Боги не дремлют - Сергей Шхиян

— Я пойду, посмотрю, что там внутри, а ты оставайся здесь, если что, будь наготове.

Матильда согласно кивнула и я начал медленно подниматься по скрипучим ступеням. Крыльцо было обычное, разве что слегка украшенное навесом с резными досками. Так, ничего особенного, обычная топорная плотничья резьба, способная произвести впечатление только на невзыскательного ценителя примитивного народного творчества.

— Дом заперт? — спросил француженка, зорко оглядываясь по сторонам.

— Тоже только на чеку, — ответил я, распахивая входные двери.

Изнутри пахнуло сыростью и, почему-то, пылью. Обнажив на всякий случай саблю, я осторожно вошел в сени. Там было пусто, не оказалось даже обычной в избах лавки, бочки для воды и ведер. Оставив входную дверь открытой, я подошел к внутренней двери и осторожно в нее заглянул. За ней оказалась большая комната, занимающая, скорее всего, весь первый этаж дома. От дверей был виден большой стол посередине залы, на котором стояло несколько винных бутылок и металлические кубки. Там никого не было, и никто не отозвался на жалобный визг несмазанных дверных петель. Пока никаких следов обитателей дома заметно не было.

Оставив излишнюю осторожность, я прошел в зал. При дневном свете он выглядел обычной большой комнатой украшенной охотничьими трофеями. На стенах висели пара чучел кабаньих голов, оленьи рога, распятая шкура большого бурого медведя. Я подошел к столу. В кубках оказалось вино, уже частично высохшее, о чем можно было судить по следам на стенках.

Кроме недопитого вина, на столе больше ничего не оказалось. Было, похоже, что что-то внезапно прервало трапезу, и люди все бросив, срочно отсюда ушли. Еще в зале оказался старинный сундук, я его открыл, но в нем оказались только бутылки с вином. Больше здесь смотреть было нечего, и я поднялся по лестнице наверх. Тут находилось несколько спален, как принято в эту эпоху с низкими потолками и маленьким окнами, для лучшего сохранения тепла. Все было чисто убрано и никаких следов недавнего пребывания людей. Больше не задерживаясь, я вернулся к Матильде.

— Никого нет, — сказал я. — Если кто-то и был, то несколько недель назад. Давай устроим лошадей и будем обживаться.

В отдалении от дома, виднелось несколько бревенчатых служб, туда и мы направились. В одной из них оказался сенной сарай, с приличным запасом сена, во втором конюшня примерно на десять голов. Здесь же нашелся ларь с овсом, что было в самый раз нашим усталым, полуголодным лошадям. Я их разнуздал, отер сухим сеном и задал овса, после чего мы с Матильдой пошли смотреть баню, стоящую в самом дальнем углу двора.

Судя по всему, хозяева охотничьего домика были людьми запасливыми и предусмотрительными. Все здесь оказалось подготовлено к их неожиданному приезду, сено, запас дров, вода в бочках.

— Ну, что, ты еще боишься нечистую силу? — спросил я Матильду.

Она не ответила, сердито на меня посмотрела и перекрестилась по православному. Я не стал к ней приставать с шутками и, прихватив охапку дров, понес в дом. Пока я возился с печью, кстати, хорошей конструкции, так называемой «голландкой», Матильда прибралась в зале. Когда мы кончили заниматься хозяйством, было решено пообедать. В корзинах нашелся печеный хлеб, масло, мед, и мы сели за стол.

— Ты не хочешь выпить вина? — спросила француженка, указывая на початые бутылки, которые зачем-то оставила на столе.

— Нет, спасибо, — отказался я, — откуда ты знаешь, сколько времени они тут стоят, мало ли что в них может быть намешано.

— Вон там полно запечатанных бутылок, — сказал она, указывая на сундук, который я оставил открытым.

— Все равно, слишком рискованно, — отрицательно покачал я головой, помня истории о том, как дачники, замученные постоянными грабежами, оставляют отравленные спиртные напитки непрошенным гостям. — Неизвестно, что это за вина.

— Я попробовала, вино настоящее и совсем неплохое, — успокоила она.

— Зря, давай лучше обойдемся своими продуктами, может быть за домом недаром идет дурная слава.

— Вот уж не думала, что ты такой трус! — насмешливо сказала она. — Ну, всего по одному бокалу?! Мне кажется вино очень старое и выдержанное.

— Я пас, — твердо сказал я, — и тебе не советую.

Сделал я это зря, но понял только тогда, когда она решительно встала и принесла бутылку из сундука. Выглядела она действительно соблазнительно, «благородной» формы, пыльная, с залитым красным сургучом горлышком. Настоящий раритет. Матильда соскоблила ножом сургуч и запнулась на пробке. Штопора у нас не было, а вдавить ее внутрь она не догадалась.

— Не хочешь, не пей, а я ничего не боюсь! Потом будешь мне завидовать. Ну, что ты на меня смотришь? Вытащи пробку!

Я понял, что чем упорнее стану ее отговаривать, тем больше она будет упрямиться, равнодушно пожал плечами и выбил пробку.

— Ради Бога, делай что хочешь. Ты взрослая и сама вправе за себя решать.

Кажется, это немного подействовало, во всяком случае, Матильда пригубила из кубка самую малость, и, настояв на своем, успокоилась. Я быстро доел хлеб с маслом и пошел топить баню.

Здесь, как и везде в усадьбе, все было благоустроено. Даже печь уже набита дровами. Мне осталось только разжечь огонь. Единственно чего не доставало это растопки. Я нащипал лучин, а вместо бересты решил воспользоваться страничками из рукописи Пузырева, которую приспособил для «хозяйственных» целей.

Пока дрова разгорались, я осмотрел саму баню. Ничего опасного или просто подозрительного тут тоже не оказалось. Обычная хорошая баня, с запасом всего самого необходимого, от веников до сушеных ароматных трав. Не знаю почему, но именно это меня начало, что называется, напрягать. Слишком все здесь было хорошо и спокойно для места с дурной славой.

Печь быстро разгорелась, я принес из поленницы еще охапку дров и остался в предбаннике, подкинуть новую порцию топлива. Сидел на скамье, наблюдал за огнем и пытался понять, что здесь не так. Если исключить мистику, которой пока и не пахло, все вроде было обыденно и спокойно. Оставалось ждать ночи, когда темные силы начинают свои черные дела. Пока же от нечего делать, я вытащил из кармана пачку листков с каракулями Пузырева, открыл для света дверь и попытался разобраться, о чем он все-таки писал.

Зная покойного автора, максимум, на что можно было рассчитывать, это на примитивные сентенции, типа, «лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным».

Я уже один раз пробовал разобраться с его писанием, когда мы только вскрыли ларец с рукописями, но это делал в темноте при свечах, когда и печатный текст сложно прочитать, не то, что неразборчивые каракули, написанные гусиным пером на обрывках дешевой бумаги.

Даже теперь, при хорошем освещении, удавалось с трудом разбирать большинство слов. Однако, промучившись с первой попавшейся страницей, и все-таки прочитав текст, я оказался несколько обескуражен. То, что писал Пузырев, никак нельзя было назвать ни легким чтением, ни тем более сентенциями. Мало того, почти ничего я просто не понял. Пришлось искать начало рукописи. Увы, его не оказалось. Наверное, первые страницы уже были «использованы», нами не по назначению. Тогда я стал читать то, что осталось.