Телохранитель для невесты - Мария Коваленко

Это было непривычно. Ничего общего с обязательными утренними сборами за семейным столом или суматошными подъёмами у Юры под крики: «Я опаздываю!» и «Давай быстрее!»

К таким пробуждениям, как сегодня, я готова была пристраститься. Я бы даже сделала их обязательными! И неважно, что вместо душа с горячей водой у меня был тазик, а вместо свежей домашней выпечки очередная еда из контейнера.

Мне было хорошо. С горячей кружкой кофе и улыбкой от уха до уха я вышла к Стёпе. Счастьем остро хотелось делиться. Хотя бы кофе или добрым приветствием. Меня буквально разрывало от желания сказать кому-нибудь: «Какое потрясающее утро!» или ещё какую-нибудь милую глупость. Но от напряженного выражения лица моего охранника все добрые слова вдруг забылись.

Кофе чуть не пролился на деревянный пол. Я чудом удержала кружку.

— Что-то случилось? — От греха подальше, поставила её на подоконник.

Стёпа потёр лоб тыльной стороной ладони и глянул на телефон в руке.

— Дима… С ним что-то? — догадалась.

— Я не должен… Это не…

— Что с ним?! — В глазах потемнело. Не соображая, я схватила Стёпу за плечи и дёрнула со всей силы.

— На его дом напали. Час назад нам сообщили.

— Дом?.. — По затылку стаей мурашек пополз мороз. — Там кто-то был?

— Да. Его семья. — Стёпа отвернулся и зло выругался. — Они теперь в заложниках.

Будто только что услышала фразу на совершенно незнакомом языке, я непонимающе уставилась на своего охранника. Как последняя дура похлопала ресницами, а потом всё же переспросила:

— Семья? У него есть семья?

Поняв, что сболтнул лишнего, Стёпа нервно провёл левой рукой по своему короткому ёжику волос.

— Извините, не надо было мне говорить. — Тут же поднялся. — Я это… Периметр осмотреть должен. Вроде всё тихо, но лучше перепроверить. Побудьте пока в домике. Минут пять, а потом можно кофе, завтрак и к заливу прогуляться, если хотите.

Дима

Больше десяти лет назад я ушёл из армии. Ушёл не потому, что меня перестали устраивать условия, стала тяготить постоянная опасность или из-за окончания срока контракта. Я уволился досрочно. Сам.

Увольнение невозможно было предугадать заранее, но одна из последних операций выбила почву из-под ног. В секторе Газа во время очередного обострения конфликта под обстрел попал жилой дом. Мы должны были эвакуировать его жителей — три семьи с детьми и стариками. Операция длилась семь часов.

Я как сейчас помнил каждый час из них. Трудный прорыв к дому. Осмотр на месте, разведка и осторожное возвращение. В любой другой день мы справились бы за пятнадцать минут, но тогда ушло семь часов и две жизни. Одна из них — жизнь ребёнка.

Много лет меня готовили к этому. Учили обращаться с оружием любого типа, управлять всеми видами транспорта, организовывать слежку и драться. На моих руках была кровь. Несколько раненых, возможно, убитых. Я осознанно рисковал собственной шкурой и точно так же относился к тем, кто выходил против меня.

Они были такими же, готовыми исполнять команды и убивать. Но меня не учили вытаскивать из-под завалов убитых по чей-то глупости маленьких детей. Не учили говорить их матерям правду и смотреть в заплаканные глаза отцов.

Тот случай ударил по мне сильнее, чем можно было ожидать. Неделя отпуска, работа с психологом не помогли совсем. Вину невозможно было вылечить новыми нарядами и повторением слова «раскаиваюсь», произносимым словно мантра.

Возможно, я бы пережил. Обтесался ещё сильнее, нарастил панцирь и против детских смертей, но Бергу очень вовремя понадобился телохранитель, готовый подставить свою грудь под пулю «доброжелателя».

Я ушёл с лёгкой душой. Поставил крест на военной карьере, начал обучаться новому ремеслу. Время, казалось, затянуло старую рану, но сегодня, когда Саша позвонил и сообщил о нападении на квартиру, она закровоточила с новой силой.

Мои девчонки, маленькие непослушные ангелы, — они были в опасности. Бумеранг сделал круг и вернулся. В мирное время. В другую страну. В мою квартиру.

«Ниву» я не жалел. Проржавевшее корыто выло, сжигая километры. Скрипело, грозя развалиться на части, но за полчаса я добрался до города, а там, пересев на BMW, ещё за двадцать минут долетел до дома.

* * *

Саша встретил меня возле арки с двумя готовыми к штурму оперативниками. Те уже были в боевой выкладке с альпинистским снаряжением, бронежилетами под толстовками и ждали приказов. Ещё один под видом мойщика окон завис на верёвке как раз рядом с окнами квартиры.

И СОБР не придумал бы ничего лучше, но сейчас меня интересовала не подготовка.

— Как эти уроды там оказались? Как вы вообще их пропустили?

Я сбросил с себя куртку и принялся надевать бронежилет. Только в тупых боевиках герои шли голой грудью на врага. Настоящий профи знал отлично: человеческое тело — хреновый щит. Грудью можно защитить лишь в кино, а в реальности одна пуля могла забрать и две, и три жизни.

— Мы досмотрели обоих. Они шли под видом курьеров из службы доставки продуктов. Оружия при них не было. Только пакеты с едой.

— Так просто? — не понял я. — То, что их двое, вас не удивило?

— Они загружены были по самое не балуйся. Мы каждый пакет проверили.

— Так, раз проверили, нельзя было рассчитаться самим? В подъезде или на лестнице.

Я надел поверх бронежилета такую же, как у парней, толстовку. Ничего примечательного. Обычная форма для утренних пробежек. Почти.

— Шеф, такое дело… — Саша подозрительно замялся.

— Выкладывай!

— Мы их не хотели дальше лестницы пускать. Лёха с Колей даже пакеты отобрали, но твоя няня затребовала, чтобы те сами всё вносили. Ей приспичило рассчитаться с ними карточкой. Якобы в заказе было указано, что оплата по карте.

— Что за фигня? — Я напрягся.

Наличные на расходы у Татьяны всегда имелись. В деньгах я её никогда не ограничивал и сдачу не перепроверял.

— Мы тоже так подумали. В итоге пакеты внесли сами, а эти… курьеры с аппаратом своим у лестницы остались. Таня сама к ним вышла. На Лёху накричала, что из-за него ей кнопок не видно. Отойти заставила, а потом те двое быстро в квартиру сиганули.

— А Таня? — Кажется, ответ я уже знал.

— Она за ними назад юркнула и сразу дверь закрыла. Даже ногу в дверной проем вставить не успели.

— Бл*дь!

Хотелось разнести в хлам какую-нибудь стенку или впечатать кулак в столб. То, что парней кто-то подставил, было понятно. Сами бы они так не облажались. Но то, что это сделала няня, не укладывалось в голове. Только не Татьяна, которую я знал как облупленную… «Думал, что знал!» — поправил себя.