Любовь, опрокинувшая троны - Александр Прозоров

И что тут делать день за днем двум оторванным от семей, взрослым служивым людям?

Боярскую дочь Ксению, жену Захарьину, сия дикая безлюдная глухомань тоже должна была напугать… Но не напугала. Ибо здесь была баня, здесь был свет, простор, запахи, звуки, ветра, трава, пение птиц! Здесь было куда ходить, чем дышать, на что смотреть. Даже специально срубленная для преступницы, особо тесная келья не вызвала у нее ничего, кроме спокойной благостной улыбки. Два шага в ширину, пять шагов в длину – зато здесь можно выпрямиться во весь рост! Что еще надобно человеку для счастья?

Ксения весь остаток дня просидела на солнце под слабо шелестящими и невероятно ароматными, мерно качающимися соснами, потом отмылась в бане, переодевшись в принесенную трудницами рубаху из грубого и серого домотканого полотна, спокойно выспалась на мягком травяном тюфяке, укрывшись каким-то старым суконным полотнищем, утром вместе со всеми поела разваренной сечки с медом, запив угощение ключевой водой, и когда к полудню приставы отвели ее к матери-игуменье и объявили о повелении государя постричь воровку в монахини – женщина потупила глаза и смиренно ответила: «Да…» – уже к вечеру обратившись из боярской дочери Ксении, в замужестве Захарьиной, в тихую серую послушницу без роду и племени с обыденным именем Марфа.

Больше полумесяца тихая и незаметная Марфа училась снова ходить, снова выпрямляться во весь рост и разворачивать плечи, смотреть по сторонам без опасливого прищура. Просто дышать полной грудью, не боясь закашляться от спертого воздуха. Она посещала заутрени, вечерни и обедни, а после них шла к берегу озера и смотрела на волны, наслаждаясь свежестью и прохладой, внимая шелесту волн.

В один из таких часов к берегу причалила пахнущая водорослями и солью лодка, с нее шагнул на крупную влажную гальку смуглый лохматый рыбак с выцветшей бородой, впалыми щеками, с таким же изможденным, тощим телом. На теле висела опоясанная веревкой рубаха, в точности цвета бороды, и парусиновые штаны, отличные лишь тем, что местами были мокрые, а местами обляпаны чешуей.

– Доброго тебе дня, матушка! – перекрестившись, поклонился гость. – Благослови меня, ибо я грешен!

– Господь любит тебя, внук Божий! – ответила Марфа. – Он благословляет твой труд, твою лодку и твою семью!

– Благодарю, матушка! – распрямился рыбак и снял с носа лодки большущего, полупудового сига. – Сегодня ко мне в сети попалась настоящая царь-рыба, матушка! Порадуй себя, купи сего красавца себе на ужин. Лучшей рыбы в мире не сыщешь, клянусь крестом всемогущего Похвиста! Станешь кушать и меня добрым словом поминать!

– Спасибо тебе за заботу, милый человек, но нет у меня ныне денег для подобной роскоши, – развела руками монахиня. – Даже ерша колючего купить и то не на что!

– Ай, беда, беда, – поморщился рыбак. – Не мой, выходит, сегодня день случился. Пусть он станет хорошим хотя бы для тебя, матушка. Раз такое дело, то бери сего сига в подарок!

– Благодарствую, добрый человек, – подошла ближе к нему женщина. – Вижу, честен ты и чист душою. Назови тогда хотя бы свое имя, дабы знать, за кого Богу молиться? Откуда ты приплыл к нашим берегам?

– Блездуном[15] люди прозвали, матушка, во крещении Еремой наречен, – склонил голову рыбак. – Двор мой и семья дальше за заливом, в селе Тарутином.

– Меня же при постриге Марфой окрестили… – Ксения опасливо оглянулась на близкую обитель, прищурилась, вглядываясь в дома и просветы, но никого не заметила и подошла к рыбаку еще ближе: – Выполни одну мою маленькую просьбу, Ерема Блездун…

Она оглянулась снова и сняла с шеи крестик, когда-то подаренный мужем: золотой, с рубиновыми перекладинами, сапфиром в середке и янтарными окончаниями.

– Сей крест, Ерема, я за семь рублей когда-то купила. Сделай милость, заверни в ближайший торговый город, продай его хотя бы за пять. Рубль возьми себе за хлопоты, а четыре привези мне.

– Нехорошо как-то… Крест у монашки забирать… – неуверенно ответил рыбак.

– Смелее, Ерема, – приободрила его Марфа. – Крест я попроще найду, это дело несложное. А вот без денег совсем тяжело. Ни рыбы свежей купить, ни вклада сделать, ни обувки поменять. Тебе тоже лишним сей рубль явно не станет. Но поверь мне на слово, он станет не последним! Так что бери и отправляйся. Может статься, это и есть то самое Божье благословение, которое ты искал?

– Воля твоя, матушка. – Рыбак сжал крест в кулаке, подержал так, размышляя. Потом быстро сунул его в рот, за щеку, столкнул лодку на воду, запрыгнул на нос и оглянулся: – Через неделю жди, матушка Марфа!

Ксения лишь молча перекрестила его в дорогу.

Мужчина показался ей прямодушным и неглупым. Должен понять, что лучше честно получить пятую долю, нежели украсть, а потом жить в вечном страхе, что повяжут за воровство. И что много раз по рублю выйдет куда больше, нежели сразу пять, но лишь единожды.

В общем, она очень надеялась, что рыбак вернется.

И снова дни потянулись один за другим, унылые и однообразные. Обитель молилась и трудилась, приставы играли в тычку на щелбаны, точили ножи и сабли, а однажды, совсем сойдя с ума от скуки, даже перекололи для скита целую поленницу дров. Послушница Марфа ходила на берег, прогуливалась по лесу и обители, приглядываясь и запоминая, строя планы, размышляя и надеясь.

Ерема по прозвищу Блездун заставил Ксению изрядно побеспокоиться, причалив к берегу только на девятый день. Рыбак выгрузил две корзины лещей в дар обители, а когда трудницы утащили его подношение, достал из-за пазухи тяжелый кожаный мешочек.

– Получилось отдать за шесть, – похвастался он. – Посему тебе, матушка, привез пять, а себе… Как договорились…

– Молодец, – спрятала серебро за пазуху женщина. Кошель ощутимо оттянул рясу. Похоже, торговцы заплатили рыбаку за крест самой мелкой монетой. – А еще кто-нибудь бойкий и сообразительный у тебя найдется? Чтобы лодку имел и в дальний путь готов был прокатиться?

– Мне не доверяешь более, матушка Марфа?

– Для тебя свое поручение найдется.

– Коли та-ак, – пригладил бородку рыбак, – тогда я сына снарядить могу. Старший за снастями посмотрит, младший в дорогу поплывет. А лодку найдем. Одолжу у кого-нибудь в поселке.

– Через четыре дня здесь будьте, – распорядилась Ксения. – Тогда все и объясню.

Она отступила, осенила Ерему крестным знамением.

– Благослови тебя Господь! – и скромненько засеменила по берегу в сторону церкви.

Вскоре послушницы принесли пустые корзины, и рыбак отчалил. Тем временем Ксения нашла теребящую на заднем дворе лен трудницу и направилась к ней:

– Не помешаю тебе, сестра Полина?