Запрети любить - Юлия Николаевна Николаева

– Заткнись, Антон, – перебивает Кирилл.

– Не надо закрывать мне рот! Я не с тобой говорю.

– Она моя женщина. Я не позволю ее оскорблять.

Антон изумленно вздергивает брови.

– Вот как даже, твоя, Кирилл? Как думаешь, родители сильно обрадуются? А ты ей все о себе рассказал-то, а? Герой-любовник… Ты, Ясь, вообще знаешь, с кем связалась?

– Знаю, – отвечаю спокойно. – Я знаю о прошлом Кирилла, ясно?

– О, даже так? – тянет Антон, я чувствую, какое сильное напряжение исходит от Кирилла, аккуратно беру его за локоть и глажу пальцами. – Все рассказал, значит? И про то, что на его совести жизнь ни в чем не повинной девчонки? Которую он втянул в свою наркоманскую тусовку, и…

Антон не успевает договорить, Кирилл делает резкий выпад и с размаху бьет ему кулаком в лицо. Тот не ожидает, падает, задевая спиной высокую подставку, ваза, качнувшись, летит с нее на пол, разлетаясь у наших ног на множество мелких осколков.

Я хватаю Кирилла, чуть не теряя одеяло и шепчу ему:

– Не надо, не надо, слышишь? Я прошу тебя! Ради меня, не надо больше!

Антон встает, прикладывает руку к губам, бросает презрительный взгляд на кровь на своих пальцах. Я не знаю, что делать, я никогда не была в подобной ситуации. Мне хочется встать между ними, но умом понимаю: не самое мудрое решение. Но и продолжать драку не могу позволить.

– Ты пожалеешь, Кирилл, вы оба пожалеете, – Антон поправляет пальто и, развернувшись, быстро покидает дом. Только когда закрывается дверь, я выдыхаю, закрывая глаза. Чуть легче, чуть, буквально на мгновенье. Выдохнул, вдохнул, и снова обрушилась лавина мыслей.

– Господи, что теперь будет, – шепчу, глядя на Кирилла, он так и стоит, словно в статую превратился. – Он ведь расскажет твоим родителям.

Кирилл переводит на меня взгляд.

– Это не проблема, Ясь, они все равно бы узнали. С ними я сам разберусь.

– Надо тебе костяшки обработать, – замечаю я следы крови, но Кирилл только морщится и проходит в кухню.

Я семеню следом, хватаю с пола одежду и начинаю спешно одеваться. Так я буду чувствовать себя увереннее. Эта пауза дает немного сфокусироваться на произошедшем. Слова Антона ввинчиваются в сознание. Что он имел в виду? О какой девочке речь? Что произошло еще, чего я не знаю?

Поворачиваюсь, Кирилл оставляет в сторону пустой стакан – пил воду. Мы встречаемся взглядами.

– О чем Антон говорил? – спрашиваю я. Кирилл опускает голову, я сглатываю. – Я хочу знать, Кирилл.

Пауза тянется слишком долго, я начинаю паниковать. Почему он молчит? Почему не скажет ничего в свое оправдание? Не опровергнет слова Антона? Не заявит, что это просто блеф, чтобы задеть меня и его? Господи, да пусть скажет хоть что-нибудь, только бы не эта разъедающая реальность тишина.

– О какой девушке речь? – спрашиваю снова, делая шаг в его сторону, но останавливаюсь под взглядом исподлобья, который он на меня бросает.

Снова между нами пропасть, разверзается прямо сейчас, делаешь полшага вперед, а ощущение, как будто из-под ног камни сыплются в бездну.

– Ты не можешь сейчас просто промолчать, – качаю головой, чувствуя, как по телу расползается дрожь. Дома тепло, и трясет меня однозначно не от холода. – О какой девушке речь? Кто погиб?!

Я повышаю голос, и это как будто действует, Кирилл выпадает из состояния оцепенения.

– Она жива.

Удивительно, всего два слова, а у меня ощущение, будто стены и потолок наползали, но в самый критический момент остановились. Судорожно вдыхаю, опускаясь на стул.

– Расскажи, – сейчас я не прошу, требую.

И он это понимает. Несколько секунд смотрит в пол, темная прядь упала на лицо, закрывая глаза, но Кирилл ее не убирает, пряча руки в карманах штанов.

– Ее зовут Саша, – произносит он наконец. – Мы познакомились, когда нам было по восемнадцать. – Долго молчит, но теперь я почему-то не могу требовать продолжения. Такое чувство, что каждое слово он выдирает из себя с кровью. – Я сразу в нее влюбился.

Бросает на меня быстрый взгляд, снова опускает глаза.

– Она была особенной, – продолжает тихо. – Чистая, светлая, верила в добро, и что этот мир не поганый, а прекрасный. А я подсадил ее на наркотики. Уничтожил морально, а потом и физически.

Кирилл поднимает на меня глаза, в них стоят слезы, он хмурится, сжимает челюсть, но все равно не может их удержать. Мне становится больно. Больно оттого, как больно ему сейчас. Я не могу пока осознать до конца саму историю, но мне достаточно того, что я вижу в Кирилле: отчаяние, страх, боль, ненависть к самому себе.

– Что значит физически? – спрашиваю с трудом.

– Мы попали в аварию, оба были под наркотой. Я за рулем, отделался легкими царапинами. А Саша… Осталась инвалидом. Не буду пугать тебя диагнозами. Если коротко, она навсегда прикована к инвалидной коляске, ее тело парализовано. Она не может даже шею повернуть. Руки, ноги… Ничего.

Слезы катятся по моим щекам, грудную клетку защемляет. Прикладываю ладони к губам.

– Господи, Кирилл…

В голове начинают выстраиваться логические цепочки на основе того, что я узнала раньше, я не хочу их осмысливать, просто сил нет, потому спрашиваю:

– История с хакерством связана с этим?

– Да, – кивает Кирилл. – Саше нужна была срочная дорогостоящая операция. А предки не хотели платить. Они были в шоке, оттого, что я опять вернулся к старому, от аварии… У меня было мало времени, и я схватился за эту ниточку… Неудачно, чуть не загремел в тюрьму. Предки вытащили, отец предложил сделку: я завязываю и иду работать на него, он платит за операцию. У меня не было выбора, я согласился. Операция не помогла Саше, но были надежды на курсы физиотерапии и различные методики. Отец платил за ее лечение, а мой срок работы на него рос. Вот так.

Очередная пауза затягивается, спазм душит горло, и я не нахожу слов. Больно, страшно – все это сейчас происходит и со мной.

– Я бросил сам, – продолжает Кирилл, – но это было трудно. Была ломка, не столько физическая, сколько эмоциональная, плюс вся эта ситуация, и то, что случилось с Сашей… Я сорвался, потекла крыша, родители перепугались и сдали меня в частную психушку. А я только умолял, чтобы отец не бросал Сашу, чтобы продолжал давать денег. Ползал перед ним на коленях в соплях и трясучке. Отец помог. Только Сашу это не спасло.

Кирилл отходит к окну, смотрит в него, кажется, это его способ спрятаться – глядя в никуда, потому что сейчас он однозначно ничего не видит.

Вот значит как. Саша. Первая любовь. Та самая девочка, с которой у него были серьезные отношения? И авария, которая разделила их жизни навсегда. Наверное, навсегда, раз он здесь один. Нет, не один, теперь уже не один.

Мне снова становится больно. Сколько же он пережил! Как вообще выкарабкался, то, что я вижу его сейчас таким – это же просто нереально! Это какую силу воли надо было иметь, чтобы выбраться из того ада и пойти дальше? Не просто абы как пойти, а измениться в лучшую сторону. Выбросить из жизни все, что тебя разрушало, дисциплинироваться, взять на себя ответственность…