Белая кость - Роман Солодов

Надоел ей перманентный спор отцов и детей. — По натянутому-то легко резать. И полетите вы в грязь со всеми своими склоками… Вот тогда и будет все «сразу», чего вы очень боитесь, Платон Павлович. И вас, и тебя, Павел, первых перебьют! Вас что, Бог разума лишил, что вы спорите из-за власти?

— Я не боюсь Верховенского, — после недолгой паузы ответил Платон Павлович. — У него не будет армии, которая всегда на стороне престола. Армия меня защитит, как сделала это в пятом!

— Нет у тебя армии, отец, — негромко произнес Дмитрий.

Все посмотрели на него.

— Как это нет? А кто же сейчас сражается? Куда же армия подевалась? — усмехнулся Платон Павлович и даже покачал головой: что-то ты, Дима, не то говоришь.

— Твою армию уничтожила немецкая артиллерия, она утопла в Мазурских болотах, замерзла в Карпатах, полегла на полях, идя в бессмысленные лобовые атаки на пулеметы. У тебя нет той армии, которая была оплотом режима и потому спасла трон, вовремя вернувшись с Дальнего Востока. Это была единственная армия в Европе, у которой офицеры и унтера имели боевой опыт. И вот эта армия почти уничтожена. Ее убило бездарное руководство и слабое вооружение.

Он замолчал. Никогда не смог бы так выразиться, не пройдя через ужасы фронта. Эта война изменила его. Дмитрий редко переводил в глагол свои мысли, слывя молчуном среди офицеров, и сейчас был даже удивлен, что так легко нашел рельефные и нужные слова.

Все молчали, и пауза была долгой.

— И что же нас ждет, Дима? — спросила Дарья Борисовна.

— Если проиграем войну — катастрофа. Винить станут правительство. Начать смуту будет очень легко. А в России вместо армии — вооруженные крестьянские орды и люмпены. И возглавит их этот… как его — Верховенский?

— Да, — сказала Ира.

— Вот он придумает какой-либо хлесткий лозунг… не знаю… «землю отдать крестьянам» например, и полетят миллионы голов! Наши головы не уцелеют, это уж точно.

Он налил себе рюмку водки и выпил, никому не предложив присоединиться.

Все смотрели на него, как будто впервые увидели. Дмитрий был младшим в семье, любимцем, но до этого вечера к нему относились как к непоседливому юноше, несмотря на его подвиги и ордена. А сейчас перед ними сидел мужчина. Он вдруг оказался старше их всех, и потому его мысли вслух показались им не только верными, но и пророческими. Это было страшно.

— Я устал, пойду спать. Прошу меня извинить, — Дмитрий встал из-за стола и вышел из комнаты, даже не обернувшись.

— Я бы тоже ушла на его месте. Спорите, спорите… Диме-то это зачем слушать? — закончила разговор Дарья Борисовна.

19

Только на вторую неделю своего отпуска он пришел на конюшню. Головокружения исчезли, как не было. Значит, выздоровел, и пришла пора восстанавливать силу, которую сожрал тиф. Теперь можно оседлать своего киргизца. А до этого он обходил скотный двор стороной — зачем себя расстраивать.

Дмитрий обнял старого, хромоногого от рождения конюха Архипа, который извелся, ожидая, когда же наконец барин пожалует. Неужто не захочет навестить своего верного друга, который никому не дает сесть на себя? Держат-то его только потому, что знают: Акбар ждет своего хозяина. Много коней было продано и просто передано на службу армии, но на киргизца никто не покушался. Это было сродни суеверию — пока конь здесь, ничего с Димой не случится.

Вместе они прошли к стойлу, где стоял Акбар. Конь как будто понял, что наконец-то пришел его час. Вернулся любимый хозяин. Он уже ожидал Дмитрия, просунув широкие ноздри между прутьев решетки. Когда Бекешев приблизился, конь заржал.

— А ко мне всегда жопой встает, когда я подхожу, — умиленно сказал Архип. — А вас сразу признал… Рад-то, рад-то как!..

Дмитрий погладил коня, прижался к его морде лицом, и они постояли в обнимку. Бекешев откинул щеколду и зашел внутрь. Когда снова стал гладить его, Акбар мягко взял руку хозяина зубами.

Архип напрягся. Характер коня он знал — укусит как нечего делать. Но все обошлось.

— Заседлай сегодня, — повернулся к конюху Бекешев. — А завтра уже я.

Он с заметным усилием оседлал Акбара. Архип только головой покачал — раньше-то Дмитрий Платоныч, отталкиваясь от земли, взлетал на коня и стремян не касался. Вот он, тиф… Ну да ничего — оклемается барин. Вон как в седле-то держится, как будто родился в нем. О! Пошел, пошел…

Бекешев легкой рысью повел коня. Когда проезжал мимо парадного крыльца, увидел бегающего по траве под присмотром Машеньки племянника. Дмитрий невольно перевел взгляд с пацана на его «гувернантку». Похорошела. Замужество пошло ей на пользу. Возникло желание — почему бы и нет? Машенька будет не первой замужней женщиной в его жизни. Ее мужа он видел случайно пару раз.

Не друг, не приятель — никто. И Бекешев начал осаду.

— Как семейная жизнь, Машенька? Тебе на пользу пошла. Ты прямо цветешь…

— Скажете тоже, барин. Да нет у меня никакой семейной жизни. Михаила-то в армию забрали. Уж больше года… Какая уж тут семья.

— Родила? — он сразу решил, что не будет спать с женой фронтовика. Это исключено! Когда поедет в город навестить учителя, найдет себе женщину.

— Не успела. Теперь уж не знаю, когда и рожу. Так все годы и выйдут…

— Не реви заранее. Вернется твой Михаил живой и здоровый. Еще увидишь мужа и успеешь кучу детей нарожать.

Он повернулся к племянику, который стоял неподалеку и настороженно смотрел на дядю.

— Дима! Хочешь прокатиться?

— Ой! Что вы, Дмитрий Платоныч, это ж Акбар!.. Пытался тут как-то раз один прыткий сесть на него, так еще как кости не переломал, когда Акбар его с себя скинул. Да и сами-то вы еще не оправились! — запричитала Машенька.

— Я оправился, Маша, совсем здоров, потому и сел на Акбара, — ответил ей Дмитрий и заметил, как моментально вспыхнули щеки женщины. Он понял, что Машенька вложила в его слова свое понимание и перевела это на себя.

— Так что, Дмитрий, поедем кататься? — он снова повернулся к племяннику.

Четырехлетний пацан стоял, не подозревая, что сейчас дядя определяет его будущий характер. Страшно ему было сесть на вороного коня, который косился на него диким глазом и недовольно фыркал в его сторону. Страшно и заманчиво. Он решал сейчас, убежать или кивнуть согласно. Дядя внимательно смотрел на него.

Маша хотела еще что-то сказать. Но Бекешев предостерегающе выставил руку, и женщина смолчала. Начала понимать, что это не просто предложение поиграть, как это делал всю предыдущую неделю Дмитрий Платоныч, завоевав по-детски