Закон сильной женщины - Галина Владимировна Романова

Самохин начал медленно вставать с места, смотреть на него было больно, он выглядел жалким и подавленным. Все его мечты о досрочном звании разлетелись вдребезги. Коллеги подтрунивали, жена грозилась уехать к маме. А все потому, что он, предвидя скорые новые погоны, кафе заказал и уже предоплату внес. Идиот.

— Так, сядь, Самохин! — прикрикнул на него полковник.

И повернул все же багровое от гнева лицо в сторону Воронова. И пробурчал:

— Докладывай.

— Миронова Татьяна, двадцать четыре года. За несколько часов до гибели выписалась из стационара, где проходила лечение с предварительным диагнозом острый гастрит. Диагноз не подтвердился. Ей поставили другой, гепатит в запущенной форме, и выписали направление в другое отделение, которое занимается исключительно лечением подобных больных. Но она сбежала.

— Причина? — спросил полковник.

— Причины ее близкие называют всякие разные: от нервного срыва до нежелания лечиться. Родной брат, например, утверждает, что Миронова в диагноз не поверила. Что она будто до того, как лечь в больницу с приступом острого гастрита, сдавала анализы, и там ей сказали, что все у нее в порядке. Никакого гепатита будто бы нет. Равно как и СПИДа, и сифилиса.

— Где она сдавала анализы?

— Этого брат не знает. Утверждает, что она пользовалась услугами лаборатории, где сдают анализы анонимно. В ее бумагах мы не нашли никаких подтверждений, что она где-то сдавала кровь. Подругам тоже ничего не известно. Мои ребята выяснили, товарищ полковник, что в нашем городе существуют двадцать четыре медицинские лаборатории, которые оказывают услуги подобного рода.

— Какого рода? — не понял полковник.

Честно? Он прослушал. Он ворочал шеей в свободном воротнике форменной рубашки, будто та ему жала. Ему уже загривок жгло. На восемнадцать ноль-ноль было назначено совещание у губернатора именно по этому вопросу. И он уже предвидел, каких пряников ему там надают.

«Как продвигается расследование? Что нового имеете нам сказать? Все еще топчетесь на месте? Какие-то, какие-то рабочие версии, заслуживающие внимания, есть?..»

Вот приблизительно то, что он услышит. И вот на что у него нет ни одного четкого, конкретного ответа. И вот за это-то он и может лишиться своего насиженного места, с которого хотелось бы благополучно выйти на пенсию.

— Какого рода услуги, капитан?

— Это лаборатории, где человек может сдать анализы без паспорта. Просто назвать вымышленное имя или вовсе его не называть. Приходишь, тебе присваивается номер, ты оставляешь номер телефона, свой, или друга, или соседа. Можешь не оставлять вовсе. Потом тебе звонят или ты звонишь. И по номеру узнаешь результат, болен ты или нет.

— Как удобно, — произнес тихо полковник.

И тут же вспомнил о своем друге юности, которому проходу не давали, когда у него обнаружилось какое-то венерическое заболевание. Из больницы, помнится, даже с участковым к нему домой приезжали, чтобы заставить лечиться. Разговоров тогда, разговоров было. Парню даже пришлось уехать, потому что ни одна приличная девушка не желала с ним встречаться. Если уж быть откровенным до конца, то и сам он начал друга сторониться. Боялся при встрече руку ему пожимать. А вдруг?..

— Это удобно, конечно, — встряхнулся он от воспоминаний. — Только я не могу понять, что тебе это даст? Зачем ты про эти лаборатории заговорил?

— Мои ребята методично начинают работать с персоналом, — ответил Воронов.

— Зачем? — округлил глаза полковник. — Я не понял, зачем тебе это? Лаборатории какие-то? Она анализы черт знает когда сдавала, а погибла только минувшей ночью. Ты зачем людей бросил на эту пустышку, капитан?

Наконец-то! Наконец у него появилась возможность выпустить пар по полной. И, встав с места, он принялся так орать, что секретарша в приемной испуганно время от времени вжимала голову в плечи.

— Сидят они, понимаешь, жопами кресла греют! Вместо того чтобы по городу рыскать в поисках преступника! По командировкам бесполезным катаются, бюджетные деньги тратят! — орал полковник в сторону Воронова, тут же перевел взгляд на Самохина. — Или хватают кого ни попадя, понимаешь! Всякого, кто на себя пальцем ткнет! Работнички! Что вот тебе, Воронов, дались эти лаборатории, что? Отвечать!

И он замолк на полуслове, заметив во взгляде капитана странное сочувствие. Не подобострастие, не боязнь, а именно сочувствие. Понимал, засранец, каково сегодня будет полковнику на совещании у губернатора. Понимал и жалел! Тоже еще…

— Я по-прежнему склоняюсь к мысли, что наш убийца имеет какое-то отношение к медицине, — ровным спокойным голосом отрапортовал Воронов.

— К мысли он, понимаешь, склоняется! — фыркнул полковник и медленно осел в кресло. — К версии, Воронов! К версии ты должен склоняться, а не к мыслям своим! Их у нас знаешь сколько! У каждого здесь присутствующего! А ты до сих пор… Кстати, ты поначалу нам дантиста сватал на роль подозреваемого. А теперь что же? На лаборанта поменял?

Воронов благоразумно промолчал.

— Отвечать! — крикнул снова полковник и кулаком свой приказ о стол пригвоздил.

— Вполне возможно, что ранее преступник имел какое-то отношение к зубоврачебному процессу. Он или кто-то из его близких, вполне возможно, умерших от онкологии. Это объясняет сложную по своему составу инъекцию, которую сделали нашей свидетельнице.

— А может, он сам болен, оттого и убивает? — со слабой надеждой спросил Самохин.

Он готов уже был Воронову помогать. И всех онкологических больных города проверить. Но Воронов разочаровал, он отрицательно мотнул головой и сказал, что вряд ли. Вряд ли убийца болен.

— Он в великолепной физической форме, товарищ полковник.

— Это тебе кто, снова твоя свидетельница по секрету сообщила? — поддел полковник.

— Так точно, товарищ полковник. Он великолепно сложен и силен. Если бы он был болен, она бы с ним справилась. Она владеет восточными единоборствами. И своего мужа, по слухам, неоднократно укладывала на обе лопатки.

— Кстати, а муж-то ее не нашелся? — вспомнил полковник и недобро глянул на Воронова.

— Нет, товарищ полковник.

— А может, это она его, а? Она его куда-нибудь припрятала, уложив на лопатки насовсем, а? Как считаешь, капитан?

— Исчезновением ее мужа занимается Сергеев Глеб Станиславович, товарищ полковник.

Воронов недоуменно поднял брови, давая понять, что не понимает: при чем тут муж Богдановой, если они ведут разговор о другом? Полковник решил ущипнуть его побольнее? Это ничего, конечно, он стерпит. Просто время идет. Время неумолимо утекает для следующей жертвы.

— Ладно… — ворчливо откликнулся полковник, завалившись на один подлокотник кресла и постукивая себя пальцами по колену. — Еще раз озвучь свои так называемые мысли, если версии у тебя ни черта нет!