Пробуждение хранителя - Анна Минаева

— Верно, — задумчиво протянул колдун. — Я никогда не задумывался над этим.

— Никто и не акцентирует на этом внимания, — пожал плечами отец. — А если кто и заинтересуется, то у рода есть версия о проклятии. Но это ведь не так важно, да?

Я молчала, сжимая в руках кубок с вином. Не сделала и глотка.

— Истинная же причина состоит в том, что все беременности женщин, вступивших в род Аррэн, проходят под магическим наблюдением. В случае, если одна из них понесет под сердцем дочь, ребенка убивают сразу же, не дождавшись его рождения.

От этого заявления у меня похолодели руки. Но я закусила губу, чтобы не перебивать.

— Причина этому есть. Предсказание.

Отец на мгновение замолчал, отставил кубок.

— Прошу прощения, подбирать слова довольно трудно, ведь я столько лет прожил один. Скрывался.

— От кого? — вопрос против воли сорвался с губ.

— Я обо всем расскажу, дочка. По порядку, не торопи меня, пожалуйста.

Он молчал еще минуту, прежде чем продолжить:

— Мало кто знает, что наш род берет исток от одной известной чародейки. Ее саму уничтожили, ее детей убили. Но своего самого младшего сына она успела спрятать, отдать. Его вырастили сапожники, мальчик достиг многого в жизни, получил в дар от короля имя рода. Так появились Аррэны. Имя этой чародейки Пифия Альм.

Я поперхнулась вином, не ожидая такого откровения.

Лакруа же бережно похлопал меня по спине, а потом задумчиво протянул:

— Верно, такая история существует. Только в ней ничего не сказано о Пифии Альм. Только то, что первый Аррэн был сыном сапожника.

— Думаешь, кто-то бы рассказал всем реальную историю? — хмыкнул артефактор. — Нет, нет и нет. Он был сыном Пифии. Мы ее потомки, Фрея. И ты ее первая внучка.

Горло сжало спазмом. А отец тем временем продолжил говорить:

— Предсказание было озвучено одним звездочетом после смерти Пифии. Он сказал, что женщина с ее кровью в венах возродится с даром самой Альм. Да только чары ее будут настолько сильны, что они поглотят весь мир. Уничтожат все, что существовало до этого. Повлекут великие разрушения.

Лакруа почувствовал, как я вздрогнула от этого откровения, сжал мою ладонь, которую не желал выпускать из рук.

— Вначале в это предсказание никто не верил, — произнес Аррэн. — Позже самим Сигизмундом был создан орден. Информации о нем нигде нет, но могу сказать одно — орден существует до сих пор. Задача его членов только в одном — не позволить возродиться силе Альм. Не дать ей сотворить все то, что было предсказано.

— Но я…

Я осеклась, глядя на отца.

— Не перебивай, дитя, прошу, — тихо произнес Рудольф. — Я так долго носил эту историю в себе, что боюсь забыть детали.

Кивнув, я постаралась совладать с эмоциями, которые после всего услышанного били через край.

— Я нарушил самый главный закон нашей семьи, когда влюбился, — признался отец. — Она была из другого королевства. Молодая дочь барона, улыбчивая, открытая, звонкая. Я влюбился с первого взгляда. Понимал, что нашу связь не одобрят. Род Аррэн не согласится. А Лина не поймет, если придется убить нашего ребенка… Не знаю, на что я тогда надеялся. Мы наслаждались жизнью и друг другом. Когда она забеременела, это стало и счастьем, и ударом. Потому что все мои страхи подтвердились — она носила под сердцем дочь. Мы оба были молоды, о ребенке тогда даже не думали. А потом… Потом оказалось поздно. Я уже не мог представить ее семье. Тебя бы убили. И Лину, скорее всего, тоже. Обо мне речь не идет, — он хмыкнул, — тогда моя жизнь уже ничего не стоила. Купив нам небольшой домик, я надеялся на тихую и размеренную жизнь, отцу писал, что путешествую и доволен жизнью. Но понимал, что дальше так продолжаться не может и наше неожиданное счастье скоро разрушится.

Рудольф двумя большими глотками осушил кубок и продолжил говорить:

— Решение пришлось принимать быстро. Мои артефакты засекли слежку. Я уничтожил шпионов из ордена. Но это было только начало. Они бы выслали новых людей. Не знаю, как они меня нашли, но это значило только то, что нельзя подставлять вас под удар.

Признаться, от всей этой истории у меня холодели руки. Но я, как он и просил, молчала.

— Вернувшись домой, я уничтожил все свои вещи и наработки. Больше ничего не несло отпечатка моей ауры или магии. Но оставаться рядом с вами тоже было опасно. Ведь если орден заимел мою личную вещь, то выйдет и на меня. А значит, что в опасности будут все. Мне пришлось создать артефакт, замкнутый на тебе, чтобы он сдерживал силу. Он спас бы твою жизнь от вмешательства ордена. Прости, что пришлось так сделать. Но если бы я тогда не надел на тебя кулон и не ушел, то мы бы сейчас не разговаривали.

— Ты бросил маму с новорожденным ребенком, — произнесла я. Хотя понимала, что все же он поступил правильно. Да только боль не уходила. — А если бы это не спасло ее? Если бы они нашли нас даже после твоего побега?

— Не нашли бы…

— Я…

— Я знаю, милая, — Рудольф опустил глаза. — Мне пришлось причинить Лине боль, чтобы сохранить тебе жизнь. Я не прошу простить меня, Фрея. Не прошу понять. Но ты нашла меня, а значит, хотела услышать эту историю. И это значит еще и то, что мое решение было верным.

— Останься ты рядом, ничего бы этого не произошло, — в моем голосе была злость. — Ты бы защитил нас. Объяснил мне все, что касается магии. Я бы в жизни не стала идти по тому пути, о котором говорится в предсказании. Может, мы вовсе и не наследники Пифии! Это ведь было так давно!

— Ты родилась в ночь Франы, — глухо произнес он. — В ночь, которая несла предсказание перемен. Я думаю, что переменой для мира должна стать именно ты.

Лакруа еле заметно дернулся. Он не знал, когда у меня день рождения.

«Милая, дыши. Дослушай его», — прошелестел голос Рии.

— Почему ты прячешься тут? — выдохнула я, стараясь совладать с эмоциями.

— Потому что слежка ордена за мной не прекратилась. Но с годами ослабла. Они бдят, чтобы я не посмел завести детей без надзора. Они проникли в род Аррэн. И пусть все думают, что я пропал без вести. Я тот самый сумасшедший старик, который спрятался от мира под десятью замками. Я тот, кто не несет опасности для тайны рода. Они не знают, что у меня есть дочь. А мне пришлось отказаться от тебя ради твоей безопасности.

Последние слова стеганули болью по сердцу. И иногда я его понимала! Правда, на его месте поступила бы совершенно иначе. Я бы не бросила своего ребенка! Я бы защищала его всеми силами. Не позволила бы никому причинить ему вред.

Но это была я. Это была моя правда. Рудольф поступил иначе, и разве могу я винить его за то, что он попытался спасти меня и маму?

Нет, не могу. Как бы ни хотелось выплеснуть всю ту боль, которая накопилась за годы. Даже за то, что моя магия вышла такой покалеченной, я не могу его осуждать. Он хотел сдержать мои силы, чтобы они не навредили, не навели на меня ищеек. Создал кулон, который бы помогал мне.