Разоблачение - Дженнифер МакМахон

Если сейчас она не заполучит дневник, то другого случая может и не быть. Мэл, которая собиралась навестить ее после ланча, ожидала от Эммы, что дневник будет у нее. Так или иначе, она чувствовала, что почти всегда разочаровывает Мэл. Будет приятно для разнообразия что-то сделать правильно.

Вчера вечером Эмма сообщила подруге по телефону, что ее родители наконец увидели надпись на деревьях.

– И что они сказали? – поинтересовалась Мэл.

Эмма закусила губу.

– Они вроде как обалдели. Это выглядело жутковато. Они вели себя так, словно кто-то написал на деревьях «Приди, Сатана» или что-то в этом роде. Как будто что-то напугало их.

Наступила тишина. Эмма услышала, как Мэл пыхает самокруткой из обертки для жвачки. Ее комната находилась в полуподвальном помещении, и родители редко проверяли, чем она занимается. Кроме того, она постоянно жжет благовония, чтобы скрыть запах.

– Интересно, – наконец сказала Мэл.

– Как думаешь, что это значит?

– Думаю, это значит, что нам пора лучше изучить тот дневник.

– Но…

– Что такое? – перебила Мэл.

Это невежливо.

– Просто забери этот проклятый дневник, – сказала Мэл.

– Ну, ладно, – пробормотала Эмма себе под нос, положив руку на металлическую ручку сдвижной двери амбара. – Ты можешь это сделать.

Она глубоко вдохнула и открыла дверь.

В амбаре было темно и пахло сырым цементом, опилками и старой смазкой. Она осмотрелась и увидела, что ее отец закрыл окна черным пластиком, закрепив листы степлером. Зачем? Чтобы отгородиться от света? Чтобы другие люди не заглядывали внутрь?

Она подумала, не стоит ли включить свет, но отказалась от этой идеи. Если она услышит приближение своего отца, то сможет спрятаться. Может быть, забраться в каноэ или заползти под брезент.

Она несколько секунд подождала, пока глаза не привыкли в полутьме и зрачки не расширились после яркого утреннего света. Когда она смогла различить силуэты каноэ, полок с инструментами и сверлильного станка, то направилась вперед, скользя из стороны в сторону, словно она каталась на коньках в замедленном движении, и испытывая сходные ощущения. Коробка с инструментами находилась прямо перед ней, она уже различала ее форму.

За ее спиной раздался тихий фыркающий смешок.

– Дэннер? – спросила Эмма и повернулась. Дэннер нигде не было; она услышала какое-то шарканье, но не смогла определить, откуда оно донеслось.

– Почему? – спросила Дэннер.

– Что «почему»?

– Ты так и не задала себе этот вопрос, Эмма. Почему твои родители так испугались, когда увидели послание, написанное на деревьях? Почему твой отец все эти годы прятал дневник и фотографии? И почему здесь этот тип?

– Какой тип? – спросила Эмма.

– Ш-ш-ш! – предостерег бесплотный голос Дэннер в темноте. – Обернись вокруг.

Эмма повернулась к коробке с инструментами и услышала какой-то звук впереди и слева от себя. Дверь, ведущая в комнату ее отца, уже была открыта, и он стоял там как темный силуэт, наблюдающий за ней.

Включился свет, и она поняла, что ее застигли с поличным. Какая идиотка! Мэл убьет ее, когда узнает об этом.

Но когда она прищурилась в ярком свете лампочек, то увидела, что человек, который застиг ее врасплох, – вовсе не ее отец. Это был незнакомый мужчина в коричневых брюках и рубашке, застегнутой на все пуговицы, со стрижкой ежиком и странной кривоватой улыбкой. Она крепко зажмурилась в надежде, что он исчезнет после того, как она снова откроет глаза. Возможно, ее родители правы и у нее действительно слишком буйное воображение.

Но нет.

Когда она открыла вновь глаза, то увидела, что человек направился к ней. Эмма повернулась и сорвалась с места так быстро, что потеряла шлепанец. Она рывком распахнула дверь амбара, выбежала в сад и во все горло закричала:

– Папа! Папа!

После отъезда Тесс Генри обнаружил в кухонном шкафчике бутылку шведской водки, оставшуюся после давней рождественской вечеринки, и сделал себе «отвертку». Ему нужно было как-то успокоить растрепанные нервы. Избавиться от туманного образа девочки, которую он видел. Когда она смеялась, то округляла рот и показывала ряды острых зубов, как у хищной рыбы.

Смешав вторую порцию и выбросив пустую картонку от сока, он посмотрел в окно и увидел Эмму, которая со всех ног мчалась по двору и выкрикивала его имя.

Он бросился во двор через дверь кухни, уверенный в том, что видит туманную девочку, бегущую следом за Эммой, преследующую ее.

– Там мужчина! – воскликнула она и припала к нему, вся потная и дрожащая. Он почувствовал, как гулко бьется ее сердце.

– Что? – спросил Генри. – Где?

– В амбаре.

И впрямь, навстречу ему пружинистой походкой направляется какой-то незнакомец. Генри посмотрел на часы: без пятнадцати десять. Вот дрянь; он совсем забыл про Билла Лунда.

– Все в порядке, Эмма. Это… друг. Прости, что он напугал тебя.

Эмма отцепилась от Генри и оглянулась через плечо на приближающегося мужчину.

– Тебе лучше подняться в свою комнату, милая, – сказал Генри.

Она повернулась к нему:

– Но, папа, кто…

– Никаких «но», – перебил дочь Генри. – Давай, беги, – он легко подтолкнул ее к открытой двери, и она направилась прочь, волоча по плиткам пола единственный оставшийся шлепанец. Лишь когда она ушла, он понял, что так и не спросил Эмму, почему она сама оказалась в амбаре.

Возможно, подружка подговорила ее заглянуть туда. Дэннер с острыми зубами.

– Я думал, что мы договорились на десять часов, – сказал Генри, когда Билл подошел к нему. – И вряд ли я согласился на то, что вы явитесь без спроса или станете обыскивать мой дом.

Билл Лунд покачал головой. У него были ясные голубые глаза и загорелая кожа. Ни шляпы с широкими полями, ни сигареты во рту.

– Дверь была открыта, Генри. Мне показалось, что я услышал шум внутри, поэтому я окликнул и вошел. Извините, что приехал немного раньше. Я не хотел так напугать вашу дочь. Я понятия не имел, что она там, поскольку искал вас.

Генри не поддался на эту уловку, но он мало что мог поделать. Если он устроит сцену и пригрозит вызвать полицию, это будет выглядеть так, словно ему есть что скрывать. Поэтому он изобразил благодушную улыбку и сказал:

– Ну, раз уж мы встретились, то почему бы не выпить по чашке кофе?

Он собирался придерживаться согласованного плана. Быть дружелюбным и предупредительным. Рассказать Биллу историю, которую придумали они с Тесс, и отослать его на все четыре стороны.