Бешеные горы - Сергей Зверев

— Не знаю, — пожал плечами Борман. — Звучит как-то уж больно солидно: «дядя Дауд». Вах!

— Этот дядя может оказаться не старше тебя, — заметил Резван. — И расслабляться рядом с ним не советую.

— Понял, не дурак, — свел брови на переносице Борман. — Ну что, едем?

— Орловскому сообщим? — спросила Алиса.

— Надо бы, — почесал в затылке Борман. — А то опять будет обижаться.

— Чем меньше знает народу, тем больше шансов на успех операции, — заметил майор Хасанов.

— О, согласен! — воскликнул Борман. — Расскажем ему, когда вернемся. Сам виноват: уехал, пропустил самое интересное.

— Хотя бы записку надо оставить, — проворчала Алиса. — Он к нам по-человечески…

— Вот ты и напиши, — предложил Борман. — Так и так, товарищ подполковник, срочно умчались на секретное задание, не было времени попрощаться. Люблю, целую, ваша Алиса. Он знаешь как обрадуется, на груди твое письмо будет хранить! А там завяжется переписка, шуры-муры, глядишь, ты уже и подполковница…

— Уймись уже, а? — попросила Алиса, суживая глаза.

— Да чего ты! — возмутился Борман. — Слово нельзя сказать. Не хочешь, не пиши. Я тоже не охотник до писем. И так поймет, что мы по делу уехали. Пошли!

Троица вышла из палатки, в полном молчании пересекла часть, уселась в «Гелендваген», стоявший под деревьями возле КПП, и уехала прочь. И как прибывший через полчаса подполковник Орловский ни добивался от своих бойцов, куда уехали гости, он так и не получил внятного ответа.

Заканчивался длинный хлопотливый день. Но, слава Аллаху, прошел он хорошо. Даже очень хорошо, учитывая, как все удачно складывается.

Однако было одно обстоятельство, наводившее маленькое, но темное облачко на безмятежное чело Мурада. То был разговор с шейхом, избежать которого Мурад не смог бы при всем своем желании.

Он долго откладывал этот разговор, хотя мог позвонить еще днем. Однако тянул до последнего, сам себе не признаваясь в том, что панически боится предстоящей беседы. Но дальше прятаться невозможно. В конце концов, это просто опасно. Кто-то другой мог опередить его, а это нехорошо. Всю важную информацию шейх должен получать от него. Только при таком раскладе он сохранит контроль над ситуацией и обеспечит себе доверие шейха. Обеспечит ли?

Мурад вздохнул и, помедлив, взялся за телефонную трубку. Но прежде, чем набрать номер, несколько раз прочел про себя молитву. Молитва никогда не помешает, особенно произнесенная от чистого сердца.

В дверь из смежной комнаты вошла Заза — убрать со стола. Но Мурад отправил ее нетерпеливым движением руки. Его сейчас ничего не должно было отвлекать. Особенно женщина! Он набрал номер, поднес трубку к уху и непроизвольно затаил дыхание, считая гудки. На седьмом гудке трубку подняли. Семь — счастливое чисто!

— Я слушаю, — послышался низкий властный голос.

— Приветствую вас, уважаемый Джамаль, — как можно спокойнее и очень вежливо произнес Мурад.

Главное — не показать свой страх. Почтение — да, выказывать его правильно и необходимо. Но только не страх.

— Что у тебя? — без обиняков спросил шейх.

Мурада слегка покоробило такое пренебрежение. Но он, конечно, не подаст виду. Ничего, еще день — и все изменится.

— Есть новости, — сказал он негромко.

— Какие?

— Не очень хорошие, уважаемый шейх, — вздохнул Мурад.

— Говори, — потребовал собеседник.

— Племянник вашей жены, уважаемый… — здесь Мурад сделал нарочитую паузу.

И угадал.

— Алихан? — нетерпеливо спросил шейх. — Что с ним?

— Он погиб, — сдержанно сообщил Мурад.

Внутри у него все сжалось, но он держал трубку твердой рукой, и голос его был, как всегда, спокоен. А почему бы и нет? Разве он в чем-то виноват и должен испытывать беспокойство?

— Что? — голос шейха повысился, что означало изрядную степень недовольства. — Когда?

— Прошлой ночью, шейх, — так же сдержанно продолжал отвечать Мурад.

Шейх замолчал — и буря внутри Мурада потихоньку начала успокаиваться. А может, пронесет? Все-таки священная молитва… И число семь. Хотя расслабляться еще было слишком рано.

— Где? — спросил шейх.

— В Карачое, в своем родовом ауле, — уже чуть свободнее заговорил Мурад. — Он поехал туда со своими бойцами, никому не сказал… Вы же знаете, он такой своевольный.

— Как это случилось? — вдруг резко спросил шейх.

У Мурада внутри снова похолодело.

— Это русские… — вдруг скороговоркой неожиданно для себя зачастил он, — ночью, пустили ракету… Они вычислили его, наверное, был предатель… Я пока не знаю, мы разбираемся. Ракета попала прямо в дом, все сгорело, мы едва нашли тело… Останки тела… Узнали только по медальону на шее… Мне так жаль, уважаемый Джамаль-шейх. Мне так жаль…

Как ни странно, его сбивчивый лепет подействовал на собеседника успокоительно. Уже ровнее он спросил:

— Вы точно опознали тело?

— Точно, уважаемый шейх, только у него был такой медальон…

— Ясно, — пресек шейх дальнейшие излияния Мурада. — Похороните его достойно.

— Конечно, уважаемый шейх, обязательно…

— Хорошо.

Шейх совсем успокоился, и Мурад перевел дух.

Кажется, гроза миновала. Хотя разговор был еще далеко не закончен — он чувствовал это по тяжелому молчанию собеседника.

Молчал шейх долго — у Мурада выступил горячий пот на спине. Но он ждал, боясь хотя бы вздохом потревожить своего высокого собеседника. И гадал, чем закончится пауза: наградой или приговором? В принципе тут в равной степени можно было ожидать и того и другого — это было ясно по долгому молчанию шейха. Но что он выберет в конце концов? Он мудрый человек, но ведь и мудрецам случается ошибиться…

— А что с нашим делом? — спросил наконец шейх. — Ты сумеешь завершить его в одиночку?

«Вот оно! — подумал Мурад. — Дождался».

— Конечно, без Алихана будет непросто довести его до конца, — осторожно проговорил он. — Но если вы, уважаемый Джамаль, доверитесь мне, я думаю, что сумею все сделать так, что вы будете довольны.

— Это очень важное дело, Мурад! — напомнил шейх. — Я возлагаю на него большие надежды.

«Я тоже», — подумал Мурад.

— Я понимаю, уважаемый шейх, — сказал он еще осторожнее. — И очень ценю ваше доверие. Я сделаю все, чтобы оправдать его.

— Хорошо, Мурад, — решился шейх. — Я поручаю тебе закончить начатое. Но помни: если ты меня подведешь, мой гнев обрушится на тебя и, клянусь Аллахом, от тебя мало что останется.