Рыжая на откуп - Рин Рууд

— Она всегда внезапна, — вновь откидываю голову на подушку.

— И не поспоришь, — тихо отвечает мужчина, разглядывая в полумраке мое лицо. — И ставит в тупик.

С подозрением взираю на гостя. Он растерян, возмущен и возбужден, и не знает, как меня соблазнить и заинтересовать. Женщины на него сами вешаются, а здесь лежит рыжая сучка с милой косичкой и зевает во весь рот. Ну, не колыбельную же ей спеть?

— Можешь и колыбельную, — хитро улыбаюсь. — Это своеобразный способ соблазнения, но имеет место быть.

Ноа присаживается на край кровати, откинув полы пиджака. Он сам не верит, что повелся на глупую и бессмысленную провокацию, но надеется на то, что сумеет удивить.

Мужчина вздыхает и с приятной хрипотцой начинает нескладную колыбельную с акциями, биржами и об уставших трейдерах, которые засыпают во время важных сделок. И им снятся горы денег, растущие графики и яхты с красивыми, но продажными шлюхами. Очень необычная колыбельная, но голос у Ноа ласковый и убаюкивающий.

— Соблазнение прошло успешно?

— Можно и так сказать, — зеваю и с закрытыми глазами откидываю одеяло, — ложись рядышком.

Ноа молча подчиняется моей просьбе, и я с сонным ворчанием укрываю и обнимаю, уткнувшись носом в шею. Приятно пахнет. Что-то древесное с пряными нотками базилика.

— А теперь спи.

— Я не на это рассчитывал.

— Знаю, но было бы кощунством портить такой момент потрахушками.

— Я с тобой не согласен.

— Хочешь, чтобы тебе не было так обидно, я тоже спою тебе колыбельную?

Ноа думает, что я издеваюсь, но он неправ. Мне так уютно, спокойно и хорошо, что я не хочу нарушить магию поздней и ленивой ночи. Шепчу на ухо Ноа о спящем под осенними листьями зайчонке и его подружке луне. Последний хочет взбрыкнуть и уйти, потому что у него нет времени на подобную ерунду, но я кладу ладонь ему на грудь и продолжаю напевать незатейливый мотив.

— Спит зайчонок, и Ноа спит.

Мужчина тяжело вздыхает, закрывает глаза и через один куплет проваливается в сон. Одобрительно целую Ноа в висок, и слышу потрескивающий ревностью голос Агатеса:

— Еще один в твоем списке побед?

— Разве он не милый пупсик? — поднимаю взгляд на Колдуна, который застыл у окна.

— У этого милого пупсика стояк до небес, — шипит Агатес.

Спускаюсь рукой к ширинке спящего Ноа и кладу ладонь на его внушительный бугор и охаю:

— Действительно, но ты ведь тоже перевозбудился, пока подслушивал.

Улыбаюсь, потому что Агатесу не скрыть от меня неконтролируемое желание и жгучую ревность. Ох, милый Колдун, не будь ты таким дураком, то в моей постели лежал не Ноа, а ты и Карн, который прячется в тени у платяного шкафа. Злой и обиженный.

— Хватит его тискать за член, — хрипит Агатес и нервно растрепывает волосы.

— Я девушка свободная, — поглаживаю через одеяло естество сонно постанывающего Ноа, — и имею право тискать за члены, кого пожелаю.

— А как же большая и светлая? — глухо интересуется Карн. — Как же твои принципы?

— Мне кажется, — вглядываюсь в строгое лицо и шепчу, — если я захочу, то он влюбится в меня. Возможно, это уже случилось.

Ноа открывает глаза, и я вижу в его зрачках подтверждение своим словам. Ноа очарован мной, и его это жутко пугает, потому что противиться моему желанию любить и быть любимой он не в силах.

— Что же, — он убирает мою руку с паха и встает, нервно одергивая пиджак, — Источник породил чудовище.

— Вернись, — я хмурю бровки и хлопаю по матрасу ладошкой.

— Нет, куколка, — Ноа пятится к двери, пристально глядя на меня, — в мои планы не входит вечная любовь. Я тебя, как и Первого, на пушечный выстрел к себе больше не подпущу.

— Вернись.

Ноа замирает в нерешительности и скрипит зубами. Его тянет ко мне, мысли путаются и желание обладать мной растет.

— Борись, Ноа, — шелестит Карн. — Она лживая сука.

— Глупости какие, — охаю я и улыбаюсь мужчине. — Ноа, я буду любить тебя. Любить так страстно и слепо, как только умею. Ты ведь тоже этого хочешь.

— Борись, — клокочет Агатес.

— Ноа, — я протягиваю руки к бледному духу, — Будь моим.

Мужчина сглатывает, отступает еще на один шаг:

— Нет, — он истерично ослабляет галстук на шее и урчит, — не смей крутить мне мозги, ведьма.

Покидаю кровать и медленно подхожу к Ноа. Касаюсь его щеки. Любить богатого и успешного мужчину — одно удовольствие, и я готова нырнуть в этот омут и утянуть за собой высокомерного подлеца, который видит во мне опасность. О, мрачный миллиардер и скромная простая студентка!

— Борись, Ноа.

— Не слушай их. Ты и я… — выдыхаю в мужские губы. — Ноа, я научу тебя любви.

Ноа резко отворачивается от меня, с рыком распахивает дверь и скрывается во тьме.

— Не уходи.

Дверь бесшумно запирается, и Агатес самодовольно хмыкает.

— И с хрена ли ты такой довольный? — возмущенно оглядываюсь на Колдуна. — Ни себе ни людям.

— Почему он? — тот хмурит брови.

— Красивый, богатый, успешный и недоступный, — лениво перечисляю я, загибая пальцы. — И такой весь загадочный.

— А я, например, бог! — выходит из тени обиженный Карн.

— Простите, Ваше Божейчество, но вы свой шанс упустили, — отмахиваюсь от Рогатого и прячусь под одеялом. — Я не заинтересована вами.

— Ты так в этом уверена? — глаза Карна горят инфернальными зелеными огоньками.

— Абсолютно.

Карнон медленно стягивает футболку, поигрывая мышцами, и из его кудряшек показываются рожки.

— А так?

— Все еще нет, — качаю головой.

Руки Карнона спускаются к ширинке и неторопливо расстегивают пуговицу, а затем молнию. Брюки сброшены, и я оценивающе оглядываю Божество. Есть что-то завораживающее и пикантное в шерстистых ляшках, копытах и в угрожающе вздыбленном члене.

— Твой друг жуткий развратник, — с наигранным укором вздыхаю и перевожу взгляд на Агатеса.

А он уже успел разоблачиться, пока я наслаждалась стриптизом Карна. Смотрит на меня сверху вниз и не понимает, какого черта он творит и почему ждет от меня восхищения. А я восхищена. Зловещие татуировки подчеркивают его рельеф мышц и дополняют образ мрачного Колдуна с темным прошлым и впечатляющей до глубины души дубинкой между ног. Мать моя женщина, а как же мое кредо “С бывшими ни-ни”?

— Выбирай, — строго говорит Агатес.

— Не буду выбирать, — мотаю головой и перевожу взгляд с Колдуна на Карна, расстегивая пуговки, — двое или проваливайте.