Прекрасная дикарка - Анна Ольховская

И хотя доставили его туда на вертолете за сорок минут, времени на определение группы крови уже не было. Как и на поиск донорской. И даже индиго, обеспечившие срочную доставку и медицинское обследование своего Огненного Бога, ничем помочь не могли.

Зато могла я. Когда мы с Никой только попали в лапы доктора Менгеле, у меня взяли анализ крови. И Петер мне позже сказал, что группа у нас с ним одинаковая – третья положительная.

В общем, теперь мы с рыжим – кровные родственники.

В больнице Петер провел всего три дня, как только смог держаться вертикально – ушел оттуда. Сказал, что швы себе и сам снимет. Само собой, ни при поступлении его в клинику, ни во время лечения, ни на момент выписки никто никаких вопросов не задавал – благодаря тотальному контролю индиго.

В маленький уютный пансион мы с детьми поселились самостоятельно, деньги у нас были, причем немалые – колье ведь Петер продал более чем хорошо. Видимо, Жозе рассчитывал вернуть деньги себе, вот и расщедрился.

Там, в пансионе, мы и остались ждать выздоровления Петера, а заодно – и обещанных нам документов. Причем не от однопартийцев Муравьеда, как думали вначале, нет, с криминалом больше связываться не хотелось. Паспорта нам выдали там, где и положено, – в местном муниципальном органе. Настоящие паспорта, с водяными знаками на страничках, с нашими фотографиями. И, разумеется, с вымышленными именами. Нет, не донна Роза Д’Альвадорец, но тоже из Бразилии, где много диких обезьян. По паспорту я стала Анной Душ-Сантуш, мои дети соответственно Марией и Алехандро Душ-Сантуш.

Ну а то, что достопочтенная бразильянка ни фига не петрила в португальском, никого не касалось. Во всяком случае, пока Ника была рядом.

Индиго управляли всеми, кто встречался на нашем пути, – врачами, чиновниками, полицией. Но в первую очередь – бандитами во главе с Жозе.

Получившими по полной. Как раз на момент выписки Петера из больницы по всем телевизионным каналам Бразилии прошла информация о кровавой бойне, учиненной в маленьком городишке на берегу Амазонки. В результате криминальных разборок были убиты несколько членов местной мафиозной структуры, причем, что самое странное, убиты их собственным главарем, Жозе Аракажу. Особенно жестоко Жозе обошелся с собственным братом Эдуарду. Сейчас бандит арестован, но никаких показаний не дает, ловко изображая помешательство.

Уцелевшие провожатые на следующий после разгрома лагеря день отправились обратно, чтобы похоронить тела погибших соплеменников на родной земле. Как они добрались с таким грузом? А очень просто – их отвез местный рыбак на своей моторной лодке. И ничего необычного старик в своих пассажирах не видел – люди как люди, попросили доставить груз, отчего же не помочь?

Точно так же никто не обращал внимания на Лхару и Михара, когда те заходили в городок, чтобы пополнить запасы еды. Эти двое остались, чтобы дождаться своего Огненного Бога и вместе с ним вернуться домой. А еще – для координации действий индиго в отношении убийц людей Племени Воды.

Я очень надеюсь, что ребята не почувствовали вкуса абсолютной власти над обычными людьми, не поняли, что вместе они практически непобедимы. Пусть живут в амазонской глуши, тщательно охраняя от посторонних глаз свою территорию.

Петер, он же Огненный Бог, пообещал мне, что все будет хорошо. Ребята больше не хотят возвращаться сюда, а за покупками он будет ездить один, нанимая проводников из местных индейцев.

Сейчас он возвращался почти налегке, отдав нам практически все, что выручил от продажи колье.

Прощание получилось скомканным, потому что мы умудрились чуть не опоздать на поезд, который пообещал нас довезти до Рио-де-Жанейро. Торопливо расцеловав детей, Петер взял меня за руку и, бледнея все больше, собрался мне что-то сказать, но в этот момент поезд тронулся, и пришлось меня за эту же руку забрасывать в вагон. А рыжий остался на перроне, как-то растерянно глядя вслед уходящему составу.

А потом лицо мужчины мучительно исказилось, он повернулся и медленно пошел прочь, сжимая в руке мобильник с моим номером. Теперь он будет ждать моего звонка…

И вряд ли дождется. Хотя – кто знает?

– Дурында ты, Таньский, – грустно улыбнулась Анна. – Я ведь уже сто раз говорила одной совсем одичавшей в своем горном шале курице, что Лешка – часть меня. Я пробовала оторвать эту часть – не получилось. Больно очень, смертельно больно. Я уже не смогу жить без него, понимаешь?

– Но ведь он давно забыл о тебе и дочери, женился пару недель назад на гадине этой двуличной! – Татьяна возмущенно вскочила и хотела подбежать к подруге поближе, но почему-то не получалось, словно между ними была непроницаемая прозрачная стена. – Сколько же можно?! Забудь ты Майорова, научись жить без него! Главное – живи, слышишь! Живи!

Анна что-то ответила, но что – расслышать не удалось, преграда становилась все толще, она распухала, словно чудовищная медуза, пожиравшая не только звуки, но и реальность. И Анюта, самый близкий после мужа и детей человек, с которой они дружили с первого класса, ставшая сестрой пусть не по крови, но по жизни, начала таять, словно была соткана из воздуха.

– Подожди, не исчезай снова! Не надо! Или хотя бы скажи, что вы с Никой живы! Постой!

– Тания, проснись, – родной голос, сильные и нежные руки, слегка приподнявшие ее над постелью – это Хали. Что бы я делала без тебя, счастье мое? – Ты так кричишь! Что, опять Ания приснилась?

– Да, – всхлипнула Татьяна, прижавшись носом к смуглой ключице. – Хали, я так больше не могу! Ну давай снова попробуем найти ее и Никуську!

– Ты лучше свечку в церкви поставь за упокой души, ведь если ушедший приходит по ночам – значит, его душа мается.

– Что ты говоришь такое? – она вывернулась из теплого кольца рук и возмущенно толкнула мужа в грудь. – Они живы! Я знаю, чувствую это!

– Дорогая, не злись, прошу тебя, – ласково улыбнулся Хали, поцеловав карательную ладошку. – Может, потому Ания тебе и снится, что ты не хочешь отпустить ее? Прекрати мучить себя, ты ни в чем не виновата! Мы ведь уже столько раз обсуждали это и с Сашей, и с Винсентом, и с Левандовскими. Ты же знаешь – все они больше всего хотели бы, чтобы Ания и Ника оказались живы, но увы. Без денег, без документов, три года небытия. И это в наш век, когда связь налажена, по-моему, с самым дальним уголком планеты! Да Ания, будь она жива, давно бы уже проявилась, уж кто-кто, а она сидеть сложа руки не станет. Вспомни, из каких только передряг твоя подруга не выбиралась!

– Наша подруга.

– Да, конечно, я тоже очень привязан и к Ание, и к Нике и тоже участвовал в их поисках, разве нет?

– Участвовал, – шмыгнула носом Татьяна. – Но слишком рано вы сдались, вот!

– Ну какое же рано – мы почти год разыскивали пропавших, помогали Алексею.

– Не напоминай мне об этом гаде! Все из-за него! Засвербело, видите ли, в одном месте! И Анюта тоже молодец – взяла и гордо ушла! Я бы тоже, конечно, ушла, но перед этим оторвала свербящее место виновнику торжества!