Стражи Армады. Генезис зла - Тим Волков

– Писец подкрался незаметно, хоть виден был издалека, – прошептал Наймит, поднимая ствол оружия.

– Никому не двигаться! – едва слышно сказал Тритон, замирая на месте. – Это мокрец! Если его не трогать, то…

Жаба угрожающе заурчала, выгнула горбатую спину.

– Медленно отходим назад! – произнес сталкер.

Но избежать стычки не удалось. Существо, названное мокрецом, вычихнуло изо рта густой комок белесой слизи прямо себе на язык и прицельно метнуло снаряд в путников. Им чудом удалось увернуться от желейной гадости.

Тритон перекатился к трухлявому пню и с колена отправил несколько порций свинца в противника. Пули изрешетили тело твари, но видимого вреда не принесли. Жаба недовольно квакнула, дернула передними лапами и атаковала. В мощном прыжке она преодолела разделяющее ее с потенциальной добычей пространство и едва не приземлилась на Малька – тот вовремя успел отскочить.

Наймит тоже не остался в стороне и в две очереди ослепил мокреца, подбив тому зыркала. Жаба заверещала, начала биться в конвульсиях и слепо, наугад, размахивать лапами, пытаясь зацепить обидчиков. Вобла была сбита ею с ног. Подбежавший к девушке на помощь Наймит также получил хорошую затрещину.

– В голову бей! – крикнул Голубец Тритону, уходя с линии атаки. Точнее, уползая – лягушачий удар оказался крепким.

Прицельный выстрел сталкера пробил толстую кожу мокреца и с хрустом расколол мерзкую черепушку. Жаба замертво рухнула в траву, напоследок окропив всех зловонной слизью.

– Не бойся, – поспешил успокоить Малька Тритон, видя, как тот в панике пытается оттереть с лица и рук липкую гадость. – Не ядовитая. Даже в каком-то роде полезная. Раны хорошо заживляет.

– Тогда ногу свою помажь! – едва сдерживая рвотные позывы, взвизгнул паренек.

Тритон хмыкнул, но вслух ничего не сказал. Он подошел к Наймиту, помог тому подняться. На вопрос о его самочувствии Голубец лишь неопределенно махнул рукой. Вобла от помощи отказалась и быстро поднялась с земли сама.

Второй неприятностью, встретившейся на пути, стала ловушка. Беспечно ступая меж камней и грязи, Малёк вдруг истошно завопил, начал дергаться. На расспросы о том, что случилось, парнишка не смог проговорить ничего внятного, указывая лишь на ногу.

– Это «живые камни», – спокойно пояснил Тритон, подходя ближе к парню. – Да не ори ты! Сейчас высвободим. Ничего страшного тут нет.

– Это мутант какой-то опять, да? – взяв себя в руки, выдохнул Малёк. – Мне ногу придется отрезать?

– Если и отрежем тебе чего, так это будет язык, – проворчал Наймит.

– «Живые камни» – это больше растения, чем животные, – терпеливо объяснил Тритон, высвобождая ногу Малька из заточения. – Вполне безобидные для людей, только в Чащобах и попадаются. Они действительно похожи на булыжники, только с ямкой в центре. Наступишь в эту самую ямку – камешек и схлопывается, как капкан. Они на мелкую дичь охотятся – белок, мышей, ящериц.

– И как тебя только угораздило! – Наймит был не так спокоен, как его друг. – И так еле тащитесь, как беременные вши по вспотевшей голове. И еще умудряетесь во всякие хреновины вляпываться!

– Чего ты ворчишь? – вступилась за паренька Вобла. – Идем как можем. Мы, на минутку, память потеряли!

– Да чего ты все со своей памятью? – Голубец посмотрел на девушку. – Всю дорогу об одном и том же талдычишь.

– А о чем мне еще говорить?

– Ну, например, обо мне! – Торговец подмигнул девушке.

Вобла скривила нос, молча отвернулась.

– Все, готово! Вытаскивай ногу, страдалец! – сказал Тритон, поднимаясь с колен.

Малёк попятился назад, неловко выдергивая ступню из капкана. Радостно сообщил:

– На месте! Нога на месте!

– А где ей быть? – не скрывая раздражения, пробурчал Наймит, кидая на паренька недобрый взгляд. – А ты куда это собралась?

Голубец вновь посмотрел на Воблу.

– Куда тебя не звали! – огрызнулась та.

– Я же сказал по одному не… – начал Тритон, но девушка его перебила:

– Мне надо! Я с самой крепости терпела!

Сталкер тяжело вздохнул, шевеля желваками, кивнул:

– Только быстро. И далеко не уходи.

– Я могу проводить, – подрядился Наймит.

– Без вас разберусь!

– Не задерживайся! – крикнул вслед Голубец.

Девушка не ответила.

– А нам долго еще по этому лесу топать? – спросил Малёк. – А то есть охота. Да и устали уже.

– Не ной! – рявкнул на него Наймит и обратился к Тритону: – Время и в самом деле теряем.

– Знаю, – кивнул тот. – Но погони за нами я не заметил. Торопиться не будем, а то дров можем наломать.

– Ты и жабу эту не заметил, – вклинился в разговор Малёк, за что получил испепеляющие взгляды от старших товарищей.

– Где ты достал этих выскочек с амнезией? – спросил Наймит у сталкера. – Я бы их давно уже в Чащобе оставил.

– Я бы тоже, – улыбнулся Тритон.

– Эй, вы чего?! – испугался паренек. – Вы же шутите? Не надо нас тут оставлять! Ну, правда! Нас же сожрут в один миг!

– Значит, так вам и надо! – согласился Голубец.

– Что-то Вобла долго там, – забеспокоился Тритон.

– Давай я проверю! – сразу же оживился Наймит.

И, не дождавшись ответа, рванул в кусты. Долго шуршал там ветками, потом высунулся и растерянно произнес:

– Ее тут нет.

– Не до шуток сейчас, – проворчал сталкер.

– А я и не шучу. Ее действительно нет. Пропала!

Тритон бросился к кустам, раздвигая ветки, стал осматривать каждый сантиметр земли. Потом злобно проговорил:

– Похитили.

– Кто? – не понял Малёк.

– Дед Пихто! Аборигены местные.

– Какие еще аборигены? Мы же никого, кроме этой жабы, не встречали по пути.

– Это не значит, что их нет. Чащоба полна всякой нечисти. – Сталкер звонко хлопнул себя ладонью по лбу. – Ведь еще до развилки почувствовал, что кто-то за нами наблюдает. Да на усталость списал и местное зверье. Бесшумные умельцы, увели из-под самого носа!

Тритон вновь принялся изучать скудные следы, оставленные похитителями, пытаясь определить, кому они принадлежат. «Простые дикари? Каннибалы? Если с первыми еще можно хоть как-то договориться, то последние понимают только грубую силу. В любом случае промедление подобно смерти. Надо спешить».

– Давайте за мной! – Сталкер махнул остальным и юркнул в густую зелень. Крикнул оттуда: – Наймит, прикрой.

– Понял, – кивнул тот.

Малёк поспешил следом.