жива.

Анна с сыном приехала в Россию лишь в 1991 году, когда судьбу самого знаменитого символа холодной войны Берлинской Стены решили демократические перемены. Между немцами и русскими всегда существовали особые, очень эмоциональные отношения. Как бы абсурдно это ни выглядело, мировая война немцев и русских не отдалила их друг от друга, а связала вплоть до семейных историй. Никакая другая нация не приветствовала прорыв при Горбачеве в последние годы Советского Союза с таким энтузиазмом, как немецкая. Возможно, поэтому сейчас особенно велико разочарование из-за роста отчуждения.

Господи, как всё знакомо. Ведь ещё не прошло даже полувека со времени падения Стены, а людям уже приходит в голову крамольная мысль: а стоило ли её вообще разрушать? Ведь она никуда не делась.

БЛОКАДА — КАК ЭТО БЫЛО

«Не знаю, чего во мне больше — ненависти к немцам или раздражения, бешеного, щемящего, смешанного с дикой жалостью, — к нашему правительству", — писала в дневнике Ольга Берггольц.

На 21 июня 1941 года на ленинградских складах имелось муки на 52 дня, крупы — на 89 дней, мяса — на 38 дней, масла животного — на 47 дней, масла растительного — на 29 дней. В день начала блокады город нещадно бомбили, пожары пылали повсюду. Самый большой пожар в этот день возник на продовольственных складах им. Бадаева, где сгорела значительная часть имевшегося в городе продовольствия: запасы города на 1–3 дня, по действовавшим нормам. Советская версия о том, что именно этот пожар был главной причиной голода 1941-1942-го, не соответствует действительности, так как запасов продовольствия в них к тому времени оставалось максимум на десять дней по довоенным нормам потребления. Поскольку к сентябрю уже действовала карточная система распределения продуктов, оставшиеся запасы растянули на месяц. Никакого НЗ вопреки всем правилам обеспечения жизнедеятельности мегаполиса до войны в Ленинграде не было.

Есть документ: докладная записка начальника Ленинградского территориального управления государственных материальных резервов Горчакова от 5 января 1942 года. Накануне войны на складах и базах Госрезерва в Ленинградской области хранилось 146 тысяч тонн хлебофуража., кроме овса и муки, там было 37 тысяч тонн сахара. Было огромное количество концентрированной высококалорийной еды на 195 миллионов тогдашних советских рублей. При жестком ограничении потребления на этих запасах Ленинград мог прожить 3–4 месяца. Но практически все это вывезли. На момент, когда прекратилось железнодорожное сообщение, оставалось всего 20 тысяч тонн муки.

За последующие два с лишним месяца можно было завезти ещё немало продовольствия. Однако продукты в город не завозились, а, напротив, вывозились. Упомянутая выше докладная записка начальника Ленинградского управления госрезерва заканчивается следующими фразами: «Весь хлебофураж, хранившийся на базах Управления, разбронирован и частично эвакуирован в течение первых трёх месяцев войны… Накопленные резервы и текущие запасы могли бы обеспечить более длительный срок, если бы с начала военных действий было установлено строжайшее нормирование в отпуске продовольствия, материалов и топлива и задержана из Ленинграда эвакуация части фондов.

Перед началом войны мы посылали в Германию эшелон за эшелоном с продовольствием. Когда началась война, Микоян остановил эти эшелоны и предложил завернуть их в Ленинград. Жданов сообщил Сталину, что он отказывается от этих эшелонов, потому что якобы в Ленинграде не хватает складских помещений. (Известна телеграмма Жданова Сталину: «Все склады забиты продовольствием, принимать больше некуда»). И Микоян завернул эти эшелоны куда-то в район Вологды.

Это было связано с личными, довольно напряжёнными взаимоотношениями между Ждановым и Микояном. И Жданов сумел убедить Сталина, который сказал: «Хорошо, нет у них складских помещений — заворачивайте эшелоны в другие районы». Так эти эшелоны с продуктами и не попали в Ленинград, который скоро стал умирать от голода…

Нетрудно догадаться, какие прогнозы строила ставка. Есть документ: 23 октября Сталин направляет в Военный совет Ленинградского фронта телеграмму, она заканчивается словами: «Либо вы в эти два-три дня прорвете фронт и дадите возможность нашим войскам отойти на восток в случае невозможности удержать Ленинград, либо вы все попадете в плен. Сосредоточьте дивизий восемь или десять и прорвитесь на восток. Это необходимо и на тот случай, если Ленинград будет удержан, и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важней». И кто же в такой ситуации стал бы завозить в Ленинград продовольствие?

Почему Ленинград не был занят немцами — это приказ Гитлера, запрещавший войскам входить в город (кстати, существовал аналогичный приказ в отношении Москвы). Практически, после установления линии блокады, немцы отказались от всяких действий по дальнейшему захвату территории.

Немцы не хотели заморить население Ленинграда голодом. В Смольном велись сепаратные переговоры с немецким командованием. Немцы предлагали снятие блокады в обмен на уничтожение Балтийского флота, вернее подводных лодок.

Жданов предлагал сдачу города со всем населением в обмен