Странная птица. Мертвые астронавты - Джефф Вандермеер

В какой-то момент можно даже вообразить – хорошая работа, благородная цель! Есть нечто прекрасное в том, чтобы взять подобное сырье и наделить его целью. Но этот флер быстро спал.

Чэнь научился прочитывать понимающе-негодующий блеск в тусклых омутах глаз, что являлись ему. Блеск несогласия с собственной судьбой, с этой особой формой сознания, в которую хозяина глаза – или его отражение – заключили.

А заключили его и в сверкающие красно-белые шипы животного, похожего на крылатку[9], но отправленного ходить по суше, и в глаза лемура, глядящие из тела свернувшейся клубком зеленой ящерицы, и в морского анемона, которому приделали зелено-пурпурные крылья.

И как только Чэнь пережил испытательный срок, как продержался в Компании неделю, месяц, год, пять лет? Как надевал перчатки, проталкивал руки сквозь вязкую мембрану отдельно взятой глобулы, застрявшей в целой стене, щупал и давил, разминал и оценивал, сверяясь с показателями датчиков? Всякий раз ему поручали найти ложное сокровище – изъян, зачастую проявлявшийся как дар, как талант, как интеллект за гранью установленных стандартом параметров, или навык, никогда не полагавшийся конкретно этому продукту.

Некоторые притворялись больными, более умные, и со временем Чэнь узнал, что ум присутствует и у тех, у кого нечеловеческие лица, и у тех, у кого тела каким-то образом имитируют человеческие. Ибо даже вмурованные в стену, словно причудливые драгоценные камни, некоторые из тех, кого он осматривал, наверняка внимали мифам, овевавшим пруды-отстойники. В пруду можно обрести смерть – жестокую и мгновенную. Но можно и свободным стать. Или, по крайней мере, побороться за шанс на свободу.

Но именно тот из них, кто говорил с Чэнем, наконец-то доконал его. Так или иначе, Чэнь к тому моменту не вращался в сферах, какие Компания могла бы одобрить. Он прошел ту отметку на карте, что отмечала изведанные земли. И это произошло бы с ним даже раньше… или в любое другое время, по любой другой причине. Произошло бы все равно, вот что важно.

Агония, обращенная в речь, в человеческий атрибут, исходящий из нечеловеческих уст, слова, вдруг обретшие небывалый вес – вот что пробудило его от транса, от сна на ходу, от зацикленных ритуалов рабочей смены.

Он просунул перчатку через мембрану и сдавил в руке тварь – яркого, точно чертополох, ежа с уймой ног, утопавшего в плюшевом золотистом меху. Он держал тварь так, чтобы можно было раздавить ее в любой момент и оборвать эту ее речь, которую, вообще-то, Чэнь не должен был слушать. Существо обращалось к нему храбрым голосом, не похожим ни на какой другой – потому что такие существа на веку Чэня прежде не разговаривали, и он не смог бы описать этот голос кому-то другому. Разве что сказать, что был он похож на трепет мягких крыльев, обласканных спокойными волнами.

Выслушав ежа до конца, Чэнь, спотыкаясь, вышел из здания Компании, миновал зону прудов-отстойников и побрел, пошатываясь, с потерянным видом, сначала к лесистому ущелью, а оттуда – к южным вратам, ведущим к Балконным Утесам. Но пройти через врата он не мог – будто некий силовой барьер удерживал его. Сознанию Чэня была нанесена травма. Он остановился, склонившись, тяжело дыша, перед Балконными Утесами. Он сник на колени в гравий, рассеянно смотря на далекое здание Компании.

Именно там его и нашли Мосс и Грейсон. В конце концов. В нужное время. Того Чэня, что был им так нужен. Чэня, который знал Компанию, знал стену глобул и все ее ужасное содержимое.

Но Чэнь никогда не рассказывал им, что сказал ему многоногий ежик, похожий на чертополох, умерший в его руках от того, что сотворили с ним по ту сторону стены, неспособный оправиться от последствий. Чэнь и сам так и не оправился от его последних слов.

Он никогда не станет обременять Грейсон и Мосс своими кошмарами. Но в мечтах Чэня потолок здания Компании рушился, и глобулы из стены воспаряли в ночное небо, оставляя далеко позади Компанию и легион тех, кому уже не помочь.

Иногда, признался Чэнь Мосс, он и сам следовал за ними, улетал в небеса и никогда не возвращался. И когда это происходило в его сне, Чэнь плакал, ведь его окутывал райский покой – столь незамутненный, какого он никогда в жизни не испытывал.

На самом деле их Чэнь вернулся в здание Компании и проработал там еще несколько месяцев, прежде чем уйти. Он просто ждал подходящего момента. Саботировал все, что мог.

Как-то раз он увидел саламандру – большую, свернувшуюся внутри глобулы. По тому, как пронзительно она смотрела на него, по самостоятельности и осознанности ее глаз он прочел – в этот раз предать этот взгляд у него не получится. Он не сможет подвести этот взгляд – и спокойно себе жить дальше.

Если ежик сломал Чэня, саламандра, возможно, спасла его. По крайней мере, расчеты Чэня указывали на такую историю – или хотя бы на ее часть.

И вот Чэнь послал саламандру сквозь стену глобул в другой мир. В тот, где Компания уже закрепилась, но еще не завоевала все и вся. Где у саламандры еще мог быть шанс.

И, воспользовавшись удобным случаем, он закинул драгоценный дневник Чарли Икса следом. Вот он был…

…и вот его уже нет.

xv.

нет побега нет выхода

Было поздно – уже тогда. Стало поздно – прямо сейчас.

Утром следующего дня, когда они стояли у Балконных Утесов, готовясь к следующему этапу, утка взвилась пред ними бурей. Огромная, темная и безумная: фантом, иссушивший воздух кругом, спаливший весь кислород, которым они могли бы дышать. Призрак, запятнавший небо и опаливший их кожу, ошпаривший их чувства так, что они не хотели более ни видеть, ни слышать, ни обонять, ни пробовать на вкус, ни чувствовать. Воздух наполнился красной пылью, засохшей кровью и крошечными кусочками металла, которые резали им лица.

Темнота под уткой, ощущаемая Мосс, ускользнула, или была выпущена на свободу, или впервые разошлась не на шутку. Она вздымалась, сочилась и поднималась, растекаясь по горизонту – и в их сознании – высокой черной стеной. Скребущееся, ужасное нечто, требующее, чтоб его впустили. Они знали, трое как один, что, как только пустят – тут же им и конец. Вы все – поломанные игрушки; так позвольте же мне починить вас.

Мосс ощущала этот посыл. Обезопасить, удержать, сохранить. Ее двойник был теперь прикован к месту. От этого ощущения у нее перехватило дыхание.

Прошлое всегда их поджидало. Ранило, рвало и раздирало.

– Мой двойник скомпрометирован, – известила она Чэня и Грейсон.

Грейсон пристально смотрела на нее своим всепроникающим взглядом.

– Твой двойник?

Ее двойника посадили в тюрьму, и этой тюрьмой был Бегемот Растлитель. Контроль над ситуацией был утрачен. Она была крохотным существом в приливном бассейне. Бесполезным. Ничто из того, что они способны были сделать для него на расстоянии, не могло помочь. Поблизости ничего не было. И все же она чувствовала частицы своего второго «я» в воздухе вокруг них, в развоплощенном образе утки. Что все это значит?