Кекс на пляже - Анна Антонова

– Да уж скоро так накачаюсь, не узнаешь!

Леня развернул меня к себе и поцеловал. Его губы были прохладными, и я вдруг почувствовала, что замерзла. А он уже успел забраться рукой под мою куртку и свитер. Я вздрогнула.

– Что?

– Холодно.

– Поехали ко мне.

– Не хочу.

– Почему?

– Да уж больно у тебя в общаге противно. Все время кто-то в дверь ломится…

– Ну извините! – Он убрал руки и отодвинулся.

Мне стало неловко, и я поспешила оправдаться:

– Понимаешь, глупо специально из-за этого ехать… Ты же сам говорил, что у тебя там вечно народ тусуется…

– Это ты тогда так попала!

– Но сосед-то у тебя всегда есть?

– Ты что, соседа моего стесняешься? Так он тебя уже видел…

– Голой?

– Тьфу на тебя, – вконец разозлился он. – Почему голой-то?

– Потому!

– Пошли тогда к тебе, – после паузы предложил он.

– Нет, у меня все дома.

– Рад за тебя, – хихикнул Леня.

– Издеваешься? – Я замахнулась, с моей руки слетела перчатка и шлепнулась прямо в грязь.

Леня сбегал за ней и положил на скамейку:

– Сейчас быстро высохнет.

– Да конечно, быстро!

Он взял мою руку и поднес к губам. Почему-то вдруг стало ужасно неловко, но я сдержалась, не отняла руку.

– Холодные, – он тихонько подул на мои пальцы.

– Да, я замерзла, – ухватилась за подсказку я. – Пойдем?

– Ну что же мы теперь, совсем встречаться не будем? – спросил он, когда мы шли к выходу из парка.

– А сейчас мы с тобой что делаем?

– Я в другом смысле…

– Не знаю, – вдруг смутилась я. – Как-то странно все это обсуждать…

– А если я заранее всех выгоню? Тогда придешь?

– Посмотрим, – неопределенно отозвалась я. И вдруг вспомнила: – Кстати, а кто там у вас художник по костюмам?

– Понятия не имею. До костюмов еще дело не дошло. А тебе зачем?

– Да по работе.

Я рассказала про Вадика и новую сенсационную статью.

– Ладно, узнаю, – пообещал Леня. И встревожился: – А если окажется, что он никакой не известный?

– Ну не знаю, выкручусь как-нибудь, – легкомысленно отозвалась я. – Первый раз, что ли.

Все-таки Ленечка затащил меня в общагу. Организовал визит по высшему разряду: встретил внизу, провел без пропуска, в комнате наблюдались признаки порядка…

– Хочешь чаю? – любезно поинтересовался он.

Я слегка удивилась, но дала согласие на чаепитие. Ленечка и тут постарался – заварил настоящего – не из пакетика! – чая, открыл коробку конфет, печенье… Мы молча пили чай. Происходило что-то странное. Не так, совсем не так я представляла себе нашу встречу…

– Приходи ко мне на прогон, – сказал он.

– Куда?

– Ну прогон – предпремьерный показ. Типа генеральной репетиции.

– А, приду, конечно, – обрадовалась я. – Там же, в Оперетте?

– Ага.

– А кто еще будет?

– Да только свои.

– А можно, я Лариску возьму? – робко поинтересовалась я.

– Ну бери свою Лариску, – вздохнул Леня. – Если уж ты совсем без нее не можешь.

– Да она просто дома с ребенком сидит, и ей скучно, – поторопилась объяснить я. – Вот и хочу ее в люди вывести.

– Тогда уж лучше на премьеру пригласи, – усмехнулся Леня.

– Ой, не могу просить у тебя столько входных на премьеру! – прищурилась я. – Там, наверное, и так желающих будет полно… Впрочем, ты прав, и на премьеру тоже!

– Да зачем, премьеру-то, скорее всего, буду играть не я.

– Все еще не решено? – удивилась я.

– Не-а.

– А как же прогон?

– Как раз второго состава.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

Он развел руками:

– А что я могу сделать?

– Ну не знаю, как-то бороться, добиваться…

– Надь, не превращайся в старуху.

– Какую еще старуху? – опешила я.

– Из сказки про золотую рыбку.

– Ах, вот так? – я задохнулась от возмущения. – Я о нем забочусь, а он меня с какой-то старухой сравнивает?

Я вскочила из-за стола. Чашка – хорошо, что пустая – упала и покатилась, но я не стала ее ловить, схватилась за куртку. Леня вырвал ее и швырнул на кровать, сжал мои плечи, встряхнул.

– Надь, ты что? С ума сошла?

– Пусти!

– Я отпущу, – нехорошо усмехнулся он. – Если ты так этого хочешь, пожалуйста.

Он разжал руки и отошел к окну.

– Леня…

– Знаешь, мне эти твои закидоны надоели, – не оборачиваясь, проговорил он. – Ничего нельзя сказать, ко всему цепляешься. А сколько красивых слов было! Ненадолго же тебя хватило, снова эти твои штучки!..

– Какие еще штучки, ты о чем… – растерянно пробормотала я.

– Ты меня ни в грош не ставишь. А я больше терпеть не буду, ясно?

– Ясно, – коротко ответила я.

Молча оделась, проверила, не забыла ли чего, и вышла из комнаты. А он так и не обернулся.

– Представляешь, так и сказал: не буду больше терпеть твои закидоны!

– И правильно, – неожиданно сказала Лариска.

– Что? – возмутилась я. – Ты его еще и защищаешь?

– Ну если все было так, как ты рассказываешь, то да, – невозмутимо заметила она. – Ты же сама говорился – он изменился. А ты ничего не поняла и продолжила с ним обращаться как с прежним Ленечкой…

– А благодаря кому он изменился… – начала было я, но Лариска перебила:

– И что, думаешь, он будет считать, что по гроб жизни тебе обязан? Да ничего подобного, мужики не такие!

– Сначала «бабой» меня назвал, теперь вот со «старухой» сравнил… – угрюмо пробормотала я.

– А ты подумай – ты ему ничего обидного никогда не говорила?

Я тяжело вздохнула.

– Короче, идем на этот прогон, – подытожила она. – А там видно будет.

– Никуда я теперь не пойду!

– Как это не пойдешь? Ты обещала меня в люди вывести? Вот и выводи!

В назначенное время мы подошли к театру. Я ныла и упиралась, Лариска, наоборот, была бодра и весела.