Выстрел из прошлого - Лаура Липман

— Между прочим, — с нажимом проговорила Китти, — в первую очередь важна именно вторая часть. А все эти сражения с мельницами и все остальное — просто сказочка для детей. — С этими словами Китти отперла двойные двери магазина, за которыми уже выстроилась целая очередь из постоянных воскресных посетителей со стаканчиками кофе в руках. Это были ее любимые клиенты — те, кто каждое воскресенье готов был терпеливо ждать чуть ли не до полудня, чтобы купить не выходившие в городе газеты, а потом, уютно устроившись за столиком, читать их часами. Кое-кто из них умудрялся уйти, даже не взяв новую книжку, которую Китти совала им прямо в руки. Китти Монаган, королева купли-продажи.

— А вообще-то, знаешь, я ошибаюсь, — внезапно сказала она, раскладывая пачку книг Энн Тайлер возле кассы, где каждый желающий мог их посмотреть. Еще одно изобретение Китти — попытка завлечь местных писателей в свой магазин, в особенности тех, кто предпочитал затворнический образ жизни, соблазнить их бесплатной рекламой и заодно дать им возможность прямо тут, у прилавка, подписывать книги для своих почитателей. До сих пор, правда, ни один из них не клюнул на этот крючок, но Китти принадлежала к тому сорту людей, кто никогда не отчаивается.

— Что-что? Я не ослышалась — ты действительно сказала, что ошиблась? Ну, ушам своим не верю! В жизни не слышала, чтобы ты когда-нибудь такое говорила.

Китти сделала вид, что не слышит.

— Ты не иллюзии свои растеряла, Тесс. И не они тебе нужны, моя дорогая, а твой собственный Санчо Панса. Уитни уехала в Токио, Кроу — в Техас, вот и результат. Тебе нужен друг. И даже не просто друг, а тот, для которого ты будешь и царь, и бог. В конце концов, Дон Кихота без Санчо Пансы просто не бывает.

— Ну, Уитни, положим, вернется. А что до Кроу — я о нем уже забыла и думать, — небрежно бросила Тесс.

— Врушка!

— Возможно. И потом, зачем мне Санчо Панса, когда у меня есть Искей? Она в сто раз лучше.

Услышав свое имя, собака подняла голову. Нижняя челюсть у нее отвалилась, свесившийся на сторону язык завернулся розовым колечком, и на морде у Искей появилось забавное выражение — казалось, она широко ухмыляется во весь рот. При этом одно ухо у нее стояло торчком, а другое свесилось на глаза — точь-в-точь приспущенный флаг на корабле. Вид у нее был препотешный.

— Сойдет, — великодушно согласилась Китти. — За неимением лучшего. А там видно будет.

— По-моему, кофе явно становится лучше, — одобрительно кивнула Тесс, потягивая маленькими глотками кофе. Они с Джекки ждали начала заседания Общества защиты прав приемных детей. — Когда поднимаются цены, как только люди привыкают к мысли, что им приходится платить два, три доллара за ту же самую вещь, за которую раньше платили один, как их требования тут же возрастают. И вот теперь там, где раньше можно было получить разве что какую-нибудь пережаренную или недоваренную дрянь, все из кожи вон лезут, лишь бы подать что-нибудь повкуснее. Даже в таких местах, где кофе бесплатный. Вот как здесь, например.

Джекки ничего не ответила — только молча скрестила руки на груди и спрятала длинные ноги под стул, на котором сидела.

— Да вот взять опять хотя бы тот же кофе, — продолжала рассуждать Тесс в надежде, что ей в конце концов удастся вытащить Джекки из той норы, куда она упорно старалась забиться. — Как-то раз прочитала в газете, что растворимый кофе обычно предпочитают пожилые люди. Когда их спросили — почему, ответ по большей части был один и тот же, дескать, с кофе в зернах слишком долго возиться: сначала молоть его, потом варить и все такое. Захочешь выпить еще чашечку — и начинай все сначала. И как вам это нравится? Слишком долго, видите ли! Можно подумать, у них дел полон рот! И вот поди ж ты — им неохота потратить десять минут ради того, чтобы выпить по-настоящему хороший кофе!

Джекки вдруг согнулась чуть ли не вдвое, и Тесс на полуслове прервала монолог, озадаченно глядя на нее. Вид у ее «напарницы» был такой, словно у нее неожиданно схватило живот. Тесс грешным делом подумала даже, уже не потому ли Джекки попросила составить ей компанию, что ей было страшно идти сюда одной? Наверняка решила, что присутствие Тесс придаст ей мужества и не позволит попросту позорно сбежать. Впрочем, если уж честно, то у нее самой тоже поджилки тряслись. Да и неудивительно — Колумбийский экуменический центр выглядел на редкость внушительно. Это место было настоящим храмом всех религий сразу. Впрочем, в Колумбии это с самого начала было своего рода культом, и здание, где размещался центр, до сих пор сохранило своеобразную атмосферу какой-то болезненной чувствительности.

— Надеюсь, они тут не собираются попросить нас встать в круг и взяться за руки? — прошептала Тесс, обращаясь к Джекки. — Или спеть хором какие-нибудь христианские гимны? Или псалмы? Лично я против. Мне они всегда страшно напоминают народные песни, только очень занудные.

— Может, хватит молоть вздор? — вспылила Джекки. — В конце концов, это всего-навсего приемная. Мы же не на службу сюда явились! — Все это было сказано резким и раздраженным тоном, но Тесс нисколько не обиделась. Скорее, была даже рада, что Джекки выбралась-таки из своей скорлупы.

Украдкой бросив взгляд на скорчившуюся на стуле «напарницу», Тесс решила, что та здорово смахивает на лебедя, сделанного каким-нибудь любителем оригами. Джекки едва ли не завязалась узлом, крепко обхватив себя двумя руками, словно надеялась, что, став как можно меньше ростом, просто растворится в воздухе и исчезнет, наконец, из этого ужасного места. Увы, с ее эффектной внешностью просто глупо было рассчитывать стать невидимкой. Джекки не принадлежала к числу тех женщин, которых можно не заметить. Да вот взять хотя бы то, как она была одета, — простые темно-синие слаксы и свитер в тон, в ее собственных глазах, возможно, были самыми что ни на есть простецкими, но в этой комнате они сразу притягивали взгляд, как бриллиант чистейшей воды среди дешевых стекляшек. А может, все дело было в ее яркой, вызывающей красоте. Тесс вдруг почему-то решила, что Джекки наверняка занимается йогой.

Ну и, конечно, основная причина крылась в том, что она была темнокожей. Единственная цветная женщина в комнате, где собрались одни белые, Джекки выделялась на их фоне как белая ворона.

Неожиданно в комнате появилась женщина с рыжеватыми, сильно тронутыми сединой волосами и быстрым, решительным шагом двинулась к возвышению в передней части комнаты. Взобравшись туда, она повернула к себе микрофон, покашляла в него, пощелкала по нему ногтем — словом, сделала все, что положено делать в таких случаях, после чего отключила его совсем.

— Надеюсь, сегодня мне эта штука не понадобится, — заявила она звонким, отчетливым голосом, который, словно набатный колокол, достиг самых дальних концов комнаты.

Большинство собравшихся рассмеялись. Тесс присоединилась к ним, краем глаза заметив, что лицо у Джекки приобрело нетерпеливое выражение.

— Меня зовут Адель Сирола. Я представляю тут Общество по защите прав приемных детей. Мы, так сказать, группа поддержки в самом что ни на есть прямом смысле этого изрядно затасканного слова. Мы помогаем тем, кого в свое время усыновили, отыскать своих биологических родителей. Кроме этого, действуя на федеральном и государственном уровне, мы пытаемся добиться более широкого доступа к записям и документам об усыновлении, а также выделения дополнительных средств для проведения изысканий в службах, занимающихся записями актов гражданского состояния. В прошлом месяце, как всегда в мае, мы провели в Вашингтоне марш под девизом «Я хочу знать, кто я есть на самом деле». — На лице ее появилась улыбка, исполненная одновременно горечи и христианского смирения. — И пресса опять не обратила на нас ни малейшего внимания, впрочем, тоже как всегда. В последние годы мы постоянно чувствуем некоторую недоработку в плане, скажем так, работы с общественностью.