Принесите мне голову. Айви Покет - Калеб Крисп

– Можете идти, – бросила Светоч Справедливости стражу за дверью.

Когда он оставил нас, она с царственным видом подошла ко мне близко-близко:

– Ведь Дворец Проспы только и говорит что о тебе.

– Стоит ли удивляться? А теперь я настаиваю, чтобы ко мне привели Ребекку. Я хочу убедиться, что она не пострадала.

– Пострадала? – Она гордо вскинула подбородок. – Панацеи – почётные гости этого дома. Здесь они окружены величайшей заботой и уважением.

– И поэтому они плачут и стонут во время исцелений?

Она вытянула из рукава тканую салфетку. Подошла к ведру и обмакнула её в воду. Вернулась ко мне.

– Стражники доложили, что у тебя под платьем спрятано что-то странное и светящееся, – сказала она, вытирая серую маскировку с моего лица. – Я полагаю, это алмаз Тик-так?

Я напустила на себя непонимающий вид:

– Что ещё за алмаз Тик-так?

Светоч Справедливости улыбнулась. Я подумала об Анастасии Рэдклиф – её родной дочери. Может, стоит попробовать заговорить о ней? При этой мысли у меня в голове будто полыхнула вспышка, предостерегая: не надо! И я прикусила язык.

Светоч Справедливости отжала салфетку и принялась вытирать мне лицо и руки.

– Я знаю, что камень у тебя, – мягко сказала она. – И я знаю, откуда ты. Ты же понимаешь, что мы не можем позволить тебе ускользнуть обратно в твой мир, верно?

Она отбросила салфетку и ощупала мою шею, но нашла только серебряную цепочку без всяких кулонов. Глаза Светоча Справедливости вспыхнули от ярости. Она обыскала мои карманы. И мои башмаки.

– Где он? – спросила она наконец.

– Кто, дорогая?

– Будет гораздо лучше, если ты не станешь упрямиться.

– Я хочу увидеть Ребекку.

– Она отдыхает, Айви.

– Откуда вам известно моё имя? Вы знаете меня?

Светоч Справедливости сложила ладони словно в молитве:

– А откуда я должна знать тебя?

– Трудно сказать. В Англии я ужасно широко известна. И в Париже тоже. И в некоторых карандашных лавках в Стамбуле. Да и ваши стражники, похоже, узнали меня в прошлый раз.

– А вот это действительно странно.

Светоч Справедливости прошла к высокому шкафу в углу. Ключом, висевшим у неё на шее, отперла верхний ящик. Достала маленькую склянку с лиловой жидкостью. Положила в карман.

– Кто послал тебя сюда, Айви? Мисс Фрост? Или мисс Олвейс? – Она коротко засмеялась. – Когда-то они обе подчинялись мне, но теперь делают что хотят.

– Фрост и Олвейс? – Я пожала плечами. – Впервые слышу.

– У мисс Фрост и мисс Олвейс есть особые способности, – сказала Светоч Справедливости. – Они обе умеют пересекать грань между мирами, когда луна находится в нужной фазе, а мисс Олвейс вдобавок может вызывать небольшую армию коротышек, стоит ей только открыть рот. На обитателей твоего мира это должно производить глубокое впечатление. – Улыбка заиграла на её губах. – Но источник их способностей – Портал. Ты знала это, Айви? Без него они станут обычными людьми.

Я ничего не ответила и притворилась, будто умираю со скуки.

– Много лет назад Проспа была королевством, и в этом королевстве любили баловаться чёрной магией, – продолжала она, оглядев мою камеру, словно здесь было завораживающе красиво. – Тень – пример того, как подобные игры могут обернуться гибелью. Айви, я спрашиваю тебя: где алмаз Тик-так?

Будучи девочкой выдающегося ума, я спрятала камень сразу же, как меня заперли в этой тесной комнатушке, – сняла его с цепочки и засунула себе в волосы, туда, где на затылке начиналась коса. В результате получилась лёгкая выпуклость, но не слишком заметная. Для тайника так очень даже неплохо.

– Я хочу видеть Ребекку, – сказала я.

Светоч Справедливости протяжно и спокойно вздохнула, тепло улыбнулась и вышла. Дверь за ней закрылась, и я вновь осталась одна в темноте.

Дом выглядел мрачным и неуютным. В окнах не теплилось ни огонька. Мы стояли на ледяном ветру и смотрели на него.

– Пойдем, Айви, мы… – Мама мучительно закашлялась, согнувшись пополам. Капли крови у неё изо рта упали на сияющий белизной снег. Она замотала лицо потрёпанным шарфом. – Пусть дом не слишком приглядный, но чтобы переночевать сойдёт. Я… мне надо немного отдохнуть.

Внутри оказалось ужасно. Разбитые окна. Обшарпанные стены. Пустые дверные проёмы. В комнатах спали бродяги. Пили пьяницы. На лестнице сидела беззубая женщина и кричала на кого-то, видимого только ей. Воняло в доме отвратительно.

Мы нашли комнату наверху. Огонь там не горел, и она вся вымерзла. Мы устроились у холодного очага, прижавшись друг к дружке. Мама всё время закрывала лицо шарфом.

– Я знаю, тут плохо. – Она достала из кармана конверт и сунула его мне в карман. – Завтра мы найдём другое место для ночлега. Милое и уютное.

Я кивнула. Хотя знала, что это неправда.

Яркий свет ударил мне в глаза, и сон рассеялся. Я заморгала. Прикрыла глаза ладонью. Сквозь пальцы я увидела, что на пороге комнаты стоит Ребекка.

– Айви, ты цела? – Она бросилась в комнату и помогла мне встать на ноги. Обняла меня прямо-таки лихорадочно. – Они мучили тебя?

– Нет, дорогая, никто меня пальцем не тронул. Но как… Я не думала, что они позволят нам увидеться.

– Я тоже, – призналась Ребекка. Слабое свечение, пробивавшееся сквозь её полупрозрачную кожу, бросало блики на стены. – Меня разбудили и сказали, что нам надо идти.

– Куда? – нахмурилась я.

В комнату вошли двое стражников. У каждого поверх оранжевого мундира был затянут широкий пояс, на котором висело по два кинжала. Стражники схватили нас и вытолкали из комнаты.

– Куда вы нас ведёте? – спросила Ребекка.

– Что происходит?! – возмутилась я.

Стражник, тащивший Ребекку, оглядел нас с ледяным безразличием.

– Скоро узнаете, – сказал он.

– Приказ Светоча Справедливости, – пробормотал один из стражников, пока нас гнали вниз по лестнице.

Вскоре мы очутились в том же зале без окон, где нас и схватили. Тот же белёный пол и сводчатый кирпичный потолок.

– Шевели ногами! – прикрикнул стражник, тащивший Ребекку передо мной.

– Будь рядом, Айви, – пролепетала Ребекка. – Будь рядом.

– Не бойся, – ответила я. – Я здесь, прямо за тобой.

– А ну заткнитесь, обе!

Нас проволокли через сырой подвал. Я едва успела бросить взгляд в ту его часть, что занимала мои мысли, – бассейн. И заметила, что вода в нём уже не напоминает ожившее золото. Сегодня она была мутно-сиреневая. И пузыри, вырывавшиеся на поверхность, распространяли отвратительное зловоние – нечто среднее между душком тухлой рыбы и запахом мамаши Снэгсби.