Советник президента - Андрей Мальгин

— Ну ладно, ладно, — примирительно сказала Татьяна Петровна, — выпейте лучше чайку. Смотрите, какие замечательные пирожные нам привозят из венгерской кондитерской. Угощайтесь. С вами еще, знаете ли, хотела серьезно поговорить классная руководительница Маши, Домна Викторовна. У нее как раз нет урока сейчас, она сидит в учительской и ждет моего звонка. Вы не против, если я ее позову сейчас и она присоединится к нашему разговору?

— Нет, я не против, — важно ответила Валентина.

Домна Викторовна не заставила себя ждать. Уже с порога она начала:

— Валентина Анатольевна, давно хотела с вами поговорить о Маше. Вы знаете, по моим наблюдениям, она противопоставляет себя остальным ученикам. Я не знаю, что это: ничем не подтвержденное чувство превосходства или, наоборот, какой-то болезненный аутизм, но в результате больше всего страдает она сама. Она предмет постоянных насмешек. Дети не принимают ее. В коллектив она не вписывается. Я советовала бы вам обратить внимание на некоторые особенности ее поведения и поговорить с ней. Я со своей стороны, как могу, провожу работу с другими учениками, но если Маша не изменится, мне будет трудно оберегать ее от насмешек и грубых выходок.

— Ну, например, что вы имеете в виду? — по-настоящему заинтересовалась Валентина, заранее предвкушая, как от нее влетит Машке за все ее особенности.

— Ну, например, беспричинная агрессивность. Вот случай на прошлой неделе. Дети выходили из класса. И Маша неожиданно, изо всей силы ударила идущего за ней мальчика дверью. У него было сотрясение мозга, мы еле отговорили родителей обратиться в милицию.

— Так, понятно. Такое с ней бывает. Я с ней поговорю. Еще что?

— Во время завтрака в буфете она сгребает еду с чужих тарелок и тут же отправляет ее в рот. Чуть ребенок зазевается, она тут же съедает его порцию. Особенно страдают от этого ученики младших классов.

— Ага. И в это верю. Пожрать она любит. Ей за это влетит. Что еще?

— Ну и… Не знаю, как и сказать. С одной стороны, я как педагог не должна ее бранить за это… Но с другой стороны…

— Говорите прямо, Домна Викторовна.

— Ну если прямо… Маша занимается доносительством. Она постоянно сообщает мне и другим педагогам, когда кто-то у кого-то что-то спишет, или нахулиганит как-нибудь.

— Разве это плохо? Вы по крайней мере знаете о нарушителях. Вы в курсе, как с этим обстоит дело в Германии? Там в порядке вещей, что прямо на уроке, открыто, ученик встает и сообщает учителю о нарушениях, происходящих в классе.

— Дорогая Валентина Анатольевна, с одной стороны, это так, но с другой — меня это очень настораживает в Маше. Мы же не в Германии. Я думаю, такое поведение в будущем может обернуться серьезными проблемами не только для нее самой, но и для ее окружения. И даже для вас, Валентина Анатольевна…

— Большое спасибо, хотя я не очень поняла, что вы имеете в виду в последнем случае, — Валентина встала из-за стола, так и не отведав знаменитых венгерских пирожных, — я, пожалуй, пойду и послушаю, о чем там рассказывает детишкам Игнатий Алексеевич.

— Минуточку, я еще не закончила, — крикнула ей вслед Домна Викторовна.

— Ну что еще? — довольно грубо ответила Валентина через плечо.

— Валентина Алексеевна, государственная школа отличается от остальных тем, что есть определенные, установленные уже, наверное, веками порядки.

И они одинаковы для всех, независимо от того, кем являются родители ученика.

— Странно это слышать в этих стенах, — ядовито заметила Валентина.

— Так вот, одним из правил, — продолжила Домна Викторовна, — является то, что если ребенок болеет, он приносит в школу справку от врача. А ваша семья вместо справки от врача присылает записку от Игнатия Алексеевича, причем на бланке кремлевской администрации. Это, между прочим, видят другие дети. Формально мы должны были бы отметить Маше прогул, но не делаем это. И у других учеников возникает резонный вопрос: почему мы этого не делаем?

— А, кстати, почему вы этого не делаете? — все с тем же ядом в голосе спросила Валентина. — Попробуйте — поставьте ей прогул, когда советник президента России сообщает вам, что девочка отправилась с ним в официальную поездку.

— Делайте, как хотите, — с обидой в голосе сказала Домна Викторовна.

Валентина вышла из кабинета завуча походкой железного дровосека из сказки о волшебнике Изумрудного города. Оставшиеся в комнате педагоги переглянулись и одновременно глубоко вздохнули.

По утрам Кускус являлся к президенту с ежедневным докладом. Вообще-то существовали специальные досье — о положении в стране и за рубежом, об общественных настроениях, о результатах внешней разведки и так далее. Когда президент приезжал на работу, они уже лежали у него на столе. И он честно прочитывал их от корки до корки, не халтурил. Над их составлением трудились сотни людей, и президент уважал их труд. Когда-то он и сам писал такие многостраничные справки и, надо сказать, вкладывал в них всю душу.

Однако Кускус был ему совершенно необходим, причем именно в начале рабочего дня. Формально он докладывал, над чем в данный момент работает курируемая им часть администрации. А на деле об администрации говорили мало. Каждый раз это был свободный разговор на самые разные темы. Кускус был одним из немногих соратников президента, с которыми тот мог общаться абсолютно свободно, не выбирая выражений, не надевая ту или иную приличествующую моменту маску. Как правило, это был очень циничный и очень широкий обмен мнениями о происходящем. Но вовсе избежать обсуждения деятельности разросшейся администрации не удавалось, на многое требовалась именно президентская санкция, поэтому уже под конец решались чисто аппаратные вопросы, прежде всего кадровые. Кого куда послать с глаз долой, кому дать какое новое направление деятельности, кого перебросить на сложный участок. Вслух раздумывали, кем заполнить образовавшуюся вакансию. Обсуждали, тянет или не тянет человек на том или ином посту. Молодой президент, в отличие от своего предшественника, честно пытался вникнуть во все. Кускус считал эту часть встречи довольно важной, потому что он любил поиграть судьбами людей. Самое интересное, что и президенту нравилось это занятие. Разные тут можно применить метафоры: тасовали карты… расставляли фигуры на шахматной доске… играли в оловянных солдатиков…раскладывали пасьянс…

Кускус не останавливался и перед тем, чтобы рассказать свежую сплетню о том или ином персонаже. Причем это могли быть интимные подробности из жизни не только штатных работников президентской администрации, но и более широкого круга чиновников. У Кускуса было полно своих собственных информаторов, но частенько он пользовался и той информацией, которую

поставлял ему директор ФСБ. Как только у того появлялось что-нибудь занятное, он тут же сообщал об этом Кускусу, а уж Кускус решал, доводить ли сплетню до сведения президента. Так было негласно заведено с самого начала. Существовало строгое правило: директор ФСБ, хоть и тоже земляк, и облеченный личным доверием президента, все же когда приходил с докладом, обсуждал с президентом только государственные проблемы. Никакой, так сказать, клубнички. Если заходила речь о чем-нибудь пикантном, президент сам прерывал директора ФСБ: «Меня это не интересует. Говори лучше о деле». Так что в подобных случаях клубничка первоначально сливалась Кускусу, а уж тот изготавливал из нее то блюдо, которое требовалось преподнести президенту. Такое положение дел устраивало всех.