Я приду за тобой - Ольга Островская

— Разумно, — поджав губы, кивает Микула.

А я реально чувствую, как от нехватки кислорода голова начинает кружиться. Он ответил… Да ещё так, что сердце всё дальше проваливается куда-то вниз по мере осознавания… Это обо мне. Это меня он нашёл, спас и спрятал в безопасном месте. Присматривал, чтобы явиться снова в момент опасности. И защитить.

Не от доброты душевной. А потому, что его зверь признал меня… своей парой.

Ты хотела знать мотивы своего преследователя, Ася? Вот они. Только облегчения что-то не наблюдается.

— Вы говорите о своём решении, — выдавливаю из себя сипло. — А как же девушка? Её решение разве не имеет значения? Может… она не хочет этой… парности? Или… у неё жених есть?

И практически сразу понимаю, что зря это ляпнула. Зря жениха упомянула. Вон как разозлила волка этим.

Князь сжимает челюсти, скрипнув зубами. На щеках вздымаются желваки, выдавая его далёкие от позитива чувства. Снова становится до дрожи страшным.

Я бы шарахнулась куда-то бежать. Да только некуда. И приходится справляться со своими эмоциями.

— Пусть она мне сначала своё решение в глаза скажет, тогда и поговорим, — отрезает жёстко мужчина. Поворачивает ко мне голову, обжигая злым взглядом. — А жених… где он был, когда его невесту гнали, как дичь, по лесу? Если у щенка ещё молоко на губах не обсохло и не хватило силёнок защитить своё, то и не его это вовсе. Не дорос ещё жену себе брать и наследников делать.

— Вы… вы… вы так говорите, будто о вещи какой-то, а не… — запальчиво восклицаю я.

— О ком? — прищуривается Дамиан. Снисходительно так, понимающе.

И сомнений в том, что он точно знает, кто сейчас рядом с ним сидит, у меня вообще больше не остаётся. А раз так, то и мне совершенно не обязательно молча терпеть этот волчий шовинизм.

— О живом человеке, — всё-таки заканчиваю я свою мысль. — И опять вы про потомство. Вам от пары только это нужно? Вы в женщине только сосуд для продолжения рода видите? Если так, то вашей истинной только посочувствовать можно, и пожелать бежать от вас как можно быстрее и дальше.

— Вот как? — оскаливается Дамиан, подаваясь ко мне ближе. Рассматривает насмешливо, будто подначивая: — А ты, я смотрю, много понимаешь в том, что мужчина должен видеть в своей женщине? Может, поделишься мудростью? Чтобы пара от меня не шарахалась и не бегала.

Издевается ведь. Нарочно провоцирует на эмоции. А я ведусь. Глупо и наивно.

Резко вдохнув, так и замираю с открытым ртом. Так вот для чего всё это? «Чтобы не шарахалась и не бегала».

И ведь сработало в какой-то мере. Я уже не цепенею от страха. Злюсь, вместо того чтобы бояться. И даже спорить с ним решаюсь, хотя вряд ли он такого эффекта добивался.

— Куда уж мне? — фыркаю, кое-как взяв себя в руки.

Отворачиваюсь, опустив голову. Но, подумав пару секунд, смотрю на Микулу, усердно делающего вид, что он нашу с Дамианом перепалку не слушал и не вникал.

— Я знаю, как зовут ту девчонку, что на тебя налетела, — тихо сообщаю ему.

— Что? — вскинувшись, рычит медведь.

Дёргает резко поводья, заставив лошадок громко заржать и чуть ли не на дыбы испуганно подняться. Хорошо что они спокойные и быстро успокаиваются, остановившись.

Я только теперь замечаю, что мы уже почти доехали до табора. Вон за тем валуном повернуть и будет нужная поляна.

— И ты молчала?! — ревёт разъярённо медведь, разворачиваясь ко мне.

Э-э-э, молчала? То есть… он тоже знает, что я не парень? Это полное фиаско.

— Говори, давай! — грозно нависает надо мной уже Микула, заставив испуганно сжаться.

— Полегче, бурый, — за талию придвигает меня к себе Дамиан. — На свою рычи, когда поймаешь.

Эти оборотни меня сейчас доконают. Один орёт, второй, пользуясь ситуацией, лапает без спросу. И деться от них некуда.

— Да она… она… — мой начальник так распаляется, что у него, кажется сейчас пар из ушей повалит. — Ну коза! А я к тебе по-хорошему.

Ну всё! Достали оба! Весь мой страх уже напрочь смыло злостью.

— Во-о-от! Вот поэтому я ничего и не сказала, — вспыхнув, обвиняюще тычу в медведя пальцем. — Коза рыжая, коза ещё какая-то. Может, ей лучше будет без такого грубияна? Найдёт себе нормального тихого парня, который не будет её козой звать. А ты вообще в Мириам влюблён по уши. Вчера сам ей говорил, что пару не ищешь. Так что? Вот так всё у вас оборотней? Тут люблю, а тут запахло лучше и хвостом вильнул?

— Да что ты понимаешь? — возмущённо гаркает Микула. — Она же… мелочь совсем. Ей ещё расти и расти, чтобы мне парой стать…

— Ага, прям вот именно для этого она расти будет, — фыркаю язвительно.

И это внезапно приводит медведя в чувство. Он умолкает, угрожающе буравя меня взглядом.

— Послушай… Янко, или как тебя там. Ты же не хочешь, чтобы с девчонкой что-то плохое случилось? — проникновенно интересуется Микула. — А на улицах с ней очень много чего может произойти. Ты же сама сегодня видела, как опасно быть беспризорником в Мариске. Давай, ты мне сейчас по-хорошему скажешь всё, что знаешь о ней.

— А с тобой ей будет безопасно? — сужаю глаза, возвращая ему пристальный и, надеюсь, строгий взгляд.

— Да что я монстр, ребёнка обижать? Да ещё свою истинную? — опять закипает медведь. — Найду и пристрою её в какую-то семью хорошую, или ещё в какое место безопасное. А как вырастет, тогда и решим всё между собой.

Угу, первые пункты его плана уж очень мне что-то напоминают. Может, у этих оборотней методичка какая-нибудь есть, что делать с парой в разных ситуациях?

— Ладно, — сдаюсь я.

За девчонку я действительно переживаю. Особенно после собственных сегодняшних злоключений с патрульными. Если они выловят ребят из её шайки, то и рыжей может сильно достаться. Лучше пусть действительно медведь о её безопасности побеспокоится.

— Её зовут Шофранка, — сообщаю. И, с усилием отодвинувшись от Дамиана, начинаю пересказывать всё, что услышала возле фонтана.



После моего рассказа Микула, кажется, готов буквально сию минуту бежать обратно в Мариску. Но то ли чувство долга над ним возобладало, то ли нежелание злить Родну… в общем медведь всё-таки довозит телегу до табора. Правда гонит так, что чуть попавшихся на пути рабочих не сбивает на въезде.

Тормозит он только у зверинца, сразу же соскакивает с козлов и, привязав лошадей к коновязи, поспешно направляется назад.

— Янко, распряжёшь лошадей, пока я телегу разгружу? Или тяжело будет? — бросает на меня вопросительный взгляд, стягивая с телеги ближайший мешок.

— С чего это мне тяжело? Распрягу, конечно, — поспешно слезаю вслед за ним, тем самым увеличивая расстояние между собой и Дамианом. Правда, сумку с моими покупками-обновками приходится оставить, чтобы не мешала.