Лекарство - Ксения Гранд

– Как ты можешь спокойно есть?

– Что я должен делать?

– Семеро твоих людей мертвы, лес кишит голодными тварями.

Он обводит меня взглядом, затем снова впивается в хвост.

– Тебе что совсем плевать?

– Да.

– И на Уилла, и на Скретча?

Не отвечает, но по его взгляду и так ясно. Кроме поджаренного куска мяса его мало что волнует.

– А Мирилин? За нее ты тоже не переживаешь? Или то, что ее в любой момент могут съесть, тебя не волнует?

– И что я, по-твоему, должен делать? Молиться, чтоб она выжила?

– Хотя бы.

– Волноваться о том, что вполне вероятно никогда не случится? Ты хоть понимаешь, как глупо это звучит?

Действительно. Волноваться за близких, бояться, чтобы с ними ничего не случилось. Как глупо. Какие же мы все-таки глупые и расточительные люди.

– Это нормально.

– Переживание допустимо по факту, а не наперед. Иначе это бессмысленно.

Вздох, шарканье ботинок. Его фигура скрывается в тени деревьев, подальше от меня. И зачем я только завела этот разговор? Ясно же как белый день – Блэквуду все безразлично, кроме него и его желаний.

Не успеваем спуститься с холма, как небо над головой опасливо сгущается. Птицы затаиваются в ожидании самого пугающего из явлений природы – грозы. Вскоре пускается дождь, следом – ливень. Поэтому вопрос о ночлеге встает острее, чем когда-либо. Натягиваю капюшон до самых глаз, правда, от него мало толку. Походная куртка вмиг промокает, а следом за ней и вся одежда. В небе шепчут первые раскаты грома. Пытаюсь не потерять из виду Блэквуда, пока не натыкаюсь на его спину.

– Подходящее место для ночлега.

– Здесь? – откидываю капюшон. – Но здесь же ничего нет.

Он прыгает вниз и исчезает под пластом земли. Как потом оказалось, не под самой землей, а лишь в выемке, оставшейся от поваленного с дерева. Дыра небольшая, но места хватит, чтоб установить палатку. Ствол упавшего дерева спрячет нас со стороны леса, овраг – со стороны чащи. Место и вправду идеальное. К тому же дальше по такому ливню идти нельзя, мы и так промокли до нитки. Блэквуд бросает мне рюкзак с палаткой, а сам принимается перетаскивать к выемке ветки. Не понимаю зачем, но не спорю – для споров нужны силы, а у меня их нет. Гроза все набирает обороты и будто подталкивает меня в спину. Пока я безуспешно пытаюсь хоть что-то разглядеть, Блэквуд вбивает в землю брусья, каждый по метру высотой. Сверху улаживает ветки. Получилось что-то наподобие шалаша. Так вот зачем ему понадобились ветки. Умно. Теперь у нас над головой в прямом смысле есть крыша. Кое-как нащупав крепления, устанавливаю палатку, закидываю внутрь вещи и залажу. Жалко, что в рюкзаках нет чистой одежды или хотя бы полотенца. Сейчас оно было бы кстати. Потоки дождя стекают с меня лужами. Собираюсь спросить Блэквуда, что делать с мокрой одеждой, но теряюсь, наткнувшись на его голый торс.

– Что ты делаешь?

– Избавляюсь от одежды.

– Это я вижу. Зачем?

– Удержание тепла мокрой одежды на 30 % ниже. Если от нее не избавиться, возникнет гипотермия.

– Но у нас нет запасной одежды!

– Высохнет.

Его пальцы берутся за защелку тренировочного костюма.

Господи. Мало мне голода и боли в мышцах. На тебе еще и голого Блэквуда в придачу.

– Тебе тоже следует.

– Мне и так неплохо.

– Ты замерзнешь, – отрезает он, и звук падающего ремня дает понять, что брюк на нем уже нет, – и намочишь спальный мешок.

– Потом высушу.

Шум падающих ботинок, скрип шагов, скрежет молнии – Блэквуд уже в спальном мешке. Интересно, осталось ли на нем хоть что-то из… Хотя нет. Не хочу об этом знать. Решаю тоже забраться в спальник, но, сделав пару шагов, останавливаюсь. Под ногами уже не лужа, а целое море. В ботинках хлюпает вода. Черт, все-таки Блэквуд прав. Я не могу в таком виде залезть в спальник, ведь я его намочу. А дождь даже не собирается прекращаться. И почему он всегда оказывается прав? Ненавижу его за это. Мысленно выругавшись, принимаюсь стягивать куртку. Это занимает немало времени. Пальцы онемели от холода. Слышу скрип спального мешка. Блэквуд отворачивается спиной ко мне. Наконец-то он ощутил, что уровень неловкости в этой палатке зашкаливает. Раздеваться, да еще и перед ним – к такому спецкурс сиринити меня не готовил. Стрелой сбрасываю комбинезон и ныряю в спальный мешок. Белье все же решаю оставить. Пусть мокрое, зато оно есть.

Тепло вмиг обволакивает меня коконом, перетекая от шеи к кончикам пальцев. Это того стоило. Пытаюсь уснуть, но мозг упорно сопротивляется. Вместо сна он пускает мне калейдоскоп воспоминаний. Все те же слайды, каждый день без остановки – Лим, Гарсия, Шрадрик, Марена, Сэт. Вот они играют в Дрогни, вот дурачатся в тренировочном центре, а вот по очереди прощаются с жизнью. Сначала Сэт, Шрадрик, затем Лим и Марена. Говорят, только смерть близких оставляет пробоины в душе, но нет. Чужая смерть тоже ранит. Только место отличается. Лучше об этом не думать, иначе я так долго не продержусь. И как только Блэквуду удается так спокойно ко всему относиться?

Умер страж – ничего, у меня есть еще. Убили всех – что ж, от них все равно не было толку. Неужели ему их не жалко? Да, они не были близки, но ведь они были подчиненными, с которыми он провел не один десяток лет. Стоит представить на их месте кого-то из студентов моей группы, и сердце кровью обливается. Их смерть должна была пустить в его сердце хоть мизерную каплю. Если, конечно, там есть чему обливаться, в чем я лично не уверена. Блэквуд – отличный боец. Он умеет выживать. Знает тактики борьбы с моровами, их сильные и слабые места. Но понятия не имеет, как обращаться с обычными людьми. Ирония судьбы или врожденная слабость? Не уверена, что у него есть хоть какие-то слабости. Глаза закрываются. Он ничего не боится. Ни змей, ни моровов, ни самой… смерти. При случае… он сразился бы с целой армией… тварей и, уверена, одержал бы…

Проснувшись утром первым делом проверяю, есть ли на мне белье, и только потом спальник напротив. Молния расстегнута, Блэквуда нет. Обматываюсь спальным мешком, как полотенцем и выглядываю в щель. В лицо бьет свежесть прошедшего дождя. Возле поваленного бревна видны остатки костра. Угли еще не перестали дымить, на ветках развешана одежда. Подхожу к бревну, стягиваю куртку Блэквуда. Сухая. А где он сам? Кладу куртку на бревно и поворачиваюсь к палатке, когда мимо со свистом что-то пролетает. Прямо перед лицом. Нож. Торчит в дереве за спиной.

– Промахнулся.

Блэквуд выходит из леса.

– Неужели?

Замечаю торчащее в коре лезвие, пригвоздившее собой ящерицу. Или все-таки нет. Он вынимает нож и присаживается возле дымящих углей. Мысленно поблагодарив бога за то, что лезвие предназначалось не мне, кое-как развешиваю свои вещи на ветке. Из-за недостатка одежды чувство неловкости растет с каждой минутой. Хотя сам Блэквуд сосредоточен на завтраке. Даже не смотрит в мою сторону. Это одновременно радует и огорчает. С одной стороны ясно, что в этом плане я его не интересую. С другой – он до сих пор злится на меня за ракетницу, и я не знаю, как все исправить. Блэквуд не из тех, кто легко идет на контакт. Сказать по правде, я вообще не знаю, как найти с ним связь. Это словно искать воду посреди Сахары. Вроде бы вот он – островок понимания – маячит перед глазами. Но только ты приближаешься, он вмиг рассыпается в песок. Как понять, где вода, а где мираж? Как понять, что этот подход верный, а другой нет? Только попробовав неудачу на вкус.