Возвращение к любви - Колин Гувер

я оказался.

Я действительно люблю тебя за то, что мы с тобой

оба знаем,

что значит потерять мать и отца.

Я действительно люблю тебя за то, что ты, как и я,

растишь младшего брата.

Я люблю тебя за то, через что тебе пришлось пройти,

когда умирала твоя мама.

Я люблю тебя за то, через что нам пришлось пройти,

когда умирала твоя мама.

Я люблю тебя за то, что ты любишь Кела.

Люблю тебя за то, что ты любишь Колдера.

Люблю тебя за то, что я люблю Кела.

Поэтому я не намерен просить прощения за то, что я

люблю тебя, какие бы причины или обстоятельства

ни стояли за этим.

И прости, но мне не нужны дни, недели или месяцы,

чтобы понять, почему я люблю тебя.

Для меня ответ очевиден:

я люблю тебя за то, какая ты есть.

За все,

что делает

тебя

тобой.

Закончив, я отхожу от микрофона и вглядываюсь в ее лицо. Она сидит далеко, но мне кажется, она беззвучно произносит: «Я люблю тебя». Загорается рампа, резкий свет ослепляет меня, и я уже не вижу Лейк.

Собираю весь реквизит, убираю его в сумку, спрыгиваю со сцены и иду к столику, но ее там уже нет. Кел и Колдер стоят! Как они могли? Как они могли отпустить ее?! Эдди видит мое растерянное лицо и показывает мне сумочку Лейк:

– Не волнуйся, Уилл! Ключи от машины у меня, Лейк просто вышла на минутку. Сказала, ей нужно на воздух.

Я бросаюсь к выходу, вылетаю на улицу и вижу ее: она стоит на парковке рядом с моей машиной, повернувшись ко мне спиной, и смотрит на небо. Снежинки падают ей прямо на лицо. Я наблюдаю за ней, пытаясь понять, о чем она думает. Больше всего на свете я боюсь, что неправильно понял ее реакцию и все мои слова для нее ровным счетом ничего не значат. Засовываю руки в карманы и иду к ней. Она слышит скрип снега под моими шагами и оборачивается. В ее взгляде есть все, что мне нужно знать: она бросается мне на шею с такой силой, что я едва удерживаюсь на ногах.

– Прости меня, Уилл! Прости меня!

Она целует меня в щеку, в шею, в губы, в нос, в подбородок, продолжая просить у меня прощения перед каждым поцелуем. Я обнимаю ее крепко-крепко и поднимаю. Когда я ставлю ее на землю, она гладит меня по лицу и долго смотрит мне в глаза. Боль, которая все последние дни читалась в ее взгляде, ушла. У меня как будто гора с плеч упала, и я наконец могу вздохнуть полной грудью.

– Поверить не могу, что ты сохранил этого чертова гнома! – шепчет она.

– А я не могу поверить, что ты хотела его выбросить, – отвечаю я.

Мы никак не можем наглядеться друг на друга, словно боимся поверить, что все это происходит по-настоящему и не прекратится в следующую секунду.

– Лейк! Прости, что до меня так долго не доходило, – шепчу я, гладя ее по волосам. – Я виноват, что ты усомнилась во мне. Обещаю, что буду каждый день показывать тебе, как много ты для меня значишь!

– И я тоже! – шепчет она, и по ее щеке стекает крошечная слезинка.

Сердце бешено колотится в груди, но не из-за волнения. Не из-за того, что я хочу ее больше, чем когда-либо раньше. Просто я наконец-то почувствовал, что полностью уверен в своем будущем. Эта девушка – вся моя жизнь! Я целую ее. Мы смотрим в глаза друг другу, дорожа каждым мгновением нашей близости.

Мы всего в паре шагов от моей машины. Я осторожно подталкиваю Лейк к ней и прижимаю к дверце.

– Я люблю тебя, – бормочу я между поцелуями. – Господи, как же я люблю тебя!

Она немного отодвигается от меня, с улыбкой гладит меня по щекам, смахивая с них слезы, – я и не заметил, что тоже плачу!

– Я люблю тебя, – повторяет она. – Раз мы уже наконец выяснили этот вопрос, может, просто заткнешься и поцелуешь меня?

Я с радостью подчиняюсь.

Мы пытаемся за несколько минут наверстать то, что пропустили за неделю. Поцелуи жарче некуда, но на улице все-таки мороз.

– Ты замерзла, – говорю я, заметив, что у Лейк слегка подрагивает нижняя губа. – Может, сядем в машину и продолжим или вернемся в клуб? – спрашиваю я, надеясь, что она предпочтет первый вариант.

– В машину, – улыбается она.

Я подхожу к машине и тут понимаю, что забыл сумку на диванчике, где сидит вся наша компания.

– Черт! – Я отхожу назад и обнимаю трясущуюся от холода Лейк, пытаясь согреть ее. – Ключи остались в зале.

– Тогда разбей, ко всем бабочкам, окно и открой дверь изнутри! – предлагает она.

– Разбитое окно не позволит тебе согреться, – возражаю я, прижимаясь лицом к ее шее.

– Придется тебе греть меня другими способами!

После этих слов предложение разбить окно уже не кажется мне таким уж нереальным, но я все-таки беру ее за руку и веду к входу в клуб. Внутри я, прежде чем идти в зал, поворачиваюсь и целую ее еще раз. Хотел просто чмокнуть, но… поцелуй затягивается.

– Спасибо тебе, – говорит она, наконец оторвавшись от моих губ. – Спасибо за то, что ты сделал для меня сегодня. И за то, что подговорил их не выпускать меня. Ты слишком хорошо меня знаешь.

– Спасибо, что выслушала.

Мы подходим к столику, держась за руки. Все двигаются, чтобы освободить нам место. Завидев нас, Кирстен хлопает в ладоши и кричит:

– Получилось! Уилл, с тебя еще стихи!

Лейк с подозрением смотрит на меня, потом на Кирстен:

– Секундочку! Значит, вы двое были заодно все это время?! Кирстен, это он велел тебе попросить меня сводить тебя на слэм?!

Кирстен кидает на меня заговорщический взгляд, и мы громко смеемся.

– А в прошлые выходные?! Ты постучалась ко мне, просто чтобы он успел войти в дом?!

– Давай-ка рассчитаемся по факту. С тебя двадцать баксов, – словно не слыша вопроса, поворачивается ко мне Кирстен.

– Погоди-ка, мы вроде не договаривались о такой оплате, – уточняю я, но достаю двадцать баксов из бумажника. – Ладно, я и втрое больше бы заплатил.

– А я бы и бесплатно все то же самое сделала, – с довольным видом парирует Кирстен, убирая деньги в карман.

– Такое ощущение, что меня обвели вокруг пальца, – перебивает ее Лейк.

– Да, ну уж прости, – обнимаю я ее и целую в макушку. – Тобой и правда сложно манипулировать, пришлось призвать на помощь тяжелую артиллерию.

Она поворачивается ко мне, и я быстро целую ее в губы: никак не могу удержаться. Как только она оказывается в зоне досягаемости, не могу не поцеловать ее.