Лекарство - Ксения Гранд

– Уходим.

Говорит это, а сам смотрит в одну точку. Глаза превращаются в щелочки, плечи поднимаются, будто готовится к нападению. Куда он смотрит? Что там такого… Треск разражается воплем, от которого кровь в жилах перестает течь. Сотни теней прорываются между елей.

– Живо!

Треск перерастает в гул, гул – в шум, а шум – в ярость. Я буквально ощущаю ее на вкус. Терпкая, зловонная, пропитанная злобой и голодом. Что я наделала? Бежать. Быстрее. Дальше. Куда угодно и не останавливаться. Чувствую зловонное дыхание у себя за спиной. Слышу сотню лап. Они гонятся за нами. Не оглядывайся. Просто беги! Воздух пронзает легкие иголками. Не могу дышать и бежать не могу. Что же делать? Внезапно справа появляется светлый ореол, будто большой сияющий нимб. Бегу к нему. Только вблизи понимаю – это озеро. Вода утонула под толстой ледяной коркой. Выдержит или нет?

– Нет! – слышу крик Блэквуда, но не могу остановиться. Ноги слишком долго бежали. Если сейчас остановлюсь, то умру еще до того, как ко мне подберутся моровы. Еще несколько метров. Выдержит или нет? Пять шагов. Что, если я нырну под лед? Вода превратит меня в каменную глыбу. Три шага, два, один… Лед не сдвинулся. Он выдержал! Слышу за спиной громкое дыхание. Блэквуд поравнялся со мной. Теперь у нас только один вариант – на другой берег. Вес двоих лед сможет выдержать, но если моровы бросятся за нами… Сквозь шум ветра прорывается треск. Нет, только не это. Берег совсем близко, осталось рукой подать. Поверхность озера дрожит. Моровы забрались на лед. Нет! Он не выдержит такого большого веса! Бегу вперед что есть мочи, хотя горло и так уже пылает огнем. Перед глазами маячит кусочек земли. Треск усиливается. Он догоняет нас. Еще чуть-чуть, и… Ноги приземляются на землю в тот момент, когда последний осколок льда проваливается в воду. Шум воды, рев, боль в спине. Все замирает.

Я умерла или выжила? Боль настолько явная, что, кажется, я умерла, едва коснувшись земли. Но почему-то еще дышу, хоть легкие и превратились в обугленные трубки. Но я все равно продолжаю жадно втягивать воздух, будто боль приносит мне удовольствие. До ушей доносится тяжелое дыхание. Значит, Блэквуд тоже успел. Эта мысль бальзамом стекает по обожженному горлу. Сказать, что мы достигли берега в последний момент – ничего не сказать. Мы буквально перелетели через водяную бездну с последнего островка льда. Теперь льда больше нет. Радует только то, что твари ушли под воду вместе с ним.

– Довольна? – внезапный толчок откидывается меня назад. Блэквуд хватает меня за горло.

– Единственный путь к берегу и вратам утерян.

– Я…

– Я чуть не погиб из-за твоей глупости!

– Я не…

– Хочешь умереть? Только скажи.

У меня отобрало дар речи. Что сказать? Что мне жаль? Вряд ли это поможет. Рука соскальзывает с горла, а вместе с ней и сам Блэквуд. И я снова остаюсь одна, обессиленная, напуганная. Черт, я ведь не хотела, чтоб все так обернулось. Я лишь хотела домой. Это произошло под влиянием шока. Я не понимала, что снаряд разорвется на миллионы искр. Что свет привлечет не только Уилла, но и моровов. Что мы вряд ли успеем добраться до врат, даже если пустимся в бег. Даже не думала об этом. Все, о чем я думала… Кого я обманываю. Я ни о чем не думала. Спустя какое-то время, чувствую, как ноги несут меня в сторону опушки. В следующий момент я уже на земле. В голове словно серая дымка. Может, это здешняя природа так влияет? Или отсутствие солнечного света. Теперь я понимаю, что чувствовала Марена после смерти Лима. Ничего. Абсолютно. Не знаю, как долго я так просидела и сколько еще смогла бы. Кажется, прошла не одна ночь перед тем, как в сознании появилась долгожданная дыра просветления, и сквозь эту щелочку одна за другой потекли мысли. Сначала скорбные, затем виноватые, за ними – печальные. Двое из дюжины. Я не знала и половины из них, но от этого не легче. Все-таки они боролись за то же, что и мы. Они заслуживают почтения.

Не знаю, чем себя занять. Внутри так пусто, будто там выжгли все живое. А ведь еще целая ночь впереди. Блэквуд ныряет где-то в зарослях. Пытается отыскать что-то на ужин (я так думаю). Не могу похвастаться подобным. Навыков у меня немного, да и от тех мало толку. В самом деле, что я могу? Нарисовать пейзаж прутиком на грязи? Вряд ли от этого будет какая-то польза. Да здравствуй ощущение собственной никчемности. Почему стражи так верили в меня, почему Кристиан верит? Я не особенная, более того… Я посредственная, пустая, такая же, как этот камень. Но все в поместье (не считая Блэквуда) уверены в моей уникальности. Уверенность выражалась в каждом взгляде. Или это была вера? Что ими всеми двигало? И тут меня осенило. Надежда. В смехе Марены, дружеском подмаргивании Лима, почти ласковом похлопывании Шрадрика, проницательном взгляде Сэта. Внутри всех этих людей жила надежда. Я могу плакать, могу сдаться, но разве это выход? Ведь речь идет даже не обо мне, а о жизни целой расы. Где-то там, за лесной чащей, есть люди, которые на меня надеются, и я не могу их подвести. Я должна быть сильной, должна найти лекарство и вернуться к ним. Вернуться…

Только теперь, когда голова прояснилась, понимаю, что произошло. Что же я наделала? Теперь мы и вправду отрезаны от другого берега, который вел прямо к вратам. Придется искать обходные пути, если они вообще есть. Подумать только. Своей глупостью я подставила под удар не только себя, но и Блэквуда. Его злость вполне оправдана. Один необдуманный шаг, и моровы могут легко нас сожрать. Нужно быть осторожнее. Думать перед тем, как что-то делать! Думать… это понятно, но как быть с Блэквудом? Делать вид, что ничего не произошло или объясниться? Поймет ли он, какое черное отчаяние охватило меня в момент, когда я взяла ракетницу? Сможет доверять после этого? Не уверена, что сама смогу. Но одно для меня становится ясно – молчание сделает только хуже. У нас с Блэквудом не самые лучшие отношения, но это не означает, что нужно относиться друг к другу как к врагу. В конце концов, здесь только мы. Нужно иметь немало смелости, чтоб противоречить человеку, но еще больше, чтоб признать свою неправоту. Я должна извиниться.

– Извини, – нахожу его у ручья ниже по склону, – это было глупо. Я действовала не подумав. Ты был прав, это ничего не изменит.

В ответ на самое искреннее извинение в моей жизни лишь хмурый взгляд.

– Больше этого не повторится. Обещаю слушаться и делать все, что ты говоришь.

Так себе извинение. Чувствую себя пятилетним ребенком. Надеюсь, этого хватит, чтоб пробить броню его самолюбия.

– Закончила?

Молча киваю.

– Не смей больше трогать мои вещи.

Его фигура скрывается за стеной елей, оставляя меня наедине со своей Виной. Спускаюсь с ней к ручью, смываю с себя остатки погони. Пытаюсь утопить ее в ручье, но она не тонет. Говорят, вина пудовая. Моя вина соткана из листов воспоминаний, поэтому и не тонет. Кое-как нахожу дорогу обратно в лагерь. Блэквуда нет. Сажусь на бревно, подгибаю под себя ноги. До сих пор не знаю, чем себя занять. Желудок вспоминает о пище жалостным урчанием, но меня это не волнует. Когда из леса выныривает силуэт, вокруг уже сгущается сумрак. Блэквуд возвращается с горсткой веток. Наблюдаю, как он устанавливает палатку. В мою сторону даже не смотрит. Он ненавидит меня всем нутром. Вижу это в его глазах каждый раз, когда они мельком касаются меня. Тонкая ледяная корка, вон там, между радужкой и кристалликом. Но, несмотря на это, он не дал мне умереть. Это доходит до меня только сейчас. И как я раньше об этом не подумала? Ведь он мог бросить меня вместе с Мареной, но не сделал этого. Почему? Это нелогично. Без меня ему проще. Да и еды осталось бы больше. Почему он это сделал? Из-за жалости? Чушь. Блэквуд не знает, что такое жалость. Примитивные человеческие чувства ему чужды. Тогда почему? Наверное, этого мне никогда не узнать. Но если он посчитал меня достойной спасения, может, я не так уж и бесполезна.