Серена - Рон Рэш

Олбрайта. Тот встал и первым протянул вошедшему ладонь.

– Не стоит извиняться, мистер Уилки, – сказал Олбрайт, когда с рукопожатиями было покончено. – Я рад наконец-то свести с вами личное знакомство. Должен заметить, Генри Стимсон высоко отзывался о вас как о бизнесмене и джентльмене.

– Очень мило с его стороны, – кивнул Уилки. – Мы с Генри знакомы много лет, еще с Принстона.

– Я и сам обучался в Принстоне, мистер Уилки, – сообщил Дэвис, тоже протягивая руку.

Прежде чем Уилки успел ответить, Пембертон заговорил:

– Наше время недешево, джентльмены. Поэтому прошу вас сразу перейти к делу. Нам не терпится выслушать ваше предложение.

– Так и быть, – сказал Олбрайт, когда Уилки занял свое место. – Первоначальная цена, которую мы предложили Бостонской лесозаготовительной компании за ее тридцать четыре тысячи акров, была, готов признать, чересчур низкой, и благодаря щедрой помощи мистера Рокфеллера мы готовы сделать свое предложение гораздо более существенным.

– А точнее? – спросил Пембертон.

– Шестьсот восемьдесят тысяч долларов.

– Наша цена – восемьсот тысяч, – отчеканил Пембертон.

– Но эту землю оценили в шестьсот восемьдесят, – возразил Дэвис. – Страна пребывает в депрессии, которая вполне может затянуться. С учетом нынешнего положения на рынке наше предложение выглядит более чем щедрым.

– А как насчет моих восемнадцати тысяч акров? – вскинул подбородок Харрис.

– Триста шестьдесят тысяч, мистер Харрис, – ответил адвокат. – Из расчета двадцати долларов за акр. Как и в случае с Бостонской лесозаготовительной, налицо значительная прибавка по сравнению с изначальным предложением.

– Этого мало, – отрезал Харрис.

– Подумайте, сколько вы уже успели здесь заработать, – с раздражением вскинулся Уэбб. – Неужто нельзя хоть чем-то поделиться с местными жителями?

Серена поднесла к подбородку указательный палец и на мгновение задержала его там, словно бы в недоумении.

– К чему такое притворство, джентльмены? – вопросила она. – Всем нам известно, что происходит с земельными участками в этом штате. Речь идет о беспардонных захватах. Вы успели согнать с земли две тысячи фермеров, если судить по данным вашей же переписи. Нам запрещается принуждать местных работать на нас, мы не вправе скупать их участки, пока те сами не выставят землю на продажу, а вы между тем силой лишаете людей собственных домов и средств к существованию?

Дэвис собирался возразить, но Олбрайт остановил его, подняв ладонь. Лицо министра обрело выражение исполненной печали чопорности, что, как подозревал Пембертон, было врожденным талантом сотрудников похоронных бюро и высокопоставленных дипломатов.

– Прискорбное последствие, которого не избежать, – объявил министр. – Однако, вслед за мистером Уэббом, хочу подчеркнуть, что в конечном итоге мы действуем ради общего блага всех жителей этих гор.

– И поэтому каждый из них обязан принести свою жертву? – уточнила Серена.

– Именно так, – согласился Олбрайт, вынудив адвоката страдальчески поморщиться.

Достав из кармана стопку документов, Серена аккуратно разложила их на столе.

– Вот выписка из законопроекта, одобренного законодательным собранием штата Теннесси. Согласно некоторым его пунктам, имущество ряда богатых землевладельцев не подлежит отчуждению. Их земля остается за ними, даже если занимает территорию парка, за создание которого вы так ратуете. Возможно, репортер из «Нью-Йорк таймс» захочет написать и об этом?

– В то время мы должны были заручиться поддержкой хозяев участков, – ответил Дэвис. – В противном случае парк был бы обречен с самого начала. Закон приняли в двадцать седьмом году, теперь же все изменилось.

– Мы ожидаем, что власти станут обращаться с нами так же, как и с другими богатыми землевладельцами, – сказала Серена.

– Сейчас это попросту невозможно, – покачал головой Дэвис.

– Невозможно или нежелательно? – хохотнул Харрис.

– Землю мы заберем в любом случае, – объявил юрист, чей голос окреп и стал заметно жестче, – и если это произойдет путем отчуждения, вам крупно повезет получить хотя бы половину того, что мы предлагаем сейчас.

С глубоким вздохом Олбрайт откинулся на спинку кресла.

– Окончательный ответ нам сегодня не нужен, – сказал он, глядя на хранящих молчание Бьюкенена и Уилки. – Обсудите это между собой. И подумайте о том, что мистер Рокфеллер – кстати, такой же деловой человек, как и все вы, – пожертвовал парку пять миллионов долларов. Подумайте, как мало по сравнению с этим мы просим у Бостонской лесозаготовительной компании.

Бьюкенен кивнул:

– Непременно обсудим.

– О да, – согласился Уилки. – Мы ценим, что вы проделали такой путь, чтобы поговорить с нами лично.

– Всегда рад, – улыбнулся министр, поднимая раскрытые ладони в примирительном жесте. – Как уже сказано, сегодня ничего решать не нужно. Выходные мы проведем в Теннесси, а в понедельник вернемся в Эшвилл, чтобы начать переговоры с вашим коллегой-лесопромышленником, полковником Таунсендом. Во всех Смоки-Маунтинс нет земель богаче девственными лиственными лесами, чем его участок в Элкмонте, но полковнику мы предложим ту же цену за акр, что и вам.

– И он принял такое предложение всерьез? – удивилась Серена.

– Еще бы, – сказал Дэвис. – Таунсенд достаточно умен, чтобы понять: даже незначительная прибыль лучше больших потерь.

Министр встал; поднялись и остальные члены его делегации. Сопровождаемые Уилки и Бьюкененом, гости направились к поезду.

– Пустая трата времени, – посетовал Харрис на крыльце конторы.

– Не могу согласиться, мистер Харрис, – усмехнулась Серена. – Возможно, мы только что узнали об участке, в который смогли бы вместе вложиться.

– Ха! – осклабился пожилой магнат, в улыбке которого блеснуло золото. – Вот это был бы номер, верно? Завладев землей Таунсенда под носом у властей, мы действительно пустили бы под откос их надежды устроить здесь парк.

Замолчав, Харрис отвернулся посмотреть, как поезд трогается, чтобы вернуться в Уэйнсвилл. Потом достал из кармана связку ключей и поболтал ее на ладони, как игральные кости, прежде чем зажать в кулаке.

– Давайте свяжемся с Таунсендом. На том участке раньше добывали медь. Не знаю, много ли ее там, но могу выяснить. Тогда выгода окажется обоюдной: вы получите свои девственные леса, а я приберу к рукам медные рудники.

Харрис уселся в свой «студебеккер» и уехал. Когда же молодые супруги направились к конюшне, Пембертон заметил, что Бьюкенен и Уилки так и стоят у путей, хотя поезд успел скрыться за хребтом Макклюр.

– Похоже, Бьюкенен колеблется.

– Нет, не колеблется, – поморщилась Серена. – Он уже все решил.

– Откуда ты знаешь?

– Сужу по глазам. Он ни разу не взглянул в нашу сторону, – улыбнулась ему жена. – Вам, мужчинам, наблюдательность вообще не свойственна, Пембертон. Физическая мощь – единственное преимущество сильного пола.

Войдя в конюшню, они на мгновение задержались у двери, давая зрению освоиться в сумраке. Арабский мерин нетерпеливо притопнул при приближении хозяйки, и та вывела его в проход, отперев деревянную дверцу.

– Уилки тоже не проявил былой твердости, – заметил Пембертон.

– С чего бы ему упрямиться? – пожала плечами Серена. – Его гладили, как кошку, а он знай себе мурлыкал…

Постояв немного в задумчивости,