Разоблачение - Дженнифер МакМахон

– Подумайте об этом, – продолжала она. – Разрушение лежит в основе любого творчества. Без него не может быть никакого преображения и возрождения. Эта самая могущественная сила.

Тесс энергично кинула. Эти слова выглядели совершенно разумно. Тесс казалось, что не только концепция искусства, но и представление о мире в целом раскрывалось в речах этой девушки в черных легинсах и армейских ботинках.

Сьюзи была красива, но не отличалась красотой журнальных моделей. Ее зубы были кривоватыми, а нос маловатым для ее лица, но в том-то и заключалось ее своеобразие. То, что с самого начала привлекло их к ней в Секстоне, имело одно общее свойство: все они были чужаками и маргиналами. И кажется, никто не понимал этого лучше, чем сама Сьюзи. Она превратила свое отличие в источник силы, исходившей от нее с тихим жужжанием, в живое существо, заронявшее искру понимания в умы ее слушателей.

Когда Сьюзи закончила свою проповедь и высказала свое желание сформировать группу отверженных художников под названием «Сердобольные Разоблачители», она уже владела их умами и душами.

– Кто будет в этой группе? – спросил Генри.

Сьюзи улыбнулась, облизнула губы и обвела их взглядом.

– Все вы.

– Только мы? – спросила Тесс, и ее сердце забилось быстрее при мысли о том, что она оказалась в числе избранных.

Сьюзи кивнула.

– Нужно начинать с малого. С тех, кто предан своему делу. С людей, которым мы можем доверять. Мы собираемся предпринимать серьезные дела: крушить и ломать, разоблачать и изобличать. Группа должна состоять из людей, которые умеют хранить тайны.

– Я готов хранить тайну, – кивнул Генри.

– Я тоже, – сказа Тесс, глядя на него.

Все посмотрели на Вэл.

– Кстати, насчет Вэл, – сказала Сьюзи и наклонилась, чтобы отбросить прядь волос с налитых кровью глаз девушки, смотревшей на сухую траву, – она просто ходячая тайна. Прирожденная разоблачительница, на мой взгляд.

Вэл посмотрела на нее и застенчиво улыбнулась.

– Ну как, пупсики? Вы готовы встретить свою судьбу с открытым забралом? Как следует подогреть этот гребаный мир?

Вэл кивнула.

– Скажи это, – настояла Сьюзи. – Скажи, что ты хочешь как следует подогреть этот поганый мир!

Вэл встала, сложила ладони рупором и прокричала в долину внизу:

– Я, Валери Дельмарко, хочу как следует подогреть этот поганый мир!

Сьюзи рассмеялась.

– Вот и ладушки, – сказала она. – Теперь пора обсудить нашу первую миссию.

Она опустила бритву, слегка провела по поверхности кожи, – мягкое, щадящее прикосновение, – а потом без размышлений резанула лезвием по левому предплечью. Облегчение было таким сладостным, что она тихо застонала.

Порез был коротким и не слишком глубоким. Именно таким, как надо. Она подняла лезвие и нанесла еще один порез в перпендикулярном направлении. Не стоит торопиться. Она может смаковать каждую секунду. Остальные ушли купаться; она сказала им, что устала и хочет вздремнуть.

– Что это за пакость? Какого дьявола ты этим занимаешься? – Сьюзи вынырнула из-за самодельной портьеры, закрывавшей их общую постель. – Дай мне бритву!

– Сьюзи, я… Почему ты вернулась?

– Просто отдай мне эту чертову бритву. Немедленно!

Уинни молча протянула ей лезвие, и та вышла, чтобы выбросить его. Когда Сьюзи вернулась, она была в слезах.

– Я думала, мы покончили с этим дерьмом, – сказала она.

– Извини, – отозвалась Уинни, думая о том, как это похоже на Сьюзи: сказать мы вместо ты. Так уж сильно она отличалась от Спенсера, в конце концов?

– Почему? – спросила Сьюзи, но Уинни не ответила. Сьюзи взяла ее руку, изучая порезы с дотошностью врача или ученого. Она легко прикоснулась губами к порезанной коже, потом высунула язык и слизала кровь.

– Я люблю тебя, – сказала она, и Уинни потянула ее к себе, чтобы поцеловать. Она ощущала на губах Сьюзи вкус собственной крови, солоноватый и металлический, словно новенькая монета.

– Насколько я понимаю, ты режешь себя из-за Спенсера, – сказала Сьюзи немного позже, когда они сидели обнаженными в своей комнатке за холщовыми стенами. Сьюзи поднесла зажигалку к металлической чашке кальяна, который она соорудила из пластикового медвежонка, и затянулась из мундштука, приделанного к его остроконечной шапочке. – А также из-за других. Из-за всех этих уродов, которые обращались с тобой как с игрушкой для секса.

Она передала мундштук Уинни и провела пальцами по шрамам Уинни, которые начало покалывать от ее прикосновения.

– Спенсер посадил тебя в коробку. Он отобрал твою личность и пренебрегал твоими чувствами. Конечно, ты начала резать себя. Ты делала это, чтобы испытывать нечто реальное.

Отчасти Сьюзи была права, особенно в том, что касалось ощущений. Но она ошибалась в том, что винила во всем Спенсера или любого из других парней, с которыми была Уинни. Дело было не в них.

После того как Сьюзи не стало, Уинни снова начала резать себя. Не часто – лишь тогда, когда ей нужно было что-то почувствовать. После гибели Сьюзи Уинни существовала в пустоте, в безмолвном вакууме, куда не проникали ни звуки, ни прикосновения. Она ничего не чувствовала. Лишь когда она брала бритву и резала себя, образуя аккуратные короткие линии, пересекавшие старые шрамы, то вспоминала, на что была похожа любовь.

В прошлую пятницу ее мачеха переадресовала ей полученную открытку с надписью: Для того чтобы понять природу вещи, нужно разобрать ее на части.

Интересно. Очень интересно.

Не так ли, малышка?

Уинни собрала рюкзак и отправилась в хижину в Вермонте в тот же день, когда получила открытку, одновременно обрадованная и устрашенная тем, что все осталось примерно в таком же виде, как и во время их последнего отъезда.

А чего ты ожидала, малышка? Думаешь, сюда приходила горничная? Или фея-домохозяйка?

Уинни сразу же принялась за уборку. Она дважды отвозила мусор на своем пикапе: старую одежду, изгрызенную мышами, целые полки с протухшими продуктами, тюбики высохшей акриловой краски. Некоторые находки, такие как неотправленное письмо с требованием выкупа, она просто сожгла.

В дальнем углу кухни она обнаружила аквариум, куда они клали лягушачью икру. Она закрыла рот и нос банданой и вывезла аквариум в лес за хижиной; у нее слезились глаза, а горло инстинктивно сокращалось от спазмов, вызванных вонью. Вывалив зеленую слизь, она увидела на дне лягушачьи кости: бумажно-тонкие черепа и передние лапки, так похожие на миниатюрные человеческие руки, что Уинни пришлось пересчитать фаланги для пущей уверенности.

Она наполнила черный пластиковый мешок вещами Сьюзи и отвезла их на пляж. Там Уинни разделась, добавила в мешок камней для нагрузки и доплыла с ним до середины озера.