Поцелуй щёлки - Тессония Одетт

написал Биллиус. – Могу я предложить вам еще одну булочку?

Я смотрю в свою тарелку. Мне едва удалось съесть больше нескольких кусочков рыбы.

– Нет, спасибо, – отвечаю я так вежливо, как только могу.

– Но вам, кажется, они пришлись по душе, – продолжает он. – То есть, когда я только вошел в столовую, вы, похоже, очень стремились к ним.

Мои щеки пылают при воспоминании о неловком положении, в котором я оказалась ранее.

– Я думала, это люми, – бормочу я, прерывая продолжение беседы глотком воды.

К моему ужасу, Дориан поворачивается ко мне.

– Я так и не узнал, что такое люми.

Я чуть не захлебываюсь, когда он впивается в меня взглядом. Мне требуется несколько ударов сердца, чтобы подобрать слова.

– Это… десерт.

Он ждет от меня подробностей, но я, кажется, не могу придумать лучшего объяснения. Какого черта я замираю всякий раз, когда он смотрит на меня? Таким образом дает о себе знать мое чувство вины? Если бы я пыталась выиграть награду самого очевидного убийцы, уже держала бы трофей в руках.

К счастью, меня спасает Глинт МакКриди.

– Отец Виктор, могу ли я задать довольно деликатный вопрос?

Священник любезно кивает.

– Я ценитель правды, так что готов ответить на любые ваши вопросы.

Репортер наклоняется вперед, держа ручку наготове.

– Поскольку речь идет о членах религиозного братства, я ожидал, что обязательным станет обет безбрачия. Разве братья Святого Лазаро отказались от подобных традиций?

Розовый румянец ползет по шее отца Виктора, но в остальном он остается невозмутимым.

– Мы действительно соблюдаем подобные клятвы, мистер МакКриди. Тем не менее наша церковь процветает за счет своих прихожан, поэтому мы пытаемся сделать все возможное, чтобы увеличить их число. По этой причине в нашей церкви есть то, что мы называем орденами. Когда брат вступает в орден, он больше не обязан проводить свою жизнь исключительно в церкви. В глазах общественности он становится лицом трех главных принципов Святого Лазаро: истины, служения и силы. Он может жениться, жить вне церкви и даже найти работу, которая позволит ему представлять свой орден.

– Связана ли разница в ваших нарядах с этими самыми орденами? – спрашивает Глинт.

– Да, – отвечает Виктор. Он указывает на Дориана, а затем на Кристофера. – Эти молодые люди вступили в орден, брат Дориан принадлежит к ордену силы, а брат Кристофер – к ордену служения. По их курткам можно понять, что они были выбраны, поскольку остальные из нас носят мантии. У брата Кристофера своя квартира в центре города, а на работе он готовит еду для бедных. – После этого Виктор кивает в сторону Биллиуса. – Брат Биллиус тоже намерен вступить в орден, как только найдет невесту. На данный момент он исповедуется здесь, в церкви, чтобы подготовить себя к вступлению в орден истины. Как вы видите, некоторые братья становятся членами ордена до вступления в брак, в то время как другие ждут, пока у них появится для этого причина.

– Ах, – отзывается Глинт, делая пометки в своем блокноте. – Большое вам спасибо за столь подробное объяснение. А чем, позвольте спросить, занимается брат Дориан? Каковы обязанности брата из ордена силы? – Взгляд репортера перемещается с Дориана на Виктора, хотя ни один из них не отвечает сразу.

Выражение лица Виктора выдает легкий дискомфорт от подобного вопроса, но его тон остается сердечным, когда он наконец говорит:

– В наши дни орден силы стал менее многочисленным. Когда-то он представлял частные военные силы церкви. Но после войны, а затем и восстаний… Что ж, мы больше не обучаем братьев сражаться. К тому же нам не разрешено носить с собой оружие. Все это к лучшему, – последнюю фразу священник добавляет довольно поспешно.

Глинт косится на отца Виктора.

– Тогда что именно делает брат Дориан? Как он демонстрирует свой орден в глазах общественности?

Виктор улыбается, но его улыбка больше похожа на гримасу.

– Нам еще предстоит решить, как именно брат Дориан будет поддерживать орден силы. Видите ли, он все еще живет в церкви.

Глинт открывает рот, чтобы задать еще один вопрос, но Дориан прерывает его резким тоном:

– Существуют способы продемонстрировать силу и без применения оружия. Сила духа, например. Сила сердца. Сила характера. Даже сила тела может быть достигнута без какого-либо насилия. Я восхищаюсь силой как качеством, поэтому и выбрал этот орден.

Глядя на макушку этого юноши, я борюсь с желанием прищуриться. Дориан подобрал довольно красивые слова, но я не могу не думать о его отце. Астерн Арико принадлежал к ордену силы и, судя по всему, тоже восхищался этим качеством. Он восхищался им до такой степени, что основал нелегальный бойцовский клуб с фейри. Это настоящая причина, почему Дориан выбрал именно этот орден? Он хотел быть похожим на своего отца? Нимуэ, конечно же, в первую очередь, предположила бы именно это.

Кстати говоря, я удивлена, что никто не упоминает о наследстве Дориана. Никто даже не спрашивает об этом. Тогда мне приходит в голову, что я, возможно, единственная участница, которая знает правду о его прошлом, о том, что он использует религиозное убежище, чтобы остаться на острове. Все остальные, включая репортера, похоже, предполагают, что Дориан уже давно в братстве. С другой стороны, когда я впервые увидела фотографию Дориана на вывеске возле церкви, то предположила то же самое.

– Спасибо за объяснение, брат Дориан, – говорит Глинт. – А теперь мне хотелось бы узнать, правда ли то, что вы недавно потерпели кораблекрушение?

От этого вопроса у меня перехватывает дыхание. Возможно, в конце концов, репортер не так уж и не осведомлен. Дориан застывает на месте. Я наблюдаю, как он осторожно кладет вилку и вытирает губы салфеткой.

– Почему вы спрашиваете об этом? – говорит он.

Репортеру удается не побледнеть под пристальным взглядом темных глаз Дориана.

– Источники сообщают, что был замечен мужчина, которого принесли с берега в церковь. Большинство предположило, что этим мужчиной были вы.

Дориан разминает челюсть, взад-вперед. Он бросает быстрый взгляд на отца Виктора, который отвечает кивком.

– Я действительно потерпел кораблекрушение, но, как видите, мне удалось выжить.

Я удивлена, что он не воспользовался возможностью заявить, что на его корабль напали. Признание Дориана в том, что он стал мишенью для фейри, могло бы наделать много шуму. Люди имеют право потребовать расследования. Если станет известно, что Совет Альфы санкционировал убийство человека, может вспыхнуть еще одно восстание. Если только во время расследования Совету не удастся убедить всех, что Дориан злодей. На что они вполне способны.

Возможно, в этом случае Дориану действительно лучше промолчать. В конце концов, вполне разумно, что фейри не станут выступать против него, если он воздержится от