Бородатая женщина желает познакомиться - Наталья Александрова

– Крупная компания? – спросила я.

– Очень известная, – подтвердил Иван.

– А с чего вы взяли, что вам там работу предложат?

– А они вроде хотят мою программу купить!..

– И почем нынче программы? – осторожно поинтересовалась я, чтобы этот несуразный тип не подумал, что я хочу наложить лапу на его денежки.

– Я точно не знаю, как сторгуемся… – он смущенно улыбнулся, – но дорогу оправдаю, и тут не придется у Бориса на шее сидеть.

– Так-так… – медленно протянула я, – и вы, простите, собираетесь в этой вот курточке завтра на собеседование идти?

– А у меня больше ничего нет. – Он недоуменно развел руками. – В чем дело?

– А в том, – рассердилась я. – Что в таком виде вас в приличную компанию и на порог не пустят! Охрана с порога отфутболит! А если по недосмотру и пропустит, то дальше секретарши не дойдете! А уж если вам неслыханно повезет, то примет вас младший менеджер, начальства не видать вам как своих ушей. А младший менеджер ничего не решает. Вот он и будет вас по полной программе мариновать – зайдите на недельке, да еще ничего не ясно… Пока вам это хождение не осточертеет, и вы в свой Владимир обратно не уедете. Кстати, отчего вы в Москву-то не поехали? Ведь ближе…

– Да вот, хотел двух зайцев убить, брата повидать заодно…

Двух зайцев! Да он и в одного-то никогда не попадет, заяц скорей сам его подстрелит!

– В общем, так! – сказала я решительно, чувствуя, как в моей душе поднимает голову домашняя хозяйка и жена. – В таком виде я вас никуда не пущу!

– А что будете делать? – Он даже попятился.

– В порядок вас приводить буду! Марш в ванную!

Он втянул голову в плечи и подчинился.

Сначала я его подстригла. И между прочим, неплохо. Стричь и причесывать я научилась еще в школе – когда считаешь копейки, лишние деньги в парикмахерскую не понесешь. Так что я натренировалась на бабушке и на соседских близнецах – Ваньке и Таньке. Они росли, а я постепенно совершенствовалась, так что Ваньке к пятнадцати годам выстригла модную «площадку», а Таньку вообще стригла так хорошо, что даже мама ее школьной подружки умоляла дать ей адрес Танькиного парикмахера.

Когда на пол упали лохматые космы, обнаружилось, что у Ивана высокий чистый лоб и беззащитный трогательный затылок. Серые глаза смотрели приветливо и чуть виновато. Как заправский парикмахер, я сделала ему еще на лицо компресс из намоченного в горячей воде полотенца. Лицо разгладилось, глаза заблестели. Я выщипала из бровей несколько лишних волосков, что Иван вытерпел стоически, и помассировала страдальцу шею, сказав, что с лицом пока закончили. Пока он мылся, я произвела ревизию гардеробу его брата. Надо сказать, что одевался старшенький неплохо, тут Нелли оказалась на высоте. Шкаф в спальне был аж четырехстворчатый, абсолютно симметрично поделенный на две половины – мужскую и женскую.

На женскую половину я и не сунулась – еще потом скажут, что вещи пропали, а с мужской одеждой братья сами разберутся – родная все-таки кровь.

На плечиках висело штук семь костюмов и еще пиджаки и брюки. Отдельный кронштейн был занят рубашками, больше всего там было голубых разного оттенка, но попадались и серые, и белые, и кремовые. Рубашки были дорогие, хорошей фирмы, когда-то я покупала такие своему мужу. Все было тщательно выстирано и отутюжено, никаких заломов на воротнике и манжетах.

Неужели Нелли сама занимается домашним хозяйством? Что-то не похоже. Нет, она не произвела на меня впечатление белоручки, что-то было в ней, какой-то твердый стержень, такая горы свернет, если нужно. Но квохтать возле мужа не станет, уж это точно. Наверно, домработница постаралась.

На полках аккуратной стопкой лежали белье и носки в специальной пластиковой корзинке. Надо будет взять на вооружение, а то у меня Володькины носки вечно валяются по всему шкафу. Бегать они умеют, что ли?

Тут я осознала, что Володьки у меня больше нет, а стало быть, и заботиться о его носках больше не надо. В первый момент в сердце ворохнулась радость, но потом по аналогии я вспомнила прощальный скандал и то, как убегала я ночью из дома, которому отдала частичку души, и как цветы грустно качали головами, прощаясь со мной навсегда.

– Василиса, – толкнулся в дверь Иван, – что сейчас надеть?

Он был завернут в белую купальную простыню, как римский патриций в тогу.

Я сунула ему белье – новую упаковку и протянула спортивный костюм, который хозяин, очевидно, использовал как домашний.

– Выбирайте одежду на завтра! – Я раскрыла шкаф пошире.

– Мне бы чего попроще… – заныл этот тип, – свитерок… или курточку…

– Вы что, костюмов никогда не носили? – тут же рассвирепела я. – Тогда что уж тут свитерок, идите прямо в тренировочных штанах. Удобно и практично! Только на работу не примут!

– Ну хорошо, хорошо… – он отступил, глядя на меня затравленными глазами, – все будет, как вы хотите, только не ругайтесь…

Тут подкравшийся неслышно Бонни дернул за край простыни, Иван охнул, я отвела глаза и рассмеялась.

Спать легли рано, Бонни пытался пристроиться у меня на кровати, но я была начеку и шлепнула его полотенцем, он поворчал немного и затих на полу.

Утром я выбрала темно-серый костюм в тонкую неявную полоску, к нему бледно-голубую рубашку и бордовый галстук. Пока Иван брился старой бритвой, найденной мной в ящике кухонного стола, я чуть подгладила рубашку и сняла две пылинки с пиджака. Костюм был впору, только брюки чуть широки в поясе, мы утянули их ремнем. В таком прикиде Иван стал очень похож на брата – та же походка, глаза, поворот головы… Борис Алексеевич посолиднее, потяжелее, что ли… А впрочем, я мало его видела.

Я отогнала Бонни, пытавшегося обтереть слюну о серые брюки в полоску. Что за несносная собака!

Даже ботинки Бориса оказались Ивану впору. Напоследок я велела ему ни в коем случае не соглашаться сразу на ту цену, что предложат за программу. Взяв с Ивана честное слово, что он будет торговаться и набавлять цену, я отпустила его. Он помахал мне рукой с улицы – такой приличный мужчина, элегантный даже. Немножко строго для собеседования, слишком официально, но ему идет.

Можно считать, что я сделала доброе дело, что ж, потом зачтется…

По пятой линии Васильевского острова неторопливо брела высокая пожилая женщина с большой сумкой на плече – скорее всего, почтальон или курьер. Она принадлежала к тому типу людей, кого обычно не замечают случайные встречные и прохожие. Спроси через минуту после встречи с ней – как выглядела женщина, с которой ты только что столкнулся нос к носу? – и прохожий удивленно переспросит: «Какая женщина? Не было никакой женщины…»

Неприметная особа почти поравнялась с зеленовато-голубым домом. Дом был старый, наверное, еще восемнадцатого века, но очень хорошо отремонтированный и смотрелся просто замечательно – лепные карнизы, плоские белые пилястры по бокам подъезда.