Выгодный брак - Екатерина Орлова

– А ты, Амалия?

– А что я?

– Ты открыта со мной?

Я понимала, что он говорил о таблетках.

– Противозачаточные ― это была единственная ложь между нами, Игнат. Я скрывала это, потому что… ― Моя рука упала на одеяло. ― Потому что не знала тебя. Я не боюсь рожать от тебя. Я хочу, чтобы у нас были дети, я безумно люблю их. Но еще я хочу любить тебя. Понимаешь? Хочу, чтобы дети родились, купаясь в этом чувстве.

– Это все романтическая чушь.

Я подскочила и встала на колени на кровати.

– Нет-нет, это не чушь! ― с горячностью произнесла я. ― Чушь ― это отгораживаться от женщины, которую ты выбрал себе в жены. Или за тебя выбрали, неважно. Но ты связал свою жизнь с этой женщиной. Ты все равно принял решение быть со мной, хотя наверняка у тебя была возможность отказаться. Просто впусти меня.

Я сама не заметила, как перебралась на колени Игната, и теперь мои ладони лежали на его щеках, а темный взгляд сверлил мое лицо.

– Я готова открыться. Я хочу родить малыша. Не просто стать мамой, а родить ребенка тебе. Но я прошу тебя: дай мне повод полюбить тебя.

– Почему это так важно? ― спросил он, слегка нахмурившись, словно действительно не понимал.

– Потому что… Мне не хватает любви.

– Тебе просто нужно о ком-то заботиться.

– Нет. Мне нужно любить. Тебя. Дай нам шанс, ― прошептала.

Я подалась вперед и поцеловала его сама. Игнат напрягся на секунду, а потом я почувствовала одну горячую ладонь у себя на пояснице, а вторую ― в волосах на затылке. Игнат крепче прижал меня к себе, отвечая на поцелуй, пока тот не стал жадным. Как будто мы не занимались сексом каждый день две недели. Но теперь все было несколько иначе. Я чувствовала, что так он старался ради нас. Игнат пытался показать, что тоже неравнодушен. Пускай только таким способом он мог выразить свою привязанность, мне уже и этого было достаточно на первое время. Я устала его провоцировать, получать в ответ агрессию и грубость. Я хотела ласки. Настоящей, проникновенной, искренней. И он дал ее мне.

Следующим вечером я снова лежала с книгой, когда Игнат вошел в мою спальню прямо в костюме. Обычно он заявлялся уже после душа, а тут сразу с работы пришел ко мне. Я наблюдала за тем, как он шел ко мне, не сводя взгляда. Как будто долго обдумывал делать ли то, что задумал, и, чтобы не растерять решимость, он двигался твердым шагом.

У самой кровати Игнат наклонился и нежно коснулся своими губами моих, немало меня удивив.

– Добрый вечер, ― спокойно поздоровался он.

– Добрый… ― растерянно пробормотала я.

– Я в душ, ― сказал Игнат и отправился… в мою ванную комнату. Впервые за нашу супружескую жизнь он мылся не у себя.

Я пыталась читать, но то ли Сэлинджер писал не столь увлекательно, то ли меня отвлекал шум воды, но содержание трех страниц прошли мимо моего сознания. Я отложила книгу, включила ночник на тумбочке со стороны второй половины кровати, а свой выключила. Повернулась набок и уставилась на стоящий напротив туалетный столик. Сердце в груди ухало так сильно, что, казалось, его грохот был слышен на всю комнату. Я ждала, что Игнат выйдет из ванной комнаты и мы снова займемся сексом, но он удивил.

Прилег на второй половине кровати и погасил ночник.

– Как прошел твой день? ― спросил Игнат негромко.

Я повернулась к нему лицом. Игнат лежал на спине, закинув руку за голову. Мне хотелось провести пальцами по его профилю: мужественному, четко очерченному. Проследить лоб, нос, губы, подбородок, спуститься на шею и очертить кадык.

– Я договорилась с садовником, что мы вдоль забора посадим цветы. Сегодня обсуждали, какие именно.

– На чем остановились?

– В основном это будут розы и пионы. Я их обожаю. Еще выделим место под кусты. Например, сирень, гортензия, жасмин. А в беседке хочу посадить глицинию.

– Я не знаю, что это, ― устало пробормотал Игнат.

– В Японии есть целый сад с этими цветами. Очень красивые. В основном фиолетового цвета. Они плетутся по беседке, а вниз свисают гроздья цветов. Потрясающе смотрятся.

– Как виноград?

– Практически. Только фиолетовые.

– Виноград тоже бывает фиолетовым.

– Он синий.

– Но смотрится как фиолетовый.

– Кажется, ты путаешь цвета, ― хихикнула я.

– Тогда хорошо, что интерьером дома занимаешься ты.

Я улыбнулась. Этот разговор был такой нормальный. Мы никогда еще такого не вели. И так странно это ощущалось, не передать словами. Но в то же время приятно. Внутри меня разливалось тепло. Как будто мы укрепляли шаткий мостик между нами.

– А как прошел твой день?

– Суматошный. Тяжелый. Изматывающий. Завтра я выходной.

– Правда?

– Да. Хочу выспаться. К тому же, нам все же надо завершить подготовку к приему, и я хочу помочь тебе в этом.

Внутри меня затрепетало сердце. И пускай он взял выходной день не ради меня. То, что он хотел помочь ― это уже было достижением для нас. Неужели мой вчерашний разговор на него так повлиял? Я придвинулась немного ближе.

– Спасибо. Я ценю твою заботу.

– Давай спать, Амалия, ― сонно произнес Игнат.

– Ты будешь спать здесь? ― спросила я осторожно.

– Это проблема? Ты не хочешь?

– Я хочу, конечно, хочу, ― поспешила заверить его и добавила уже спокойнее: ― Очень хочу.

– Спокойной ночи, ― прошептал он.

– Сладких снов, ― отозвалась я, а мысленно добавила: любимый, пробуя звучание слова пока что только в моей голове.

Игнат уснул буквально через пару минут, а я еще долго смотрела на его профиль. На то, как он забавно надувал губы во сне и все еще хмурил брови. А потом я подвинулась еще ближе и прижалась к его боку, положив руку на размеренно вздымающуюся грудь. Игнат опустил руку и, обняв меня, прижал к себе. Потом повернул голову и, уткнувшись носом в мою макушку, сделал глубокий вдох. Вторая рука обвилась вокруг меня, и теперь я была крепко прижата к телу мужа. Я засыпала с широкой улыбкой на губах.

― О-о-о, ― вырвалось из меня, когда я почувствовала, как в меня входят два пальца.

Я вцепилась в плечи Игната. Он вел влажную дорожку языком по моей шее и ниже к груди. Пальцы внутри меня медленно входили и выходили, размазывали влагу, кружили по клитору и снова ныряли вовнутрь. Меня окутывал жар от макушки и до кончиков пальцев на ногах. Я негромко стонала, а Игнат периодически поднимал голову и проглатывал мои стоны, вылизывая мои губы, нёбо, сплетаясь с моим языком. Потом снова опускал голову и всасывал сосок, облизывал его и со шлепком выпускал. Вот так хорошо, так мне нравится. Когда он не сдерживается. Когда вот такой взлохмаченный, сонный, жадный и горячий.