Первая работа. Возвращение - Юлия Кузнецова

В эту фразу я вставила сразу два новых слова – «писать» и «карандаш». Их Дана тоже всё никак не могла запомнить, а когда ей напоминали, то морщилась: «Школьные слова! Скука зелёная!»

– Puede Ser, Puede Ser[8], – пробормотала Дана, по-прежнему балуясь с орешками.

Я напряженно размышляла: поняла она слова или нет?

– Entonces, toma el lápiz…[9]

– Не хочу! – крикнула Дана по-русски. – Не хочу! Не буду! Скука зелёная!

– Хорошо, не будем, – миролюбиво ответила я.

Только всё-таки появилось хоть что-то, хоть какая-то зацепка. Хоть какой-то намёк, что всё будет хорошо.

Впрочем, чудеса продолжались: день был богатый на зацепки.

– А какие предметы у вас были в школе? – поинтересовалась я.

– Не помню!

– Ладно. А какие предметы сегодня в нашей, мышиной школе, помнишь?

– Нет!

– Ну, это не годится, – покачала я головой. – Ты же директор школы.

Дана приподняла бровь.

– Директор должен знать расписание! Может, я его напишу тебе? Чтобы ты лучше запомнила?

– А я правда директор? – спросила Дана, думая о чём-то своём.

– Конечно, – заверила её я. – Самый главный.

– Тогда, – вдохновенно сказала Дана, – я могу что-нибудь запретить?

– Ну… – замялась я. – Да… Наверное…

– Знаешь, когда мы были в Испании…

– Дан!

Мне хотелось убедить её ещё позаниматься, но тут я вспомнила, как хорошо заработала Данина память, когда она расслабилась, и решила позволить ей немного поболтать в надежде на то, что она вспомнит что-то важное.

– Так вот, когда мы с мамой ходили в ресторан, там был запрещающий знак: «Нельзя входить в купальном костюме». А рядом на лужайке была собачка в красном кружочке. Это знак «Нельзя гулять с собаками». А ещё есть знак «нельзя кричать» и «нельзя курить». Так вот, если я директор, я хочу какой-нибудь знак.

– А давай, – осенило меня, – мы тебе расписание знаками составим! Для мышиной школы? Вот смотри…

Я взяла карандаш.

– Математику будут означать цифры один, два, три в синем кружочке. Для русского нарисуем перо…

– Это кисточка. Для рисования, – поправил меня строгий критик.

– Ладно. Тогда буквы «жи-ши».

– А это ещё кто такие? – поразилась Дана. – Что за «жи-ши»?

– Это орфограмма! Ладно, неважно… А как обозначить русский?

– Буквой «И».

– Почему «И»?

– Ну ведь «изык»? «Русский изык»?

Посмеявшись, я объяснила Дане, как пишется «язык», и мы с ней одновременно решили нарисовать в кружочке знака розовый язычок. Дерево в кружочке обозначало «окружающий мир», мячик – физкультуру.

– А знак чтения? – спросила я. – Книга?

– Нет. – Дана придвинула к себе листок со знаками и принялась рисовать что-то мелкое и непонятное. – По чтению нам много задают. Поэтому будет книжный шкаф.

– Но его почти не разглядишь в этом кружочке! – запротестовала я.

– Я разгляжу, – заявила Дана, и я не стала с ней спорить.

Я составила расписание мышиной школы знаками, и, к моему восторгу, Дана уверенно перечислила все предметы:

– Математика! Окружающий! Физкультура! Чтение!

Мы повторили список ещё разок, а потом, поиграв, я сделала вид, что потеряла его.

– Где же расписание? Ох, я не помню расписания!

– Математика, – смеясь, заявила Дана. – Окружающий! Физкультура! Чтение!

Это было изумительно! Настоящая победа, настоящий восторг. Эх, жалко, мы с Розой Васильевной были в ссоре – не поделишься с ней… Хотя она, конечно, сказала бы, что всё – от орешков. В них вся сила!

Получалось, что с Даной всё-таки возможно добиться хотя бы небольшого успеха. Это были проблески. Но они очень обнадёживали. Вот только теперь мне в голове надо было держать целую систему. Пункт А: рисунки-знаки. Их нужно включить в как можно большее количество занятий. Пункт Б: расслабление, веселье, ничегонеделание и дуракаваляние. Всё это отлично сказывается на способности вспоминать. Я загружу в себя эту программу. И буду надеяться, что обновлю её с помощью новых функций.

Мне вспомнились слова Исабель, которые она произнесла на горе Тибидабо, когда остальные ребята разбежались по разным аттракционам, а мы остались вдвоём поедать чуррос. «Знаешь, какая моя любимая часть обучения? – спросила она. – Провисание!» Она употребила какое-то испанское слово, но я его не запомнила. Зато отлично помню, как она нарисовала в воздухе висячий мост и объяснила, что по такому провисающему мосту можно брести долго, почти бесконечно, видя только туман впереди, и отчаяться в конце концов. Но если всё-таки не терять надежды и добраться до другого берега, то там ждёт оазис. Сегодня мне показалось, что я вижу, пусть расплывчато, сквозь туман, но всё-таки вижу контуры пальмы в своём оазисе. Оазисе радости.

Данка ещё долго играла с картинками-знаками. Я ей нарисовала несколько «запрещающих» символов, и она пришла в восторг. Во мне поднялась новая волна размышлений о том, что, если бы я поставила ей пятёрку, это не имело бы той же силы, как сейчас, когда Дана получила то, о чём просила. Исабель ведь тоже говорила об этом. «Ты начинаешь вырабатывать свои критерии. Критерии оценки результата. Поставили тебе „удовлетворительно“. А ты удовлетворён?»

– Как здорово с тобой заниматься! – Дана обошла меня и забралась ко мне на закорки. – Я думала, это скука зелёная, как в школе. А оказалось весело. У меня так редко бывает. Я думаю: «Фу! Ужас!» А потом прихожу туда… А там и правда. Ужас!

Дана залилась смехом, а я быстро поднялась на ноги, придерживая на шее её скрещённые ручки. Данка оказалась тяжёлой, и я согнулась под её весом, но это не помешало мне чмокнуть её в висок, стоило ей свесить свою взлохмаченную голову.

– Дана, – прошептала я, – ты гений! Теперь я знаю, что делать с Ромкой. И начну прямо завтра. Пора tomar al toro por las astas[10].

Кому: Марии Молочниковой

Тема: Признание

Привет, Мария!

Ладно, скажу. И можешь меня ненавидеть. Я просил тебя рассказать о чувствах, потому что мне это было нужно. Чтобы ты писала слова, которыми обозначают эмоции. Как можно больше разных слов.